Сегодня с младшей дочкой ходили на узи. Сидеть пришлось долго, смотрели в три этапа. И вот, пока мы в очередной раз сидели в коридоре, дожидаясь нужного состояния, подошли две женщины и пожилой мужчина аж с четырьмя младенцами.
Мужчина аккуратно пристроил своего ребеночка на скамеечку и ушел. Двое малышей уже сами сидели, а двое еще совсем малютки.
Я не сразу сообразила, что это отказники из дома малютки, только когда к ним подошла еще одна женщина с двухлетним малышом за ручку, и с сумкой, полной карточек, в другой руке, до меня дошло.
И знаете, читаешь разные ужасы про детские дома, как там обращаются с детьми, ни ласки, ни одежды, ни игрушек — то ли тут исключение, то ли что, но эти люди так с ними заботливо обращались, даже немножко отпустило. Конечно, сюсюкать, бережно переодевать и качать никто и не сможет с таким количеством, но как они с ними говорили, как обсуждали между собой, у кого какой характер, и как обнимали, качали, прижимали к себе — не мамы, но близкие няни.
И одеты детки очень хорошо. Когда-то со старшей в младенчестве лежали в больнице и там был мальчик, которого мама периодически оставляла на какое-то время в отделение отказников. И этот мальчик ходил по коридорам в шерстяных носках, обуви у него не было. Растянутые колготы, старенькая душегрейка и затертая фланелевая рубашечка — вот и весь его наряд. Он ходил по палатам и выпрашивал вкусняшки, пытался приластиться, поиграть. Но медсестры его отлавливали, а мамочек ругали и просили его не трогать. Мол, тяжело ему потом, плачет.
Этот малыш сам кушал, тогда как мы кормили своих с ложечки, сам ходил на горшок, а наши дети все еще бегали в памперсах, но он совершенно не говорил, и взгляд у него был такой затравленный и в то же время полный надежды, сердце рвало просто.
А тут другая картина. Может, что-то изменилось в положении, может люди стали человечнее, не знаю, но эти детки, слава богам, выглядят лучше того мальчика. Имена такие красивые: Арсений, Есения, Максим и Милана. Двое брат и сестра. Милана активная, что-то надевала, изучала, крутилась, рассматривала, Есения капризничала, очень громко, плакала прямо огромными слезами. Максим сидел очень тихо, за все время ни словечка не сказал, только смотрел вокруг. Арсений постоянно улыбался, тоже внимательно всех разглядывал, пока его переодевали и вертели в разные стороны как бэби бона.
Потом за ними вернулся "дедушка" — как оказалось, водитель газели, на которой привезли малышей. Подхватил своего Максимку, нежно так, что-то ему стал говорить, как настоящий дедушка.
А когда мы выходили из поликлиники, увидели и саму газель — в ней сидело не меньше пяти ребят, ждали оставшихся. И так горько стало — представляете, сколько детей постоянно бросают? Ни в чем не виноватых, маленьких, беззащитных, ожидающих маму, которая никогда не придет.
Не бросайте детей. Нет такого малыша, который это заслужил.
