Часть 2
Переделкино 1989г.
Выбиваясь из сил, устав убеждать и придумывать аргументы, порой срываясь на пронзительный визг и грязные ругательства, Алла Сергеевна стойко удерживала дочь в Переделкино. Любая попытка Ольги покинуть участок без сопровождения, пресекалась немедленно благодаря всевидящему оку незаменимой Клавдии. Суровую эту даму порекомендовала близкая приятельница Аллы Сергеевны специально для подобных целей.
- Бери, Аллунчик, не пожалеешь! Таких как Клавдия днем с огнём не найдёшь. Женщина - скала. Монолит.
- В каком это смысле? - насторожилась Алла Сергеевна.
- В самом что ни на есть прямом, - рассмеялась приятельница.
Очень скоро Алла Сергеевна убедилась, что та не обманула. Клавдия была личностью выдающейся со всех точек зрения . Огромного роста, мускулистая, с твёрдым, будто бы высеченным из камня лицом. При этом исполнительна, понятлива и молчалива. Бывшая чемпионка по пятиборью, как выяснила Алла Сергеевна, некоторое время работала охранницей в женской колонии Можайска.
"Прекрасный, породистый экземпляр, - подумала она, увидев Клавдию впервые. - То, что нам нужно. Именно то."
- Ваша первая и основная обязанность, это Ольга. Её здоровье и благополучие. Понимаете? - проинструктировала помощницу Алла Сергеевна.
- Понимаю, Алла Сергеевна, - не выказав ни малейшего удивления, ответила непрошибаемая Клавдия.
- Следуйте за ней тенью. Ни при каких обстоятельствах Ольга не должна оставаться одна, - добавила Алла и многозначительно посмотрела на Клавдию, чьё лицо выражения не поменяло.
- И где ты только откапала эту Клавдию?! - сокрушалась Ольга, авторитет родителей для которой, сомнению не подвергался ровно до тех пор, пока не был наложен запрет на Любовь.
- Мы с папой заботимся о тебе, дорогая. Это вынужденная мера. Придёт время, ты скажешь нам спасибо, - изрекла Алла ангельским, нежным, нарочито тихим голосом.
- Что ты говоришь, мама? Как ты не понимаешь? Матвей с ума сходит, не знает где я, что со мной! - воскликнула Ольга в отчаянии.
- Не волнуйся, детонька, папа позвонил твоему Матвею и сказал что мы отправили тебя в Лондон на учёбу. Так и будет, Оленька, так и будет. Вот родишь и сразу же поедешь.
- Мама-а-а-а! - громко закричала Ольга. - Ну какой Лондон?! Я хочу к Матвею! Я люблю его, мы ждём ребёнка!
- Нет, солнышко, тебе так только кажется. Это все пустое, девичьи фантазии, - спокойно возразила Алла Сергеевна. - Мы родители, мы лучше знаем как нужно доя тебя, для твоего благополучия.
С самого первого дня Клавдия ни на миг не упускала Ольгу из виду, куда бы ни направилась одна, за нею бесшумно следовала другая. Несмотря на внушительные габариты, Клавдия умела быть незаметной и удивительно тихой, ступая, будто гигантская хищная кошка на мягких лапах.
Алла Сергеевна расслабилась, любимое дитя не ускользнет, не исчезнет, не сбежит к голодранцу Матвею, чьё имя вызывало у хозяйки мигрень.
Ольга сопротивлялась, бунтовала, но все реже, все менее активно, без огня. Недостаток темперамента, или же многолетняя привычка подчиняться родителям, постепенно делали свое дело.
- Наша дочь такая упрямая! Нет, нет да и затянет свою любимую песню об этом парне. А ведь давно пора забыть, понять, выкинуть из головы его имя, - жаловалась Алла Сергеевна мужу, когда тот наведывался по выходным проведать семью.
Андрея Вячеславовича привозил и забирал бессменный водитель по имени Игорь. Они приезжали в пятницу за час до обеда. Кухней заведовала круглолицая, румяная Машенька, похожая на свежий бисквит со взбитыми сливками.
Игорь выгружал из багажника сверкающей чёрной Волги бесчисленные пакеты с продуктами и нёс их на кухню, где под Машиным чутким руководством их разбирали, раскладывали по местам.
Помимо Маши и Клавдии в доме постоянно проживал Пётр Семёнович, садовник и плотник по совместительству.
- Ты знаешь, Аллочка, я ничуть не сомневаюсь, что ты справишься. Ты мать, я уверен, ты знаешь как надо, - так, или примерно так, отвечал Андрей Вячеславович всякий раз, когда речь заходила об Ольге.
Будучи человеком не так чтобы волевым и целеустремленным, Андрюша во всем подчинялся жене, касалось ли это продвижения по службе, каких бы то ни было льгот и привелегий, или же дел личных, семейных. Именно Аллочка была в их семье локомотивом.
Без нее Андрей Вячеславович никогда бы не получил ни пост, ни квартиру, ни дачу, ни персонального водителя. Его жена была в курсе всего, знала когда, кому и сколько. Приятельствовала с нужными людьми, вовремя поздравляла, приносила, приглашала, словом, умасливала всех тех, кто мог и от кого зависело.
Анрей ни во что не вмешивался, лишь слушал советы жены, больше походившие на указания и неукоснительно им следовал. Всё, таким образом, шло гладко, сладко, легко и стабильно.
Лишённая какой-либо возможности связаться с любимым, отрезанная от подруг и от привычной среды, Ольга страдала, тосковала, но духом не падала, много читала, занималась английским, музицировала, благо в гостиной на первом этаже для этой цели стоял рояль. Вода неизбежно камень точит и день за днем, неделя за неделей Ольга смирялась с потерей Матвея, сама того не замечая.
Время шло и присутствие молчаливой Клавдии уже не так угнетало Ольгу, она потихоньку привыкала к новому укладу. А что касается будущего, то старалась о нем не думать. Пусть все идёт как идёт.
Так прошло семь месяцев с небольшим, и ранней весной, в самом начале марта у Ольги начались схватки.
- Началось... - констатировала Алла Сергеевна и бросилась звонить подруге из гинекологии.
- Вези её к нам. Я все подготовлю, - распорядилась подруга, с которой обо всем договорились заранее.
- Мы точно успеем? - кусая губу, усомнилась Алла.
- Даже не думай! Два раза успеете туда и обратно. Первые роды, за полчаса не управится.
Москва 1989 г.
- Где мой ребёнок? - едва придя в себя после тяжёлых, продолжительных родов, спросила Ольга. - Я хочу его видеть. Кто у меня? Девочка? Или мальчик?
Алла Сергеевна присела на стул рядом с кроватью и взяла дочь за бедную, вялую руку.
- Доченька...
- Мама, где мой ребёнок? - с трудом приподнимаясь на подушках, снова спросила Ольга, в голосе которой отчётливо зазвенели слезы.
- Оленька, милая, ребёнок умер. Мне так жаль! Так жаль! - прошептала Алла Сергеевна, сжимая руку дочери.
- Нет! Нет, нет, нет! - закричала Ольга, вырываясь. - Нет! Этого не может быть! Я не верю! Нет!
Случилась истерика, в палате тотчас нарисовалась медсестра, в руке которой виднелся шприц с успокоительным.
- Покиньте пожалуйста палату! Немедленно! - обратилась она к Алле Сергеевне. Бросив сочувственный взгляд на рыдающую, бьющуюся в конвульсиях дочь, женщина послушно вышла. Глаза у неё были сухими, губы плотно сжаты. Дело сделано, обратной дороги нет.
Приёмных родителей нашли очень быстро и задолго до родов. То была богатая пара из фешенебельного предместья Парижа. Они прилетели в Москву примерно за месяц до рождения ребёнка с тем, чтобы, не теряя времени, забрать его как можно скорее.
Примерно в тоже самое время, когда Ольга спала после родов, ни о чем ещё не догадываясь, ничего не подозревая, Андрей Вячеславович мчался к гостинице Националь, бережно прижимая к себе жёлтый атласный свёрток, в котором спала здоровая, румяная, чудесная девочка, взглянуть на которую дед не решился ни разу.
Ничто тогда не предвещало тех глобальных перемен, что коснулись не только семьи Андрея Вячеславовича, но и всей страны.
Москва 1994 г.
- Вот, Оленька, это Павел, я тебе о нем говорила, - представила гостя Алла Сергеевна.
Ольга протянула Павлу ухоженную руку с кремовым маникюром :
- Очень приятно! - сказала она глубоким, приятным голосом.
- Прекрасная партия для тебя. Присмотрись, - еле слышно прошептала Алла на ухо дочери.
Ольга присмотрелась. С тех пор как в начале 90-х развалился Союз, жизнь круто переменилась. Андрей Вячеславович в один день лишился поста и тихонько запил. Квартиру и дачу чудом удалось сохранить, но Волгу вместе с Игорем, Клавдию, Машеньку и Петра семья потеряла безвозвратно, как потеряла свой статус и деньги, вмиг превратившись в одну из тех, кто "когда-то был". Пришлось искать место в новой жизни, что не очень-то удавалось. И кто знает, как сложилась бы судьба, если бы Ольга не успела запрыгнуть в последний вагон.
Девушка ухитрилась получить в Лондоне блестящее образование, но вернулась в совершенно другую, незнакомую страну.
Времена стояли смутные, не вполне понятные, но и благодатные для тех, кто сумел приспособиться.
Павел сумел.
Москва 1996 г.
Вадим Павлович родился на рассвете, в тот самый момент, когда темные пальцы ночи крепко обхватили прозрачную руку утра.
- У вас мальчик! - радостно объявил врач. - Он прекрасен! Замечательный, здоровый пацан. Поздравляю, мамаша.
Услышав эти слова и громкий, рассерженный вопль новорождённого, Ольга счастливо закрыла глаза и заплакала.
Надежда Ровицкая
