— Толик, смотри, я нашла горящие путевки! — Виолетта сидела на кухне за ноутбуком и усердно шерстила сайты турагентств. Муж сидел напротив и, казалось, не слышал её.
— На Кипр! Вылет завтра! Как мы и хотели! Толик!!! Ты меня вообще слышишь?- она постучала кулачком по столу. Муж задумчиво посмотрел на нее. — Летка, мы ведь решили съездить к бабушке, ты забыла?
— Я думала, вы пошутили с мамой. Ну Толька, ну какая деревня? Что я там буду делать? В вечернем платье быков очаровывать, — хихикнула она, но тут же осеклась — на кухню зашла свекровь.
— Виолетта, я всё понимаю, молодые, хочется погулять, порезвиться — море, солнце, пляж, — женщина подсела к столу и тоже посмотрела на девушку. — Я же не прошу там месяц жить, поживёте недельку, познакомитесь, поможете бабушке. Знаешь, как она будет рада! Раз уж на свадьбу к вам не смогла приехать, так хоть вы её навестите. Кто знает, как там жизнь сложится. 80 лет почти, всё-таки, маме. Я бы сама поехала, но у меня аврал на работе.
Виолетта нахмурилась. В её планы совсем не входило тащиться в какую-то Тмутаракань вместо Кипра. Уж лучше тогда в Сочи, чем в деревню.
— Но... путевки... горящие... — она еще надеялась на чудо, но чуда не свершилось.
— Поедете через неделю, никуда ваш Кипр не денется! — сказала, как отрезала свекровь и засобиралась домой. Она специально приехала к ним с утра, чтобы еще раз поговорить, а точнее, настоять, чтобы молодые навестили старушку. Тем более, на свадьбу та прислала немаленькую сумму, хоть и не смогла приехать — возраст, всё-таки, да хозяйство, какое-никакое. И надо не иметь совсем никакой совести, чтобы не поблагодарить за подарок лично.
Когда дверь входная закрылась за свекровью, девушка вздохнула.
— Летка, думаешь, я в восторге от этого променада? Но ведь мать мне не простит потом всю оставшуюся жизнь! — Толик встал из-за стола, наклонился к жене и приобнял её за плечи. — Ну ради меня! Ну пожалуйста!
— Ладно, так и быть, поехали в вашу деревню Гадюкино, — она смиренно опустила голову и муж чмокнул её в затылок. Ему пришлось пообещать ей, что они пробудут там по минимуму, а потом сразу рванут на моря.
ПАЗик лихо подпрыгивал на кочках и ухабах, Виолетта подпрыгивала на сиденье и успевала схватиться за мужа, чтоб не выпрыгнуть со своего места совсем. Дорога до деревни была разбита большегрузами и лесовозами, поэтому, ни о каких комфортабельных автобусах не могло быть и речи. На первой же кочке они сели бы на брюхо и на этом их трудовая эпопея бесславно б закончилась.
— Я-не-вы-не-су-боль-ше-е-е-е!!! — причитала девушка вполголоса, крепко цепляясь за Толика, — Мне пло-х-о-о-о! Он тоже был бледно-зеленого цвета, но пытался успокоить жену.
— Потерпи еще, кажется, скоро приедем, — подпрыгнув на очередном ухабе и прикусив язык, крикнул он ей в ухо, потому что по другому было не слышно — ПАЗик, видавший виды и адские маршруты, ревел и рычал так, что пролетающие вороны завистливо оборачивались вслед.
Наконец, этот раритет остановился где-то посреди поля и, выплюнув двоих несчастных и уставших пассажиров из своей утробы, затрясся дальше по маршруту.
Виолетта едва стояла на ногах, её качало, как после шторма на корабле. Толик озирался по сторонам. Вдалеке виднелись деревянные дома и огороды. Через поле к деревне вела узкая тропка. Солнце жарило, оводы пытались откусить кусок плоти прямо на лету. Июль был в разгаре и в ударе.
Отбиваясь от насекомых и обливаясь потом они дошли до деревни. Первая же попавшаяся старушка показала им нужный дом. Маленький, старый, но симпатичный деревянный домик утопал в зелени — кусты жасмина окружали его и были усыпаны белыми соцветиями, благоухающими на всю улицу. Аккуратная калитка была закрыта и им пришлось стучать и кричать, чтобы их впустили.
— Бабушка! Это я, Толик! — Анатолий потряс калитку. Из дома вышла сухонькая старушка, подслеповато прищуриваясь и вглядываясь в нежданных гостей. Узнав в молодом человеке внука, она вплеснула руками, охнула и засеменила к молодым.
— Батюшки! Да что ж это! А я думаю, чего так сорока стрекотала с утра на крыше?! Никто не обещался в гости, — она открыла нехитрый замок на калитке — обычную деревянную вертушку и бросилась обнимать внука. Ему пришлось нагнуться, чтоб обнять ее тоже — она макушкой доставала ему лишь до груди.
— Толенька, вырос то как! Модный то какой, фон-барон прям! — разглядывала его старушка с восхищением. Потом перевела взгляд на девушку. — А это, не иначе, жона твоя? Ой, имя то какое мудрёное, не запомнила я, — бесхитростно улыбалась бабуля.
— Здравствуйте! Меня Виолетта зовут, — обиженно проговорила та и стала разглядывать паука в паутине между досками забора.
— Да ты не серчай, девка, у меня от старости мозг усыхает потихоньку, модные слова не могу уже запомнить, а имя у тебя, аккурат — модное, красивое! — погладила её старая женщина по руке. — Ой, да чего ж мы стоим то?! Проходите в избу, гости дорогие! — и повела их в дом.
В домике было хоть и небогато, но очень уютно. Виолетта ожидала увидеть кованые сундуки, рубленый стол и лавки. На самом же деле, здесь очень похоже на обычную скромную квартирку — тот же диван, кресла, журнальный столик и телевизор, только на почетном месте красовалась русская печь. Белая, как облако, она придавала особый колорит жилищу. Молодых бабушка поселила в смежной комнате. Пока они разбирали вещи и приходили в себя после дороги, она собрала на стол нехитрую снедь и позвала их.
— Вот, касатики, поешьте, не побрезгуйте, чем бог послал, — на столе дымилась в чугунке белобокая картошка, в миске сверкали маринованные опята, пучки свежей зелени лежали на деревянной разделочной доске рядом с нарезанным ржаным караваем. У путешественников рот мигом наполнился слюной.
— Бабуль, мы ведь привезли с собой, — вспомнил внук, начал доставать из рюкзака городские деликатесы. Она только охала и взмахивала руками от невиданных разносолов.
За ужином поговорили, вспомнили деревенское детство Толика. Виолетта откровенно скучала и демонстративно зевала.
— Ой, вам же отдыхать надо с дороги! — засуетилась старушка. — Идите, утро вечера мудренее. Я тут уберу пока, да мне еще козу встречать, кормить да доить. А ежели хочешь, девка, так пошли, посмотришь, как это делается. Не видала, небось, как козу то доят? — усмехнулась.
— Меня зовут Виолетта, — насупившись, повторила девушка, — Не хочу я на коз ваших смотреть, чего я там не видела?
— Обиделась! Тю! Да ты не обижайся, я ведь и правда, старая уже, не держится в голове новое ничего. Ну, давай, я тебя Вета буду звать, такое я точно, не забуду!
Утро началось с истошного крика петуха во дворе. Затем, как по заказу, закукарекали «будильники» в соседних дворах. Виолетта и Анатолий, не привыкшие к таким ранним подъемам, нехотя выбрались из пос тели. На столе их уже ждал завтрак. Румяные шаньги только из печи, парное молоко.
— Умывальник во дворе, — шепнул Толик жене, когда она поискала взглядом кран с водой.
Чертыхаясь про себя, Виолетта кое-как умылась.
После завтрака старушка опять убрала всё со стола. Девушка даже с места не сдвинулась, чтобы помочь.
— Где у вас тут магазин? — подкрашивая ресницы, спросила она.
— А, сельпо то, так в конце улицы. Найдешь, мимо не пройдешь, — вытирая руки о передник махнула головой в сторону бабуля. — Толик, ты не поможешь мне, по воду на колонку не сходишь? Заодно и жене магазин покажешь.
Взяв ведра и жену, Толик направился к колонке. Из-за заборов соседних домов выглядывали любопытные женские головы. Новые люди в деревне всегда вызывали интерес и повод для сплетен. Молодые шли под прицельными взглядами, по меньшей мере, пяти пар глаз. Несколько раз Толика окликали — это были знакомые парни, с которыми в детстве он гонял гусей и воровал яблоки у соседей. Не все уехали в город, а кто-то приехал к родителям погостить. Несколько раз останавливались перекинуться парой слов с приятелями или их предками. Виолетта уже теряла терпение.
— Ты, как хочешь, а я пошла! Дорогу найду. И обратную тоже! — фыркнула она и пошла к, показавшемуся на горизонте, магазину.
— Летка! Смотри, не заблудись! — крикнул ей вслед Толик, остановившийся поговорить с приятелем, с которым не виделся лет 20.
В магазине с гордым названием «Бригантина» народу было немного: мужичок с авоськой набирал хлеб и консервы, две шустрые бабки в платочках обсуждали последние новости, одной из которых был приезд молодоженов. Дородная продавщица в кружевном фартуке с рюшами, увеличивающими и без того, объемную грудь, лениво слушала болтушек, когда в дверь вошла Виолетта.
Ни на кого не глядя, она подошла к прилавку и стала задумчиво разглядывать всё, что лежало на витрине.
— Покажите мне вон тот сыр, — ткнула она наманикюренным пальчиком в угол витрины. — Что он у вас такого цвета? — брезгливо, двумя пальцами покрутила его на прилавке, — С прошлого века тут лежит, что ли? Есть у вас тут съедобное хоть что-нибудь?
Бабки даже дышать перестали от такой наглости. Продавщица тоже опешила, ещё никто не жаловался на её товар. Она уже хотела было, отчитать нахалку, но тут в магазин заглянул Анатолий.
— О, здрасте, тетя Шура! — помахал ей от дверей. — Летка, ты чего тут застряла? Бери уже, что хотела, да пошли, надо бабушке помочь.
— Толик! Ты что ли?! — тетя Шура взмахнула руками, хлопнув по пышным бокам. — Да тебя не узнать, такой франт! А эта — твоя, что ли? — недовольно кивнула на Виолетту.
— Аха, моя! — засмеялся молодой человек. — Натворила чего-то? Она может! Пошли давай! — обернулся он к жене. Та не стала спорить и под неодобрительные взгляды присутствующих вышла их магазина.
— Ты чего тут отчебучила? — Они подходили к дому бабушки, прихватив по дороге ведра с водой. — Это тебе не в городе, где всем друг на друга плевать. Тут все друг у друга на виду. Чихнешь на одном конце деревни, тебе «Будь здоров!» с другого кричат. Ой, осторожней! — вскрикнул он, но было уже поздно — злая после магазина Виолетта, гордо вышагивая, своими трендовыми модными босоножками, вступила прямиком в центр коровьей лепёхи.
— Черт! Черт! — взорвалась она. Да что ж это такое! — девушка чуть не плакала. — Ненавижу эту вашу деревню! Зачем только согласилась ехать сюда!
Потом она долго отмывалась в корыте, продолжая чертыхаться и посылать проклятья во вселенную.
На все просьбы пожилой женщины отвечала отказом, оправдываясь тем, что не умеет, боится, не знает. Гуся ощипать не может — ей жалко гуся. Смородину собирать боится — там жуки и пауки. Птицу покормить тоже не желает, не хочет чтоб гусь пощипал её. И вообще, она сюда приехала не для этого.
— Толенька! — как то утром на третий день прибывания молодой семьи в гостях, позвала внука бабуля. — Ты б сходил на рыбалку с мужиками то! Ваське хоть бы рыбки принёс. А то он всё на консервах, да на консервах.
— Ладно, бабуль, схожу сегодня, удочки только найду, — согласился Толик.
— А чего их искать то? Вот в сарайке стоят, тебя дожидаются. — подмигнула бабка.
— Ну, не скучайте, скоро буду! — собрал причиндалы внучок и отправился за ужином для бабушкиного кота.
— Пойдем, мила дочь, потолкуем, — только скрылся рыбак за поворотом, позвала бабушка Виолетту. Та фыркнула, но пошла. Сели за стол. Бабушка чай налила в кружки. — Бери конфетки то, поди таких не ешь у себя дома?- подвинула к девушке конфетницу с Дунькиной радостью. — Скажи, чего ты такая недовольная всем? Пошто приехала, коль не по нраву тебе тут всё? И мужу настроение портишь и сама злопыхаешь.
Виолетта не ожидала такого прямого разговора. Даже стушевалась сперва. Хотела выкрутиться, наплести с три короба, но что-то её остановило. И она прямо рассказала, как свекровь полгода уже зудит над ухом, чтоб они с Толиком съездили к бабушке. Говорит, что совести у них нет. А она, Виолетта, просто не жила никогда в деревне, не привыкла ко всему этому колориту. Не знает быта, уклада деревенского. И пока говорила, так ей жалко себя стало и стыдно одновременно, что она заплакала.
— Ох, горюшко, — поднялась старушка, подошла к девушке, обняла её. — Ну что ж плакать то, ну поезжайте домой, чай не помру. Не померла ж ещё. Просто хотела на вас напоследок посмотреть — кто знает, сколько мне осталось. Ну вот и посмотрела. Не переживай, не держу зла я, понимаю, что нелегко так сразу привыкнуть к деревне. Я вот к городу привыкнуть не смогла. Поезжайте, а я с Толиной матерью, с дочерью своей, то бишь, поговорю, чтоб не лезла в вашу семью. И про тебя не скажу, не волнуйся.- Говорит, а сама гладит ту по голове, как будто баюкает.
И так спокойно стало Виолетте, так легко, как будто груз с плеч упал. Вытерла слезы, обняла бабушку и пошла со стола убирать.
За три оставшихся дня, что они еще прожили у бабушки, Ветка, как называла её старушка, научилась топить печь, перестала бояться гуся и даже погладила его один раз по длинной толстой шее. А в собирании ягод ей не было равных — хорошая моторика — залог успеха. Даже комары и оводы, как будто отстали от неё. Не могла только никак привыкнуть она, что нет-нет, да высунется из-за какого-нибудь забора любопытная голова или даже две.
Уезжали, погостив чуть больше недели.
— Бабушка, простите меня! — шепнула Виолетта на ухо старушке.- Можно, мы к вам еще приедем?
