БОЙ У ОСТРОВА ГОТЛАНД
(июнь 1915)
Предыдущую главу 3.2 читайте здесь
Кто-то мог бы сказать, что продолжительная майская командировка Стрельцова закончилась вечером после прибытия эсминца «Охотник» из Гельсингфорса в ревельскую гавань. Но у Ильи Ивановича имелась собственная версия окончания той поездки. Он покачивал головой и улыбался, когда возвращался к ней в мыслях.
В первое утро после приезда домой полковник вышел из ванной комнаты, побритый, надушенный, и собрался было насладиться хорошо сваренным кофе, благо, кофейник ему только-только принесла хозяйка пансионата, как в дверь вдруг позвонили. Он вздрогнул, настолько неурочным показался ему этот звонок. Распахнул входную дверь, и был почти сметен ураганом. В квартиру не вошла, а влетела Кристина, чуть не сбив оторопевшего хозяина с ног.
Немой сцены не было – гостья начала монолог без паузы:
– Илья Иванович, как вы можете так поступать?! Вы ушли в море и исчезли, скрылись, растворились в этих волнах! Да за те недели, что вас не было, не только Балтийское море несколько раз можно переплыть – до Африки доплыть и вернуться. Но я знаю, что везде война, и в Африку никто из Ревеля не плавает! Значит, вы были где-то поблизости, и не могли, не хотели сообщить, что живы и здоровы. Почему же вы так поступили?!
– Да, что случилось, Кристина?
– Что случилось? Вы еще спрашиваете! Случилось! Многое случилось! Вот вам. Несколько дней назад в порт вернулся какой-то военный корабль. Я его сама не видела, но говорят, после боя с немцами наши моряки еле-еле доплыли до родной гавани. Я случайно оказалась возле порта и смотрела, как из ворот выезжают госпитальные телеги с ранеными и убитыми. Иезус Мария! Как же тяжело было видеть эту картину. Совсем молодые, искалеченные ужасными ранами, обожженные … Они стонали или молчали, глядя открытыми глазами в небо. Еще ехали телеги, покрытые простынями, под ними никто не стонал и не шевелился – души тех героев были уже на небесах. Я в который раз подумала, почему же вас так долго нет? Вдруг и вас везут среди них… Мне было страшно, но я собралась духом и пошла рядом с телегами, вглядываясь в тех, кто в них лежал. Вас там не нашла, к счастью. После того случая каждый день молилась о вашем благополучном возвращении. Я ждала, что вы дадите о себе знать. Все время ждала. Но сегодня увидела свет в ваших окнах, набралась смелости зайти сюда, и что же здесь? Вы спокойно попиваете кофе, ни о чем и ни о ком не думая! Бездушный вы человек! Нельзя так…
В глазах взволнованной женщины блестели слезы. Она встала перед ним, замолчала и в сердцах ударила его в грудь сжатыми кулачками в перчатках. Он обнял ее, прижал и смущенно произнес:
– Ну, что вы, что вы… Я же не знал…
Кристина хотела вырваться, но вдруг затихла и положила голову ему на грудь. Потом откинула и распахнула зелень своих чудесных, как летнее море, глаз. Они без слов смотрели друг на друга.
Губы потянулись к губам…
Стрельцов открыл глаза, когда мысли и чувства после случившегося безумства стали собираться вместе. Голова его покоилась на подушке, а на плече лежала прелестная головка Кристины. Обеими руками он обнял женщину, как истинное сокровище. И поцеловал. Кристина приоткрыла глаза и тихо спросила:
– Матка Боска, что здесь было?
Он, приподнявшись на локте, серьезно посмотрел ей в глаза и произнес:
– По-моему, я попытался вас соблазнить.
– И, как? Получилось?
– Да, вот размышляю, пробую разобраться…
– Будет скромничать! Получилось. Вам, полковник, награды надо давать не только за отвагу в бою…
– Мадам, все в ваших руках.
Кристина весело засмеялась, обвила руками шею Стрельцова и стала целовать его, приговаривая:
– Нет, сейчас задушу, задушу!
Часы в гостиной пробили полдень. Кристина села на кровати, тряхнула головой, словно отгоняла наваждение и, вздохнув, сказала:
– Все, мне пора уходить.
– А вернетесь?
– Ну, если будете ждать, то быть может…
Стрельцов наблюдал, как гостья, завернувшись в простыню, словно римская патрицианка, собирала разбросанное по ковру белье и одевалась.
Постепенно каждая вещь занимала назначенное ей место. Она присела спиной, опустила простыню и застегнула крючки диковинного аксессуара с кружевными бретельками на плечах. Почувствовав на себе удивленный взгляд, обернулась:
– Вы, что не видели прежде? Это – бюстодержатель, по-немецки – бюстгальтер. Талантливое изобретение американских портных и врача-женщины. Наконец-то, надоевший всем корсет можно выбросить на свалку. Бюстгальтер – это удобно, а теперь еще и модно. В России такое белье появилось недавно, но быстро приобретает популярность.
Еще две-три минуты, и Кристина стояла одетая. Илья Иванович подошел к ней, обнял и спросил:
– Так что, Кристина, не гневаетесь более на меня? Обещаю, что буду извещать всякий раз при возвращении из дальних поездок.
Она тряхнула головой, характерно выгнула брови и, растягивая слова, с улыбкой произнесла:
– Если я правильно поняла, вы снова хотите покинуть бедную женщину?
На ироничный вопрос офицер ответил серьезно:
– Кристина, милая, ведь я на службе. Кругом война, которая, слава Богу, обходит тихий Ревель. Нам придется часто разлучаться. К примеру, на днях меня в Петроград вызывают. Но сегодня должен вам честно признаться, что в поездках я часто вспоминаю вас. А теперь буду еще и скучать …
– Попробую поверить вам, полковник. А завтра придете в кафе? Я буду ждать.
– Обязательно!
Стрельцов выполнил обещание и пришел на свидание, которое получилось грустным, потому что он счел нужным попрощаться перед новой командировкой.
Илья Иванович планировал отправиться в Петроград, чтобы завершить в Генеральном Штабе делопроизводство по проведенной агентурной работе. Однако планы резко изменились: Непенин велел ему прибыть в Гельсингфорс.
В порту стоял готовый к отходу дежурный эсминец. Как только Стрельцов ступил с трапа на борт, его приветствовал командир корабля. Несмотря на утренние сумерки и сыпавшую стеной балтийскую морось, он разобрал, что перед ним стоит навытяжку старый знакомец Арцишевский.
– Антон Генрихович, вы какими судьбами здесь? Ба-а, да уже лейтенант! Поздравляю, поздравляю!
После крепкого рукопожатия лейтенант испросил у старшего на борту «добро» на отход.
Они поднялись на открытый мостик, и по кораблю полетели команды:
– Баковые на бак! Ютовые на ют!
– По местам стоять, со швартовых сниматься!
Арцишевский, как положено командиру, руководил выходом из порта лично:
– Малый вперед! Осмотреться за бортами и кормой!
Послышались доклады:
– По левому борту за бортом чисто!
– По правому борту за бортом чисто!
– За кормой чисто!
Рядом на мостике стояли вахтенный помощник и рулевой. Командир отдал указание:
– Машине средний ход, курс десять!
– Есть средний ход!
– Есть курс десять!
– Так держать!
– Есть, так держать!
Строгий ритуал военно-морских команд производит глубокое впечатление на того, кому не часто доводится бывать на кораблях. Стрельцов стоял немного сзади и с уважением смотрел на работу молодых моряков.
Обернувшись к нему, Арцишевский затянул ремешок фуражки под подбородком и произнес:
– Илья Иванович, сейчас пройдем узкость и «попылим» прямиком на Гельсинки.
Стрельцов было удивился неуместному на флоте слову «попылим», но понял, что пехотное понятие «ввернуто» для шику. Он чувствовал, что у командира корабля хорошее настроение, улыбнулся и ответил:
– Командуйте, Антон Генрихович, в пути успеем наговориться.
Слева по борту остался портовый маяк. На открытом просторе Финского залива поднялся свежий ветерок, корабль ощутимо закачало на волне. Командир отдал помощнику новые распоряжения:
– Скорость поднимем до двадцати узлов, пойдем курсом двадцать. Меньше качать будет. При подходе к Гельсингфорсу переложимся против ветра.
Наклонившись к медному раструбу переговорного устройства, протяжно крикнул:
– Машине!
Снизу послышалось утробное:
– Есть, машине!
– Егорыч, как у тебя сальники, не текут?
– Все в порядке, Ваше благородие!
– Держи, Егорыч, сто двадцать пять оборотов.
– Куда столько, мы, что в бой?
– Исполнять! Поговоришь у меня…
– Есть держать сто двадцать пять оборотов!
– Так-то!
Корабль напрягся и рванулся вперед рассекать мелкую и злую балтийскую волну.
Качать стало меньше, Арцишевский пригласил Стрельцова в свою каюту. Расположились за узким столом, один – на койке, другому, как почетному гостю, достался единственный стул.
Вестовой принес на подносе два стакана чаю, порезанный лимон, колотый кусками сахар и баранки с маком. Хозяин поднял подстаканник со стаканом и многозначительно произнес:
– Ваше превосходительство, лейтенант Арцишевский! Представляюсь по случаю присвоения очередного звания и назначения командиром корабля. Простите, Бога ради, Илья Иванович, не было прежде случая представиться.
– Да, будет вам чиниться! Рассказывайте по существу: что, когда, где?
Антон Генрихович сделал глоток горячего чаю, отставил стакан и, пожав плечами, сообщил:
– История, собственно, короткая. После кончины Николая Оттовича мне показалось, что восьми месяцев в службы в штабе будет достаточно. Я на «Рюрике» башней главного калибра командовал, а в сентябре прошлого года после нескольких боев он перевел меня в штаб. Дело важное, но я в душе командир, а не штабной офицер. Потому и обратился к Керберу с рапо́ртом направить на корабли. Людвиг Бернгардович ни в какую: из штаба всех отпущу, а кто работать будет? Неожиданно выручил командующий, который назначил Александра Васильевича Колчака флаг-капитаном по оперативной части. Я – к Александру Васильевичу с той же просьбой. Он был не против, и замолвил за меня словечко перед Каниным. На эсминцах часто подвижки на офицерских должностях случаются: корабли из боевых действий не выходят. Меня вот на «старичка» назначили командиром, «Резвому» шестнадцать лет нынче – это один из самых старых кораблей флота. Тут же срок звания подошел. Так что корабль и погоны лейтенанта я получил одновременно.
Илья Иванович внимательно выслушал, потом встал, пожал руку и поздравил. Арцишевский поблагодарил и продолжил:
– Теперь на собственном корабле клубок проблем распутываю. Главная беда – машина старая, изношенная. В феврале в бою повреждение получила вдобавок. Ремонтируемся каждый день! Хорошо, хоть, механика толкового назначили. Егорыч мой из кондукто́ров, служил на «Резвом» еще в японскую войну. Миноносец тогда с Балтики в составе отдельного отряда на Тихий океан ходил. Егорыч отслужил свое и в запас ушел. А в этом году его призвали, дали первичное офицерское звание и сюда направили. Он, бедный, все никак привыкнуть не может, что офицером стал. Но это пустяк. Хорошо, что машину знает как свои пять пальцев, и с машинистов того же требует. Да, что я вам рассказываю о своих бедах! Вы-то как?
Пока офицеры неспешно говорили, перебирая общих знакомых, подошла пора швартоваться в Гельсингфорсе. Лейтенант занял место на мостике. Через десять минут Стрельцов покинул корабль, пожелав командиру «семи футов под килем».
В штабе его ждал Непенин, который быстро изложил причину вызова. Илья Иванович и сам прекрасно знал, в чем дело: несколько дней назад они с Ренгартеном направили в штаб доклад с предложением использовать факт сокращения количества германских кораблей на Балтике ввиду их сбора в Киле на императорском смотре для нанесения удара по одному из немецких прибрежных городов. Все необходимые документы по дислокации армии и флота противника в нашей операционной зоне он привез с собой. Вместе с Непениным они отправились в кабинет начальника штаба, но там никого, кроме, капитана 1 ранга Черкасского не застали. Непенин ушел на поиск командования, а Стрельцов поздоровался с князем, которому не терпелось продолжить старый разговор.
– Илья Иванович, дорогой вы мой! Вспомните, что я вам предсказывал в Ревеле, когда нас вызвали в связи с назначением нового командующего? Вот, видите, подвижка пошла: Колчак назначен в штаб.
– Михаил Борисович, но вы утверждали, что Канин будет выводить Александра Васильевича в командиры Минной дивизии…
– Правильно, и сейчас то же самое утверждаю. Но сперва он его из командиров Особого минного дивизиона в оперативную часть штаба перевел. С этой должности на адмиральскую попасть гораздо проще. Все так и будет, уверяю вас, Илья Иванович!
– А как вы с Колчаком уживаетесь, ведь он вашим непосредственным начальником стал?
– Ну, во-первых, на Александра Васильевича грех сердиться: он первый пришел ко мне и изложил всю позицию, когда решался вопрос. Нет претензий! Во-вторых, начальство меня честно предупредило, что сия передислокация – ненадолго. В-третьих, флаг-капитан все равно советуется со мной по всем служебным вопросам. У него нет большого опыта штабной работы, хотя перед войной он служил в Генеральном Штабе. Кстати, при первой оказии убежал оттуда, поскольку не имеет склонности к нашему кропотливому труду. Ему морской простор нужен, а не война на пыльных картах. А вот он собственной персоной, кстати.
В кабинет быстро вошел Колчак, а через минуту появились адмиралы Кербер и Непенин. Стрельцову было предложено доложить замысел операции.
Илья Иванович не стал доставать тетрадь с записями, а подошел к карте, взял указку и сообщил:
– Нашей разведкой получены и проверены через другие источники достоверные сведения о предстоящем ослаблении германских сил на Балтийском театре. Среди ряда других причин источники сообщают о том, что корабли противника стягиваются на императорский смотр флота в Кильскую гавань. В связи с продолжающимся общим отступлением нашей армии на всех фронтах настроение русского общества на сей день пребывает в подавленном состоянии. Разведывательное отделение считает целесообразным использовать сложившуюся на Балтике обстановку для нанесения противнику ощутимого удара силами нашей бригады крейсеров с участием «Рюрика», чтобы причинить ему по крайней мере моральный урон и вместе с тем поднять настроение в тыловой части России. Есть предложение произвести артиллерийскую бомбардировку одного из дальних германских портов, а именно Кольберга.
Краткое и насыщенное выступление начальника разведки вызвало бурное обсуждение замысла собравшимися офицерами и адмиралами. Кто-то говорил о том, что бомбардировки силами флота, к тому же в таком масштабе прежде не применялись. Мол, дело новое, требует глубокой проработки. Другие возражали, что принимать решение на операцию необходимо быстро, потому что в этом конкретном случае при наличии важной и достижимой цели осторожными взглядами следует поступиться.
Людвиг Бернгардович Кербер замолчал первым из оппонентов идеи разведчиков. Он внимательно смотрел на карту, записывал и что-то подсчитывал. Потом при наступившем молчании сказал, что оценил обстановку и признал идею в целом правильной, к тому же требующей немедленного воплощения в жизнь. Правда, при этом добавил, что вопрос о выборе места бомбардировки остается открытым.
Начальник штаба доложил командующему, который вызвал к себе всех, кто принимал участие в обсуждении операции. Канин выслушал замысел и по привычке долго молчал, обдумывая, что ответить. По сути дела он согласился с предложениями, но внес существенные поправки, которые в корне меняли всю идею предстоящего дела. Василий Александрович отказался дать разрешение «Рюрику» участвовать в операции, а местом бомбардировки избрал Мемель.
Без поддержки тяжелой артиллерии «Рюрика» остальным крейсерам выходить в поход к немецким берегам было рискованно. Замена же Кольберга Мемелем в значительной степени снижала психологический эффект, который можно было бы ждать от корабельной бомбардировки. Разведчики предлагали Кольберг именно потому, что он находился на значительном удалении от постоянных позиций русского флота и являлся важной точкой на побережье Восточной Пруссии. Удар именно по нему мог бы продемонстрировать силу русского морского оружия, был бы чувствителен для противника и впечатлил союзников.
Теперь вся группа во главе с Кербером доказывала командующему свою правоту, приводя доводы по оперативным картам, по разведывательным сводкам, а то и просто по большому глобусу, стоявшему в кабинете. После нескольких часов изнурительной словесной баталии Василий Александрович устало принял половинчатое решение: разрешил использовать в операции «Рюрика», но категорически отказался от бомбардировки любого другого объекта, кроме Мемеля.
В докладе командующего в Главный Морской штаб цель операции была сформулирована следующим образом:
«Пользуясь сосредоточением в Киле германского флота перед императорским смотром, совершить внезапное нападение на Мемель и путем энергичной бомбардировки повлиять на общественное мнение Германии, которое будет на это особенно чутко реагировать ввиду совпадения указанного смотра с активным выступлением нашего флота, считающегося противником совершенно пассивным». Далее указывалось, что «крупная демонстрация в тылу противника послужит для отвлечения его внимания и сил от Рижского залива, что дало бы возможность выиграть время для завершения оборонительных работ при входе в Рижский залив».
Наряду с официальной целью, носившей политический характер, Канин
стремился воспользоваться для наступления и нанесения ущерба противнику известной свободой в применении крейсерско-миноносных сил, которой добился у Ставки и командования 6-й армии его предшественник адмирал Эссен.
Все последующие дни штаб энергично занимался разработкой операции. Стрельцов работал вместе с назначенной группой офицеров и адмиралов. Бомбардировка Мемеля задумывалась и планировалась как операция разнородных сил Балтийского флота при всеобъемлющем разведывательном обеспечении. В Гельсингфорс вызвали и Ренгартена, который отвечал за деятельность постов радиоразведки.
Иван Иванович разработал специальную инструкцию, которой регламентировалось применение радиотелеграфии в предстоящей операции. В целях соблюдения скрытности радиообмена с полуночи 18 июня в действие вводились новая кодовая таблица «Радио-свод – 1915 г.» и карта с новой разбивкой квадратов Балтийского моря. Инструкция содержала требование: «С момента выхода в море всякое радиосообщение, как правило, должно быть прекращено. Зато прием радио должен вестись тщательно». При встрече с неприятелем рекомендовалось «Мешать телеграфировать».
По плану для артиллерийского удара намечалось использовать крейсеры «Рюрик», «Олег», «Богатырь», мощный эсминец «Новик» и шестой дивизион миноносцев в составе шести кораблей. Оперативное прикрытие состояло из линейных кораблей «Слава» и «Цесаревич», крейсеров «Адмирал Макаров» и «Баян», а также седьмого дивизиона миноносцев 2-го ранга. Важная роль отводилась и подводным лодкам, которым предстояло развернуться на вероятных направлениях деятельности неприятельских кораблей и не допустить их выхода в тыл нашему отряду.
В целом операция основывалась на принципе внезапности. В одном из пунктов плана отмечалось, «если во время похода будет обнаружен противник и отряд окажется в выгодном положении, то крейсера вступают в решительный бой. Если же объект нападения будет уничтожен или если по ходу боя выяснится, что ослабленный противник может быть уничтожен частью наших сил, то, оставив для этой цели часть судов, остальные продолжат неизменно выполнение намеченной операции».
Выход кораблей в море назначался на ночь 18 июня, а обстрел Мемеля – на утро 19 июня.
За сутки до выхода кораблей три подводные лодки ушли контролировать вход в Финский залив, одна выдвинулась к Виндаве, одна – к Данцигу.
Офицеры-операторы гордились тем, что при разработке операции было позволено привлечение линейных кораблей, чего так настойчиво добивался покойный адмирал Эссен, и подводных лодок, которым прежде в общих планах задачи не ставились.
Илья Иванович десятые сутки находился в Гельсингфорсе на казарменном положении. Когда Ренгартена отправили назад в разведотделение, он подумал, что было бы неплохо самому на денек оказаться в Ревеле. Конечно, он вспоминал о Кристине, надеясь, что и она грустит о нем. Выкроив полчаса свободного времени, Стрельцов написал короткое письмо на оставленный дамой для такого случая частный адрес. В нескольких строчках он сообщил, что жив и здоров, как может, бьется с неприятелем. Но при этом старается беречь себя. Даже пошутил, что приобрел по случаю латы викинга и на корабле наряжается в них, чтобы пули врага не тронули. На прощание пообещал вернуться и устроить Кристине выезд на летний пикник в район Пирите, где живет знакомый владелец хутора. Письмо получилось непринужденным, что порадовало Илью Ивановича. Он отправил конверт с центрального почтамта.
Продолжение следует.
Илья Дроканов. Редактировал Bond Voyage.
Все главы романа читайте здесь.
======================================================
Дамы и Господа! Если публикация понравилась, не забудьте поставить автору лайк и написать комментарий. Он старался для вас, порадуйте его тоже. Если есть друг или знакомый, не забудьте ему отправить ссылку. Спасибо за внимание.
======================================================
