(С) Богачев А.В., Вязов Л.А., Мышкин Н.В., 2013
Продолжаю рассказ об археологических культурах Среднего Поволжья I тыс. н.э., начатый в статьях о кладах на Самарской Луке, о праславянах, о гото-аланах, о завоеваниях Германариха, и в видео о кладах, о Переволокском городище, о городище Лбище, об открытиях Галины Ивановны Матвеевой, о готских королях. Это фрагменты из нашей большой статьи, опубликованной в 2013 г. (см.: Литература).
Кармалинское городище на Самарской Луке является ярким памятником раннего железного века и средневековья на территории Среднего Поволжья. Самым важным результатом исследований Кармалинского городища, вне всякого сомнения, стала находка в 1984 году клада серебряных сасанидских монет и украшений. Результаты раскопок 1984-85 гг. были опубликованы в специальной статье (Матвеева, Морозов, 1991). Целью предпринятой публикации было введение в научный оборот наиболее ярких, уникальных материалов – прежде всего, монетного клада. Это оттеснило на второй план целый ряд интересных особенностей археологического комплекса Кармалинского городища, которые имеют самостоятельное значение. Настоящая работа призвана в какой-то мере восполнить этот пробел.
История изучения Кармалинское городище было впервые исследовано экспедицией В. В. Гольмстен в 1922 г. Маршрут экспедиции пролегал по местам, упоминавшимся В. Н. Поливановым, но в случае получения от местного населения новых сведений о древних памятниках В. В. Гольмстен также обследовала и их. При осмотре городища в с. Сосновый Солонец участники экспедиции узнали от служащего в бывшем имении кн. Долгорукого о существовании городища в лесу у д. Кармалы. Согласно описанию, составленному В. В. Гольмстен, городище располагалось между двух отрогов оврага, по дну которых текли ручьи. Холм, на котором расположено городище, порос по склонам молодым лесом, площадка городища оставалась открытой. Было прослежено наличие двух рядов валов и проездов с северо-западной и югозападной сторон. Площадка городища была покрыта многочисленными котлообразными ямами, некоторые из которых располагались на верхнем валу по бокам от северного въезда.
После длительного перерыва планомерные археологические исследования на Самарской Луке возобновились в конце 1960-х гг. в связи с открытием Куйбышевского госуниверситета и началом работ Средневолжской археологической экспедиции под руководством Г. И. Матвеевой. В 1969 г. отряд экспедиции, возглавляемый И. Б. Васильевым, осмотрел значительную часть памятников, на которых в свое время работала В. В. Гольмстен. Были проведены исследования и в окрестностях с. Кармалы. В ходе работ было выявлено Кармалинское селище, расположенное южнее села, снят его план и заложен шурф. Само городище И. Б. Васильевым осмотрено не было, но на основании данных В. В. Гольмстен Г. И. Матвеева включила его (вместе с вновь открытым селищем) в список именьковских памятников Самарской Луки (Матвеева, 1975. С. 106).
Исследования Кармалинского селища были продолжены в 1976 г. Н. П. Салугиной, которая вскрыла 32 кв. м культурного слоя и одну хозяйственную яму. Находки на селище представлены керамикой и двумя пряслицами усечённо-биконической формы (Салугина, 1977).
В 1984 г. отряд Средневолжской экспедиции заложил на Кармалинском городище раскоп площадью 24 кв. м. Несмотря на небольшую площадь раскопа исследования дали неожиданно яркие результаты. В одной из хозяйственных ям (сооружение 1) был найден клад предметов из драгоценных металлов, включавший семь сасанидских драхм. Вот как это событие описывает Г. И. Матвеева в своей автобиографической книге «Экспедиции в прошлое: записки археолога» (Матвеева, 1998б): «Площадь раскопа была невелика, поэтому жилищ не обнаружено, но было вскрыто несколько хозяйственных ям. Все они за исключением одной были расчищены, и большая часть участников раскопок покинула городище и уехала в город, оставив докапывать последнюю яму Олега Кириченко и Алексея Богачёва. Они, не торопясь, извлекли чернозем, заполнявший яму, и внимательно просматривали его. Сначала находок не было, но у самого дна они увидели три сосуда… Казалось, что все находки уже исчерпаны, но вдруг Алексей, работавший в яме, выбросил на отвал вместе с землей какой-то предмет. Олег схватил его и понял, что это согнутая вдвое серебряная пластина, внутри которой были какие-то металлические диски. Олегу показалось, что это какая-то детская игрушка типа погремушки. Но стоило ему чуть очистить находку, как он понял, что внутри согнутой пластины были серебряные монеты, Леша, увидев монеты, стремглав выскочил из ямы и завопил от радости. Его вопль подхватил Олег. По их признанию, они орали так, что, вероятно, было слышно в деревне» (Матвеева, 1998б. С. 72-73).
Поскольку два автора настоящей публикации (А. В. Богачёв и В. Н. Мышкин) были непосредственными участниками той экспедиции, проводимой Г. И. Матвеевой на Самарской Луке в 1984 году, мы сочли возможным внести некоторые добавления в событийную линию, переданную Г. И. Матвеевой достаточно точно. В июле 1984 года основные работы экспедиция Самарского (в то время Куйбышевского) государственного университета под руководством Г. И. Матвеевой вела на городище Лбище. Там же (собственно на территории городища) находился и лагерь экспедиции. Раскопами руководили лаборант археологической лаборатории университета В. Н. Мышкин, а также выпускники истфака 1984 года О. В. Кириченко и А. В. Богачёв. Параллельно велись разведочные работы, целью которых был поиск могильника, синхронного времени функционирования городища. Заметим, что на тот момент у всех перечисленных выше исследователей уже был опыт археологических исследований по персональным Открытым листам. Когда работа на раскопах городища Лбище близилась к завершению и высвободилось достаточное количество студентов, Г. И. Матвеева приняла решение исследовать Кармалинское городище. Выбрать на заросшем лесом городище близ села Кармалы площадку и разбить раскоп было поручено В. Н. Мышкину. А собственно исследовательские работы проводились под руководством А. В. Богачёва. Как было отмечено в отчете Г. И. Матвеевой, в раскопках приняли участие О. В. Кириченко, а также студенты Д. Литвинов, К. Дайбов, А. Еремин, В. Кузина, О. Беленцова и Е. Борю (Матвеева, 1985. С. 2). Ввиду того, что работы на Самарской Луке были «свёрнуты» Г. И. Матвеевой в полном смысле слова стремительно (нужно было выезжать в Ульяновскую область на раскопки разрушающегося Кармалинское городище 121 городища Старая Майна), доисследовать сооружения на Кармалинском городище было поручено О. В. Кириченко и А. В. Богачёву. Все чертежные работы, а также описание слоев, сооружений и находок по результатам раскопок 1984 года (квадраты 1-6) выполнялись А. В. Богачёвым (рис. 11).
В 1985 г. работы на городище были продолжены, но в очень незначительном объеме: к раскопу 1984 г. с юга были прирезаны ещё 12 кв. м. В публикации 1991 года Г. И. Матвеевой опубликован план раскопа, на котором показано девять квадратов (Матвеева, Морозов, 1991. Рис. 2). К сожалению, у авторов настоящей публикации нет никаких сведений о «прирезанных» к раскопу в 1985 г. трёх квадратах (Матвеева, Морозов, 1991. Рис. 4). В дальнейшем городище периодически осматривалось специалистами без проведения земляных работ. В 2012 г. В. Н. Мышкиным был снят план городища, публикуемый в настоящей статье (рис. 2).
В 2013 г. городище было осмотрено авторами статьи. Расположение и оборонительная система Кармалинского городища. Кармалинское городище расположено на юге центральной части Самарской Луки, в месте её наибольшего расширения в меридианальном направлении. Для этой части Луки характерен лесостепной ландшафт с глубокими долинами древних оврагов и увалистыми водоразделами. Крупнейшими элементами рельефа являются три древние овражистые долины: Брусянская, Аскульская и Винновская. Кармалинское городище (рис. 1; 2) расположено в верховьях правого отрога Аскульского оврага. Городище занимает площадку мыса между двумя небольшими отрогами, вытянутыми в направлении с северо-запада на юго-восток. Мыс имеет вытянуто-овальную форму, склоны его относительно пологие. Высота мыса над ложем югозападного оврага составляет 15 м, северо-восточного – не превышает 10 м. Площадка мыса плавно понижается в направлении с северо-запада на юговосток. Городище защищено сложной системой укреплений, состоящей из трёх рвов и двух валов. Первый ров пересекает мыс в направлении с юго-востока на северо-запад в 50 м к северо-востоку от площадки городища. Длина рва составляет около 30 м, ширина – 5 м, глубина – 0,8-0,9 м. В середине мыса оставлен проезд через ров. В 40 м к юго-востоку от первого рва расположен второй ров, также пересекающий мыс в направлении с юго-востока на северо-запад. Его длина – 42 м, ширина – 6-7 м, глубина – 1-1,5 м. В середине также имеется проезд. Сразу за рвом начинается первый оборонительный вал городища. Он окружает всю площадку мыса, на которой расположен памятник. Вал перекрывает мыс с напольной стороны, его протяженность в северо-западной части городища составляет 70 м. Затем вал тянется на юго-восток на 150 м, огибает мыс и возвращается к началу. Высота вала в северо-западной части составляет 1,6 м, в югозападной – 0,7 м. Проездов в вале не обнаруживается. Сразу за валом начинается ещё один ров, опоясывающий площадку городища по кольцу. Его глубина с напольной стороны составляет около 1,7 м, в других частях – около 1 м. Через ров проходят три проезда. Два из них, небольшие, пересекают ров в юго-восточной и юго-западной частях памятника, а третий – с напольной стороны. Этот проезд наиболее широкий, до 3 м в поперечнике. Он пересекает ров под небольшим углом, справа налево, так, чтобы нападающие, пересекающие ров, вынуждены были повернуться к основному валу городища правым боком, не защищенным щитом (рис. 4).
Второй, основной оборонительный вал городища также опоясывает площадку по кольцу. С напольной стороны он возвышается над дном рва на 10 м, а над площадкой городища – на 1-1,2 м. В юго-западной части высота этого вала составляет 0,8 м. Через вал имеется два проезда. Первый расположен в северо-восточной части, напротив проезда через ров. Здесь вал понижается на 0,5 м (рис. 3).
На верхушке вала непосредственно около проезда находится глубокая западина диаметром около 4 м и глубиной около 1 м. Возможно, она является следом какого-то надвратного строения. Рядом расположены ещё две западины несколько меньшего размера. Второй проезд находится в юго-восточной части памятника, там, где склоны мыса наименее круты. Он прорезает вал полностью. Ширина проезда – около 2 м. Площадка городища, защищенная основным валом, имеет овальную форму, размеры её внутри линии вала составляют 110×37 м. Вся площадка поросла лиственным лесом и кустарником. Под завалами из старых деревьев угадываются неровности поверхности городища, изобилующей разноразмерными ямами и западинами. Поверхность городища задернована, осыпи не прослеживаются. В настоящее время городище разрушается только деятельностью кладоискателей, от которой остались многочисленные характерные ямки небольшого размера. Культурный слой на памятнике имеется только в пределах, ограниченных вторым, основным валом. С напольной стороны от валов слой не зафиксирован, несмотря на проведенную шурфовку. Можно сделать вывод, что территория, примыкавшая с напольной стороны к оборонительным сооружениям, и площадка между рвами не использовались создателями крепости для каких-либо целей, не связанных с защитой городища. Оборонительные сооружения Кармалинского городища очень своеобразны для средневолжских памятников. В общей сложности в регионе известно 96 городищ 2-3 четверти I тыс. н.э. Относительно оборонительных систем 13 городищ в силу разрушений или недостаточности разведочных данных нельзя сказать ничего определённого, у 83 городищ укрепления сохранились и изучены в достаточной степени, чтобы отнести их к тому или иному типу на основании внешнего облика. Подавляющее большинство из них (73 памятника) представляют собой типичные мысовые городища, укреплённые валами и рвами с напольной стороны. Можно выделить шишкообразные (31 памятник), кокошникообразные (17) и дугообразные (25, из них у 9 – двойная, а ещё у 2 – тройная линия валов) валы (табл. 1, рис. 5). Иная система укреплений, представляющая собой полукольцевой вал, защищающий площадку памятника с трёх сторон, зафиксирована на Ташкирменьском I городище в Предкамье. Судя по описаниям, такая же оборонительная система и на Старомокшинском городище в долине р. Б. Сульча. Таким образом, для средневолжских городищ второй-третьей четверти I тыс. н.э. характерны достаточно простые укрепления, в большинстве случаев представленные шишкообразными или кокошникообразными валами. Система укреплений, сравнимая по сложности с Кармалинской, зафиксирована на 8 городищах. К ним относятся 4 памятника на Самарской Луке (городища Лбище, Переволокское, Стенькин Городок и собственно Кармалинское), по одному – в Закамье (Девичий городок) (Старостин, 1967), Заволжье (Урнякское городище) (Халикова, 1961), Предволжье (Большетарханское городище) (Старостин, 1967) и Посурье (городище Ош-Пандо Моргинское) (Степанов, 1948. С. 35). Эти городища отличает наличие сложных фортификационных земляных сооружений, включающих несколько валов и рвов, эскарпированные края оврагов, следы башен и т.п.
Исследования Кармалинского городища в 1984-85 гг. После снятия культурного слоя было выявлено 5 сооружений, углубленных в материк. Описание сооружений мы приводим здесь на основании отчета о работах 1984 г. (Матвеева, 1985) и публикации 1991 г. (Матвеева, Морозов, 1991). Сооружение 1 «представляет собой яму, круглую в плане, расширяющуюся книзу. Диаметр ямы на уровне материка 1,68 см, диаметр дна 1,9 см. Глубина ямы 0,76 см. Дно ровное, плоское. Заполнение состояло из тёмно-серой гумусированной супеси, содержащей угли и небольшое количество золы. В нем встречались кости животных, фрагменты сосудов именьковской культуры, найдена железная пластинка от панциря. На дне прослежена прослойка обугленного дерева мощностью 0,1-0,2 м, видимо, стенки и дно ямы были облицованы деревом. На дне ямы было скопление фрагментов сосудов культуры и целый небольшой сосудик горшковидной формы. В сосуде и рядом с ним находились обугленные зерна злаков. Рядом с сосудом лежал разбитый на части диск жернова. В северо-западном секторе на уровне прослойки сгоревшего дерева найден клад, состоящий из 6 серебряных монет – сасанидских драхм, вложенных в трубочку, свёрнутую из серебряной пластинки. Рядом с трубочкой находилась шейная гривна, перегнутая несколько раз» (Матвеева, Морозов, 1991. С. 172-173). Кроме монет в серебряную трубочку был вложен наконечник ремня. В отчете отмечено, что «возможно все вещи лежали в деревянной коробке – т.к. около них сохранились кусочки дерева» (Матвеева, 1985). В 15 см от клада лежала ещё одна серебряная драхма. На дне ямы найдены развалы двух плоскодонных сосудов и два пряслица. Обращает на себя внимание исключительная близость обстоятельств обнаружения Кармалинского клада и находки клада на городище Троицкий Урай (Старостин, 1977). В обоих случаях сасанидские монеты находились на дне хозяйственной ямы, в которой также были обнаружены обугленные зерна, развалы сосудов. В обоих случаях в непосредственной близости от монет были найдены каменные жернова.
Клад изделий из драгоценных металлов. Клад включает в себя 9 предметов: шесть серебряных иранских драхм, шейную гривну и наконечник ремня, а также серебряную пластину, согнутую в трубочку. В 15 см от места обнаружения клада была найдена ещё одна, седьмая монета, которая составляет с кладом единый комплекс. Сасанидские драхмы отличаются хорошей сохранностью, не имеют серьезных повреждений (отверстий, петелек для подвешивания и др.) (рис. 16). Их определение приводим здесь по В. Ю. Морозову: «Три драхмы правления Кавада (488-497, 499- 531 годы), в 32, 37 и 40-й годы правления, т.е. в 519, 524, 527 годах. Четыре драхмы чеканены в 8, 11 и 15-й годы правления Хосрова I (531-579 гг.), т.е. в 538, 541, 545 годах. Таким образом, чеканка всех входящих в состав клада монет осуществлялась в течение 26 лет. Самая поздняя из них относится к 545 году» (Матвеева, Морозов, 1991. С. 176). Опубликовавшие Кармалинский клад исследователи отметили: «есть основания предполагать, что клад зарыт не позднее середины VI в.» (Матвеева, Морозов, 1991. С. 176). Сегодня, по прошествии более чем 20 лет после первой публикации клада, эта дата представляется авторам настоящей статьи достаточно точной. Клад на Кармалинском городище – не единственная находка сасанидских монет на именьковском поселении (рис. 26). С трёх именьковских памятников происходят находки в общей сложности 10 монет. Все они представляют собой сасанидские драхмы, чеканенные в V-VI вв. н.э. Две сасанидские драхмы были обнаружены при раскопках городища Троицкий Урай I (Нижнее Предкамье) в хозяйственной яме 8 вместе с золой, фрагментами керамики, обугленным зерном, наконечниками стрел и фрагментами жерновов. Они относятся к правлению Пероза (457-483) и Кавада (488-497) (Старостин, 1977. С. 37). Состав находок из ямы и её глубина позволяют определить её как погреб, впоследствии замусоренный. Ещё одна монета V в., относящаяся к правлению Варахрана V (421-439 гг.), происходит с поверхности Именьковского I селища в Нижнем Предкамье (Морозов, 2005. С. 83). Характеризуя особенности обнаружения сасанидских драхм на именьковских памятниках, В. Ю. Морозов отметил отсутствие на монетах отверстий и краткий период запаздывания этих монет в Поволжье. Этот факт, по его мнению, обусловлен характером использования монет именьковским населением, которое не применяло их непосредственно в качестве украшений, а рассматривало как источник драгоценного сырья. Соответственно, именьковские ювелиры стремились в относительно короткие сроки превратить бесполезное для них изделие в украшения (Морозов, 1998. С. 379). Тот же исследователь указывает, что истоком проникновения сасанидских монет в Поволжье в V-VII веках являлось иранское Закавказье (Морозов, 1996. С. 150). На основании анализа условий находок монет он делает вывод о непосредственном участии в торговле по Волжскому пути иранских или закавказских купцов. Торговля, следовательно, имела прямой характер без чьего-либо посредничества (Морозов, 1996. С. 159). Шейная гривна, пластинчатая, серповидная, изготовлена из сплава с содержанием серебра и меди (рис. 15, 3). Внешний диаметр изделия 15 см. В центральной части гривна раскована до плоского состояния (толщина гривны в этой части менее 0,1 см, ширина около 1 см). В сечении гривна имеет слегка выпуклую наружу форму. К концам гривны пластина сужается и на концах имеет круглое сечение диаметром 0,2 см. Застежка гривны выполнена в виде крючков. Один из концов гривны согнут в древности внутрь, вероятно, для уменьшения её размера. Длина загнутой части составляет 6 см.
Внутренний диаметр гривны составляет 13 см, в то время как в первоначальном виде составлял около 15 см. По внешнему краю гривна украшена пуансонным точечным орнаментом, выпуклым с лицевой стороны. Некоторые точки пробиты насквозь. По середине гривны прочерчена неровная линия, также выпуклая с внешней стороны и создающая эффект объема. Входящая в состав Кармалинского клада шейная гривна не имеет точных аналогов. К приведенному Г. И. Матвеевой списку близких по форме украшений (Матвеева, Морозов, 1991. С. 175), можно добавить ряд изделий Верх-Саинского могильника (Голдина, Водолаго, 1990. Табл. XLIII, 38- 39) и отметить, что в Прикамье подобные гривны на сегодняшнем уровне знаний датируются в пределах VI в. (Голдина, Перевозчикова, 2012. Рис. 13, 6). Ещё одна группа аналогий обнаруживается в могильниках волжских финнов: Армиевском (п. 147, п. 237), Мл. Селиксенском (п. 20) (Полесских, 1979. С. 18), Безводнинском (п. 130, п. 77) (Краснов, 1980. С. 201. Рис. 26, 2, 3), Никитинском (п. 1, п. 9, п. 15) (Воронина и др., 2005. С. 32. Рис. 15, 3).
Серебряная пластина длиной 8 см и шириной 4,4 см согнута в трубочку диаметром 2,8 см (рис. 15, 1). О том, что первоначально пластина служила оковкой, недвусмысленно свидетельствуют пробитые отверстия по краю пластины. Использование оковок рукоятей ножей и кинжалов неоднократно фиксировалось в рязано-окских древностях, однако наличия специально напаянных пластин по краю, придающих дополнительный объем и прочность изделию, там не отмечалось. Точных аналогий пластина не имеет.
Наконечник ремня типа «коробочка» длиной 7 см, шириной 2 см состоит из четырёх конструктивных элементов: лицевой и задней пластин, скрепляющего их шпенька, а также квадратного в сечении прута, проложенного между ними по внешнему краю (рис. 15, 2). Г. И. Матвеева, публикуя наконечник из кармалинского клада, подобрала ему определённое число аналогичных артефактов из погребальных комплексов Прикамья, Приуралья и Северного Кавказа V–VI вв. (Матвеева, Морозов, 1991. С. 176). В монографии А. В. Богачёва, посвященной анализу поясной гарнитуры Среднего Поволжья IV–VIII вв., отмечается, что подобного рода наконечники появляются в материалах новоселковской стадии эволюции поясной гарнитуры, то есть не ранее середины VI в. (Богачёв, 1992. С. 155). Значительная выборка восточноевропейских комплексов VI в. с пряжками предгеральдических форм, содержащих, в том числе и наконечники- «коробочки», была представлена А. В. Богачёвым в специальной работе (Богачёв, 2010. Табл. I, 8, 15, 151, 153; Рис. 3, 13).
Таким образом, площадка городища осваивалась человеком в древности несколько раз. Основной этап функционирования памятника связан с людьми, создавшими именьковскую культуру. Именно они оставили самые яркие и многочисленные свидетельства своей деятельности на городище. Вероятно, именно с ними связано создание оборонительной системы в её нынешнем виде. Если говорить о дате именьковского слоя Кармалинского городища в целом, то весь комплекс датирующих находок вписывается в рамки VI века. Находки, сделанные на памятнике, относятся к периоду расцвета именьковской культуры и демонстрируют широту контактов именьковского населения – иранские монеты, украшения, находящие рязано-окские, прикамские и башкирские аналогии. Находки сасанидских драхм на Кармалинском городище, скорее всего, маркируют собой путь передвижения иранских торговцев вдоль р. Волги. Конечной точкой их движения было Верхнее Прикамье, бассейны рек Чепцы и Сылвы, где сосредоточены основные находки иранских монет (рис. 26). Для именьковского населения участие в торговле с Ираном, видимо, не имело существенного значения. Немногие сасанидские монеты, найденные только на расположенных в непосредственной близости от крупных рек памятниках, являлись источником сырья, как об этом свидетельствует контекст обнаружения кармалинского клада.
Литература: Богачев А.В., Вязов Л.А., Гасилин В.В., Мышкин В.Н., Серых Д.В. Кармалинское городище // Средневековье. Великое переселение народов (по материалам археологических памятников Самарской области): Научно-популярное издание / Отв. редактор А.В. Богачев. Самара, 2013. С. 119–163.