(С) Богачев А.В., 2022
В 1982 – 1984 г., будучи студентом, я был участником раскопок городища Лбище. Десятилетия спустя, ранней весной 2020 года мы с соавтором (д.и.н. антропологом А.А. Хохловым) выехали на Самарскую Луку, чтобы сделать хорошие фотографии городища Лбище для нашей новой книги о венедах. Приехав туда, мы с удивлением обнаружили рядом с городищем поселок людей, назвавшихся родноверами. Они считают городище своим мистическим символом и совершают там свои обряды. Как говорится, без комментариев.
А фотографии мы сделали, и книгу написали.
Победитель венедов – Винитарий – «двинул войско в пределы антов» и во втором сражении сумел их одолеть и покорить. А затем казнил короля антов Божа, его сыновей и семьдесят старейшин (Иордан, 246). Это произошло до Адрианопольской битвы 378 года. Но Германарих «двинул войско против венетов» (Иордан, 119) еще до победы Винитария над антами.
Письменные источники не дают нам сведений о местах сражений Германариха с венедами и Винитария – с антами. Однако, мы не исключаем возможности того, что Самарская Лука была одним из тех мест, где шли боевые действия.
Во всяком случае, городище Лбище, судя по целому ряду признаков, было сожжено в результате внезапного нападения врагов и прекратило свое существование в последней трети IV века. Мы не знаем, каким этнонимом обозначало себя население, построившее Переволокское и Лбищенское городища на Самарской Луке. Но вполне можно допустить, что они были и венедами (экзоэтноним), и антами (эндоэтноним). Как бы то ни было, но историк VI века уже дал понять, что эти племена «происходят из одного корня и ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов» (Иордан, 119).
Бесспорно лишь одно – на Среднюю Волгу эти племена пришли из районов Поднепровья. Об этом свидетельствуют археологические находки, имеющие прямые аналогии в материалах пшеворской, зарубинецкой, черняховской и киевской культур. Это керамическая посуда (горшки и миски), украшения и детали костюма (фибулы, ведерковидные подвески и подвески-лунницы, гривны, браслеты, пряжки). Сходство материальной культуры городища Лбище с западными прототипами впервые убедительно обосновала исследовательница этого памятника Г.И. Матвеева: «Керамическая серия городища Лбище находит ближайшие аналогии в материалах Чаплинского могильника и других памятников верхнеднепровского варианта классической зарубинецкой культуры. Отдельные сосуды находят аналогии в памятниках черняховской культуры. Сходство с зарубинецкими верхнеднепровского варианта имеют наземные жилища городища Лбище» (Матвеева, 2004. С. 69).
Принципиальным представляется замечание Г.И. Матвеевой о том, что пришлое население, оставившее памятники лбищенского типа «состояло из разных по происхождению групп населения: ираноязычных сармат, пришедших из Верхнего и Среднего Подонья, и праславян из Поднепровья» (Матвеева, 2007. С. 213).
С этими тезисами Г.И. Матвеевой мы согласны. Вместе с тем, мы не вполне разделяем точку зрения исследовательницы о том, что «керамический комплекс развитой именьковской культуры во многом близок к лбищенскому» (Матвеева, 2004. С. 37). Достаточно визуально сравнить выборку посуды из слоя городища Лбище с керамикой из памятников классической именьковской культуры. Подчеркнем, что на последних никогда не были найдены острореберные лощеные миски, представленные на Лбище и в материалах классической зарубинецкой культуры. Лбищенские горшковидные сосуды – высоких пропорций с коротким отогнутым наружу венчиком. В то время как именьковские, в массе своей, имели раздутое тулово и достаточно высокую вертикальную горловину. В свое время мы попытались при помощи математических методов создать типологию керамики Рождественского II могильника именьковской (классической) культуры (Богачев, 2011. Рис. 38). Сравнив выделенные типы с материалами зарубинецкой и черняховской культур, мы пришли к выводу о значительном морфологическом сходстве именьковской керамики с набором лепной посуды черняховской культуры Днестровско-Прутского междуречья (Богачев, 2011. С. 128).
Нам представляется, что прямой генетической связи между лбищенским типом памятников и классической именьковской культурой нет. Но это не исключает, возможности того, что у них на западе был общий культурный субстрат. Именно это обстоятельство, в частности, объясняет факт схожести технологических традиций изготовления керамики у «лбищенцев» и «именьковцев», что, с определенной долей вероятности, говорит «об общих корнях этих двух групп населения» (Салугина, 2000. С. 237).
Наконец, следует сказать об уникальности инженерно-оборонительной системы Переволокского и Лбищенского городищ. Они занимают наиболее высокие участки волжского берега, ограниченные с запада и востока глубокими оврагами с крутыми склонами. С южной стороны площадки круто обрываются к Волге и практически неприступны. С северной напольной стороны оба городища защищены валами и рвами. Городище Лбище имеет два рва и вала, Переволокское – один ров и вал. С наружной стороны валы оформлены в виде выступов-бастионов (одиннадцати – на Лбище, девяти – на Переволоках), выступающих за пределы вала на 10 – 15 м. Исследование валов показало их одинаковое устройство. Внутренняя и наружная стороны бастионов были сложены из глины. Внутри валов найдены выкладки из обугленных бревен и веток, которые вероятно сжигали с целью обжига и уплотнения глины. С внутренней стороны валы у основания были обложены некрупным известняковым камнем.
На городищах классической именьковской культуры такой сложной фортификации не было.
Отметим, что после уничтожения городища Лбище, его обитатели («лбищенцы») на пепелище не вернулись. Об этом, помимо всего прочего, свидетельствует находка клада кузнечных инструментов и изделий, стоимость которого для того времени была очень высока.
Заселившие Самарскую Луку в конце IV в. (и проживавшие здесь до конца VI в.) классические «именьковцы», в силу каких-то причин, не стали заселять эту удобную для проживания площадку, хотя в этой части полуострова представлены десятки их городищ и селищ (Богачев и др., 2013. Рис. 1) Можно лишь предположить, что мигранты второй волны во всех отношениях (хронологически, культурно, метально) были отделены от «лбищенцев». Не исключено, что это дистанцирование (от чего-то чуждого) было сознательным: и сегодня «проклятые места» люди предпочитают обходить.
Но повторимся, все эти предположения мы рассматриваем в рамках гипотезы о венедо-сармато-антской этнической атрибуции племен, оставивших памятники лбищенского типа и именьковской культуры. Классические «именьковцы», вероятно, были одной из группировок антов письменных источников. Оснований полагать именно так достаточно много.
1. Согласно письменным источникам, анты были активными участниками исторических событий, происходивших в интервале от 378 г. (согласно Иордану, вождь готов Винитарий разгромил антов до Адрианопольской битвы) до 612 г. (последнее упоминание этнонима в титуларии византийских императоров). Время существования именьковской культуры Среднего Поволжья – последняя четверть IV– рубеж VI-VII вв.
2. Племена антов многочисленные («Стратегикон») и даже – бессчетные (Прокопий). Согласно археологическим источникам, население именьковской культуры также было весьма многочисленным: Л.А. Вязов в своей диссертации приводит сведения о 674 памятниках (Вязов, 2011, С. 5).
3. Анты письменных источников, живут к северу от утигуров (Прокопий). Южная граница именьковской культуры соприкасалась с миром кочевников-степняков постгуннского времени. В их среде были и праболгарские племена утигуров (Багаутдинов, Богачев, Зубов, 1998).
4. В «Стратегиконе», написанном предположительно Маврикием (582 – 602 гг. правления) упомянуто, что у антов «множество разнообразного скота и злаков… в особенности проса и полбы». Общепризнана точка зрения о том, что именьковские племена первыми принесли в Среднее Поволжье традиции пашенного земледелия. «Состав злаков с именьковских поселений свидетельствует о преобладании проса, ячменя и полбы в наборе выращиваемых культурных растений. Наряду с земледелием, видную роль в хозяйстве именьковского населения играло животноводство. Основными видами разводимых животных являлись крупный и мелкий рогатый скот, лошадь и свинья» (Вязов, 2011. С. 14).
5. Анты и склавы «живут среди лесов, рек, болот и труднопреодолимых озер» («Стратегикон»). «Анализ пространственно-территориального положения именьковских поселений показывает, что они могли быть привязаны к четырем типам водоемов: рекам (64%), ручьям (22%), озерам или старицам (14%). Важным условием расположения именьковских поселений было наличие лесного массива, открытые остепненные участки оставались практически незаселенными» (Вязов, 2011. С. 11 – 12).
6. Все ценное из своих вещей анты «зарывают в тайнике, не держа открыто ничего лишнего». Этот фрагмент из «Стратегикона», с одной стороны, можно сопоставить с фактом наличия очень большого числа хозяйственных ям-хранилищ, характерных для любого именьковского поселения (Матвеева, 2004. С. 27–28), другой – с находками на именьковских городищах кладов монет и украшений (Богачев и др., 2013).
7. Хории (поселения, деревни) «склавов и антов расположены поочередно вдоль рек и соприкасаются друг с другом, так что между ними нет достойных упоминания промежутков» («Стратегикон»). Городища и селища именьковской культуры располагаются группами, образуя гнезда из одного-двух городищ и находящихся под их защитой нескольких селищ или только из нескольких селищ, отстоящих друг от друга на расстояние от нескольких сотен метров до 3–5 километров (Матвеева, 2004. С. 22).
Разумеется, вышепроцитированные византийские авторы писали об антах, которые «обретаются на большей части другого берега Истра» (Прокопий), реки которых «впадают в Данувий» («Стратегикон»), а также об антах, живущих «там, где Понтийское море делает дугу, простираются от Данастра до Данапра» (Иордан).
Однако сопоставление исторических источников с археологическими данными дает нам возможность убедиться, что анты, переселившиеся в конце IV в. на Среднюю Волгу, сохранили свои жизненные стереотипы, трудовые навыки и даже сумели подобрать себе, фактически аналогичную покинутой, природно-географическую среду обитания.
Более того, они сохранили свой язык, свою духовную и материальную культуру.
8. Лингвист В.В. Напольских выявил в пермских языках ряд славянских заимствований первой половины и середины I тыс. н.э., что дало ему основание полагать, что именно в это время в Среднем Поволжье и Нижнем Прикамье проживало население, говорившее на диалектах праславянского языка (Напольских, 1996. С. 197–206).
9. В.В. Седов, опираясь на данные лингвистов Ф.П. Филина и О.Н.Трубачева, выводящих слово «анты» из иранского и индийского языков (в которых оно означает «конец», «край»), пришел к выводу, «что антами, по видимому, первоначально называлось славяно-скифо-сарматское население междуречья Днестра и Днепра, а позднее его потомки – славяне, сформировавшиеся в условиях славяно-иранского симбиоза» (Седов, 1994. С. 278).
10. Картографирование отдельных этномаркирующих типов артефактов (кольцевые подвески с выпуклинами, антропоморфные амулеты), характерных для именьковской культуры показывает, что они были распространены на памятниках, оставленных как протославянским, так и сармато-аланским населением Восточной Европы.
11. Керамический комплекс «именьковцев» в целом сопоставим с материалами культур «полей погребений». Однако, наиболее близкие аналогии происходят из памятников черняховской культуры Днестровско-Прутского междуречья, т.е. с территории, входившей, по мнению В.В. Седова, в зону формирования антов.
12. Истоки биритуального обряда (кремации+ингумации), изученного на некоторых именьковских могильниках, на наш взгляд, следует искать в материалах могильников первых веков н.э. районов Поднестровья и прилегающего Подунавья, ингумации на которых исследователи связывают, прежде всего, с влиянием западных сарматов (Богачев, 2013).
13. Высокий уровень металлообработки железа именьковских племен, не характерный для средеволжских культур середины Iтыс. н.э. (Старостин, Хомутова, 1981. С. 215), сопоставим с уровнем технических достижений черняховских кузнецов (Терехова, Розанова, Завьялов, Толмачева, 1997. С. 154–155. Рис. 6–7).
14. Большие дома, исследованные в Среднем Поволжье на Старо-Майнском городище находят ближайшие аналогии в Поднестровье в материалах черняховской и соседней с ней вельбарской культуры (Богачев, 2011).
Таким образом, суммировав ряд вышеизложенных фактов (каждый из которых, взятый сам по себе, ровным счетом, ничего не значит) можно с определенной долей уверенности предположить, что «исходной точкой» миграции именьковского населения явилась территория черняховской культуры.
Продолжение следует.
Подробнее читайте: Богачев А.В., Кузнецов А.В., Хохлов А.А. Венеды: индоевропейский контекст. Монография. Самара: Изд-во «Вояджер: мир и человек», 2022. 336 с.
О городище Лбище вы можете посмотреть видео на канале