Сталин ласково называл его «Ежевичкой», художники Кукрыниксы опубликовали в «Правде» знаменитый рисунок «Ежовые рукавицы», город Сулимов на Северном Кавказе переименовали в Ежово-Черкесск. А народный поэт Казахстана Джамбул и вовсе разродился целой поэмой: «Всех змей ядовитых Ежов подстерег и выкурил гадов из нор и берлог!»
Вот только обладатель колючих рукавиц, «сталинский батыр» и гроза врагов народа сам вдруг неожиданно оказался «подколодной гадиной», которая в течение двух лет умудрялась шпионить в пользу Германии, Японии и Британии одновременно.
Всесильного наркома внутренних дел Николая Ежова арестовал лично его заместитель Лаврентий Берия 10 апреля 1939 года. При обыске на рабочем месте нашли страшные «сувениры» — три расплющенных пули, каждая старательно завернута в бумажку с надписями: «Зиновьев», «Каменев», «Смирнов». А еще в шкафах и на полках за книгами стояло просто огромное количество алкоголя, как начатого, так и целого.
Да, Ежов в последние дни много пил и даже позволял себе не появляться на работе. Собственно, пьянство историки и считают основной версией его бесславного конца. Но скорее всего главная причина опалы заключалась в том, что «мавр сделал свое дело — мавр может уйти».
По мнению некоторых исследователей Сталину не понравилась ретивая прыть «кровавого карлика» (так Ежова называли его враги за рост 154 см). Находясь на гребне славы и признания тот задумал издать книгу, где собрался поставить себя на первое место в борьбе с «зиновьевщиной» (черновики рукописи попали к Сталину). А еще Ежов начал лезть в сферы совсем ему не подвластные. Ну какой из него мог быть главный редактор журнала «Партийное строительство», если из всех сталинских наркомов со своими тремя классами начального училища он был самым малообразованным?
Как и большинство арестованных высокопоставленных партийцев, Ежов на следствии принялся усердно каяться, оговаривать себя, признаваться во всех мыслимых и немыслимых грехах, включая экзотическое по тем временам мужеложство.
Что странно, в отличие от его собственных жертв, с Ежовым расправились тайно, не предавая дело огласки. Не было ни митингов трудящихся, ни сообщений в газетах. Закрытый суд и расстрел в феврале 1940 года. Лишь Хрущев впоследствии сообщил, не вдаваясь в детали, что «Ежов получил по заслугам».
