В перерывах между изнурительными допросами попыталась царю Федору слово в свою защиту молвить, попросила бумагу и чернила подать, хотела письмо ему отправить. И все в нем объяснить по возможности. Надеялась достучаться до его сердца. Да где там! Отказали.
Приставленные к ней боярыни враз побежали докладывать супостату Бориске. Он и передал через собак своих верных — скажи спасибо, что живой осталась. Сомнений не имелось: стерва Ирка нашептала. в тот миг сразу эта мысль мелькнула. Кто же, кроме нее, на подобное мог быть способен? Только она, любимая всеми правительница. Как часто с ней в своих думах спорила, свои доводы приводила, разговорить пыталась.... Очень понять хотела: почему вдруг врагами стали. Ведь могли бы подругами стать! Обеим бы пользы от дружбы была. Так нет же. Годунова всегда делала вид, что ее не замечает. Лишь когда уже совсем нельзя было мимо пройти, приветствуя при встрече, высокомерно головой кивала.
Ответ на все вопросы один имелся — завистью страшной праведница охвачена была. Самой-то Бог красоты не дал... Правнучка татарского князя Чета была невысокого роста, скуластая, узкобедрая и узкоплечая. Если бы не пышные одежды, то и вовсе бы мальчиком казалась. Видела ее в бани, удивлялась: как на такие мощи прельститься можно?
Единственное, что на лице выделялось — жгучие, черного цвета, горящие огнем ярким, чудные очи. Как зыркнет ими, так сразу дар речи пропадал. Видать этими глазами и пленила царевича молодая боярышня. Ведь куда красивше невесты имелись. Но взор свой царевич Федор остановил именно на Ирине Годуновой. Объявил твердо родителю — другой спутницы жизни для себя не представляет.
Надо полагать, брат ее от радости не знал, что делать. Иначе зачем монастырям больше дары отправлял? Еще бы! Теперь в его в руках в сто крат власти больше будет. Иван Васильевич заметно сдавать стал, того и гляди помрет скоро. Кто же думал, что он на старости отцом станет и этот ребенок Годуновым в горле костью станет!
Как ни удивительно, но с царевичем никто спорить не стал. Даже строгий родитель с выбором сына согласился. Говорил, что умна девка и преданна семье царской. Самолично пообщался и с улыбкой внимал ее речам грамотным, вел беседы долгие. Но вскоре пропал интерес к невестке. Запретил на глаза ему являться. Даже заступничество всесильного брата Бориса защитить не могло.
— Что это за жена, которая никак понести не может, — шумел государь, для которого на первом месте значилось продолжение рода. Все грозился невестку по причине бесплодия в дальний монастырь отправить.
Краем уха Мария слышала, что покойный собирался вторично оженить сына, даже невесту ему выбрал, красавицу боярышню Милославскую. Неизвестно каким путем, Борис Годунов прознал сие. Впрочем, чему тут удивляться? Свои уши он всюду имел, хотя тем ушам не все услышать удавалось. Но в данном случае, успел. Умудрился выкрасть девицу из родительского терема да заточить в дальний монастырь, где ее насильственно в монахини постригли. Когда родные выручать приехали, уже ничего изменить нельзя было. Мог бы грех на душу не брать и не стараться.
Для царя Федора Ирина единственной женщиной на всем свете был и он ее ни на кого бы не променял... Вот ведь как повезло девке! Мало, кто мог похвастаться и промолвить горделиво: любит меня супруг, ох, как любит! Справедливости ради, надо заметить — она его тоже любила, по крайней мере, делала вид, что любит. Хотя, с другой стороны, трудно сыграть свои чувства. Если бы равнодушна к царевичу была, не светилась бы, словно солнышко, когда рядом с ним на службе стояла.
Вот лично она, сколько раз пыталась показать, как супруга своего старого любит, ничего не выходило. Самое большее, на что способна была, так это не дрожать от страха, когда он смотрел на нее пристально, словно в преступлении каком уличить пытался.
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 14
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке