54,7 тыс подписчиков

НЕ ТАКИЕ_Глава 7

6 апреля 20246 апр 2024

6224

16 мин

Оглавление

Глава 7.
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)

Глава 7.

Уже за полночь в дверь избы Егора тихонько постучали. Не спрашивая, он отворил, впуская в сени Варвару, крепко прижимающую к груди довольно внушительный свёрток, перемотанный мешковиной. За плечами её болтался холщовый вещевой мешок.

- Вот, Егор Лексеич, принесла, - шёпотом сказала баба.

- Ну, входи, коли так, - кивнул мужик.

- Да не, боязно мне, - нахмурилась Варвара, нервно озираясь. – Как бы Григорий мой не хватился. Так-то я скоро обернусь, скажу, что на двор выходила по надобности. А коли долго… сами знаете. Хоть и не битая я ни разу, так тут не миновать… Да и опосля тоже…

- Не боись, Варюша, - усмехнулся Егор. – Спать будет твой Григорий крепко, не заметит. И детки не проснутся. Давай сюда, поглядеть надо, то али не то нашла.

Мужик принял из рук Варвары свёрток и вошёл в светёлку. Женщина проследовала за ним и осмотрелась. Даньки не видать нигде, наверное, за шторой почивает.

- Там он, - в ответ на её мысли сказал Егор, кивнув на штору. – Отвёл ему место, пущай отдыхает покамест. Досталось мальцу.

- Да, - вздохнула Варвара. – Нету на свете доли хуже, чем сиротствовать. Никому не нужны.

- Ты говори, да не заговаривайся, - строго посмотрел на неё Егор. – Сказано тебе: у меня малец жить будет, не обижу, не боись. Вырастет, выучу, чего сам знаю. Кудахтать тут не надобно. И кумушек всех предупреди: взял, мол, дядька Егор Даньку, вырастит, как своего. Пущай языки о кого иного чешут, а то ведь, не ровён час, осерчаю!

Мужик шутливо погрозил пальцем, но Варвара почему-то вздрогнула, побледнела и отступила на шаг. Егор размотал мешковину, и на стол выпали аж четыре увесистых книги. Женщину поразило, как осторожно, кажется, не дыша, Егор брал каждую и бережно перелистывал рукописные страницы, пробегая взглядом строчки и слегка шевеля губами. «Это из-за этих вот книжек он меня туда посылал? – недоумённо думала Варя. – От же… Правду кажут: как есть ведьмак! Разве ж какому мужику взбредёт в голову книжки на пепелище искать? Все нормальные выискивают, вдруг что полезное сохранилось, а этот… Может, напрасно Даньку к нему привела? Может, надо было б Григория разжалобить? Кто знает, на что ему малец сдался?» А Егор скоренько просмотрел все четыре книги, снёс их за штору с другой стороны светёлки и вернулся к Варваре.

- Вот тут ещё, - замялась женщина, протягивая вещевой мешок. – Вещи Даньки, что сохранить удалось. Маловато, но всё лучше, нежели ничего. Держите, Егор Лексеич, тама даже сапоги есть. Не разумею: кто малым сапоги тачает? На кой? Летом, как есть, босые бегают. А зимою неча на улице делать, пущай дома сидят. Ну а коли чего, так лапти есть. А тут сапоги, да ещё какие справные! Видать, зажиточные были, правду сказывали люди.

Мужик принял мешок, раскрыл его, вытащил одежонку мальчика. Что-то стукнуло, упав на пол. Присмотревшись, Егор нагнулся и поднял необычный предмет с привязанным к нему шнуром – круглая медная бляха размером с пятак. На бляхе непонятные письмена нацарапаны. Прищурившись, мужчина рассмотрел написанное и крякнул от удивления:

- Теперя хоть понятно.

- Чего энто такое, Егор Лексеич? – спросила удивлённая Варвара.

- Да кто его знает, - пожал плечами мужик, делая вид, что совершенно не заинтересован. – Видать, из кармана штанов выпало. Мож, о мамке памятка? Спасибо тебе, Варенька, что привела мальчонку ко мне, что принесла всё это. Хорошая ты баба, и всё у тебя будет справно: и муж работящий, и детки здоровые, и достаток в доме. Господь храни тебя.

- У Вас и образов-то нет! – вдруг выпалила Варвара. – Не перекрестишься.

- А Бог он, Варенька, не в образах. Бог он вот где, - с улыбкой ответил Егор, приложив руку к груди. – В сердце он или нигде. Так-то вот. Ты ступай, Варя, домой. Тебе самой отдых надобен. Ступай.

Варвара пулей вылетела из дома и уже за изгородью несколько раз скоро перекрестилась и, нашёптывая под нос «Господи, помоги», кинулась бегом к родной деревне. Дом Егора стоял особняком у самой опушки, бабе требовалось преодолеть небольшой луг, за которым как раз и начиналась их деревенька. Хорошо, ночь лунная, светло, почти как днём, хотя и боязно одновременно. Варвара старалась бежать быстрее, всё чудилось, что, остановись она, тут же что-то злое настигнет её. Понимала, конечно, что это всего лишь ночные страхи, но совладать с ними непросто оказалось. Вот и крайний дом. Варя остановилась и перевела дух, после чего нервно осмотрелась, нет ли кого на улице, и мышкой вдоль заборов, стараясь ступать как можно тише, добежала до своей калитки. Лишь скрывшись за ней, женщина прислонилась к родному частоколу и, прикрыв глаза, замерла. Постояв ещё немного, она прислушалась и аккуратно пробралась в дом. Все спят, лишь слышен храп Григория. Варвара облегчённо вздохнула, сбросила юбку, кофту да платок и, оставшись в нижней рубахе, скользнула в постель под бок к супругу, словно не выходила никуда.

Данька проснулся, когда уже вовсю светило солнце. Испуганно вскочив, мальчик не поверил глазам своим. Белый день на дворе, а он, вишь, разоспался. Когда это такое бывало? Вставать спозаранку он давно привычный, хоть и мал вроде бы, да помогать мамке обучен наравне со старшими. Курам корм дать или гусей пасти – то его прямые обязанности были. А теперь… а что теперь, он и сам не знал. Мамки с папкой нет боле, сестёр с братьями тоже, один он остался, как перст, один. Данька вздохнул, свернул постель, что положил ему на лавку дядька Егор, и вышел из-за шторы. В избе пусто. Данька осторожно спустился с крыльца.

- Проснулся уже? – услыхал он голос Егора. – Поди, там в печке горшок с кашей. Достанешь, али подмогнуть?

- Да что я, маленький, что ли? – Данька даже обиделся.

- А коли большой, так ступай. Как поешь, разговор будет. Хлеб на столе тебе приготовил, в тряпице завёрнут. Иди.

Егор отвернулся и скрылся в одном из сараев, а Данька вернулся в избу, насыпал себе каши, развернул тряпицу и довольно крякнул, обнаружив три внушительных ломтя хлеба, щедрой рукой отрезанных от каравая. Сегодня Данька дал волю любопытству и то, что никого, кроме него, в избе сейчас не было, играло на руку. Он уписывал вкусную рассыпчатую кашу, обильно сдобренную маслом, и во все глаза рассматривал картинки на стенах. Как оказалось, не картинки это вовсе, а какие-то загадочные начертания с надписями под ними на непонятном Даньке языке. «А вдруг дядька и впрямь колдун?» – внезапно подумалось мальчишке, и внутри всё похолодело. Однако, тут же здраво рассудив, что в его положении уже либо пан, либо пропал, Данька успокоился, сосредоточившись на завтраке. «А зажиточно живёт дядька Егор, - снова подумал мальчик. – Вон, какое всё добротное да справное. И дом, и двор. Сказывают, скотину держит, огород садит. И всё сам, бабы никакой отродясь у него не видывали. Интересно, на кой он меня приютил-то?»

В сенях стукнуло, и в светёлку вошёл Егор.

- Ну что, наелся?

- Благодарствуйте, - кивнул Данька.

- Ну тогда давай беседы разговаривать, - усмехнулся мужик, садясь на скамью напротив мальчишки. – Дел нам с тобою теперя много предстоит, так что, будешь слушать, запоминать и учиться. И читать тоже, потому и спрашивал, грамотен ли ты.

- А чему учиться-то? Ты в школу что ли меня отправишь? – робко спросил Данька.

- В школу тебя отправлять пустое. Чему тебя там обучат? Читать, считать да писать? Та энто ты и так знаешь. Я обучу тебя тому, о чём никому сказывать не след. Потому как знания эти не всем даются.

***

- А дети тут каким боком? – непонимающе спросил я. – Марин, ты чего плетёшь? Их кто-то обижает, им угрожают? Чего молчала тогда?

- Всем ты хорош, Ромка, - вздохнула Марина. – Одно в тебе бесит: языком иногда мелешь вместо того, чтобы послушать.

- Извини, - смутился я. – Я слушаю, Марин, говори.

Рассказ Марины.

Началось это осенью прошлого года, как раз Илья тогда уехал. Не знаю, рассказывал ли он тебе, его тогда подрядили реставрировать что-то вроде памятника архитектуры, что ли. Работы там много было, заплатить обещали достойно, в общем, заказ жирный был, он согласился с радостью, деньги очень нужны были. В доме было чего переделать. Уехал он, значит…

Странности заметили мы в соседях наших из Маликовки. Ты ж знаешь, что у магазина через две улицы вечно сборище местных кумушек. Ну и из Маликовки бабы тоже с ними. Галдят, новостями делятся, короче, чат у них там. Я обычно стороной пробегаю, кивну, естественно, всем, поздороваюсь, как с малолетства нас приучали. Иначе сразу же на всеобщее «фу» нарвёшься. Коли пытаются вызвать на разговор, технично съезжаю. Ром, я не любитель собирательства сплетен, времени мне на это жалко, но вот однажды долетела до меня фраза, за которую мой слух сразу зацепился:

- Ой, девки! А мне ночью сон такой странный снился, будто тётка Нина пришла и предупредила.

- О чём? – насмешливо спросил кто-то.

- Да бе его знает! Говорила что-то вроде: их освободили, надо остановить. Всё время твердила, что беда будет большая.

- Ой, а мне тоже на днях она снилась! – воскликнула ещё одна.

- И мне!

Женщины заговорили одновременно, я шаг замедлила, чтобы прислушаться. Твою бабушку в Маликовке знали почти все, она многим помогала. Тут по-прежнему старшее поколение предпочитает травами лечиться, нежели к врачам обращаться. Вот и ходили к ней, а она и правда вылечивала многих.

- Маришка, погоди, это всё мне Илюха уже рассказывал. Прости, что перебиваю.

- А, тогда ладно, перейду сразу к делу, - вымученно улыбнулась Маринка. - Про сны тебе Илья, получается, рассказал. Значит, и про то, что с маликовцами стало что-то непривычное происходить, тоже поведал. Только вряд ли упоминал об основном. Ну да ладно, обо всё по порядку.

С маликовцами отношения разладились за какие-то две недели, наши так и не поняли, что там случилось. Сначала думали, секту у них кто-то основал, уж больно похоже было, и дети их стали… не такие, дикие, что ли… Вернее, нелюдимые. Хотя, нет, между собою они как раз общались нормально, а вот с нашими все связи оборвали, причём, резко. Да и сами стали выглядеть как-то не так… Словно холодом от них веяло. Со взрослыми же мы больше не виделись, они даже в магазин перестали приходить. Не знаем, чем и как живут. Многие работали тут у нас на молокозаводе, в пекарне и ещё где… Поувольнялись все, представляешь?! Все скопом, почти одновременно! Вот тогда-то мы и подумали, что секта там, наши мужики смотались туда на разборки, их так встретили, что женщины наши костьми легли, но запретили больше ходить в Маликовку, иначе мордобоя не избежать, а оно нам надо? Ты ж знаешь, какие горячие головы у наших мужчин, не дай Бог! Случись что, ведь и до уголовки может дойти… С тех пор и не видимся больше, и не знаем, что там и как. Понимаем, что все живы и здоровы, потому как дети их в школу продолжают приходить, а более ничего не известно. Сейчас с наступлением летних каникул мы детишек видеть перестали. Школа было дело, затевала всякие там мероприятия: то поход, то экскурсию, но эти участия ни разу не принимали. Нет, они все на связи, на звонки отвечают, но на всё отказ. Негода, мол, и всё тут! Без ваших игрушек летом работы достаточно, а отдыхать, типа, мы сами умеем, не хуже вашего. Ну, раз так, то насильно мил не будешь, как говорится. Лето есть лето, коли семья решила своему ребёнку самостоятельно досуг обеспечить, то ничего зазорного в этом нет. Мы-то теперь знаем, что тут нечисто, а тогда, осенью, вроде бы ничего такого… До одного случая… После чего и перестали из дому в темноте выходить.

Дело было после ноябрьских, как раз Илья только вернулся с заработков, мы вовсю ремонтом в доме занимались. Ты же знаешь, Ромка, как мы всегда любили на пикники в лес ходить. До полночи там просиживали, а то и с ночёвкой уходили. Да и на рыбалку тоже. Ноябрь выдался в прошлом году на удивление тёплым, все старались поймать последние солнечные деньки и как следует ими воспользоваться. Этого тебе Илья точно не рассказал, потому что сами дрожим при воспоминании. Ромка, такого ужаса я в жизни не ощущала, меня трясло потом несколько недель.

Ты же Усиковых знаешь? И Крапивиных? Ну конечно, знаешь, чего это я спрашиваю, собирались же с ними, когда ты приезжал. Вот и решили мы пикничок соорудить, причём, днём с отпрысками, а потом самим посидеть подольше. Наша Ксюха не приехала на выходные, а вот к Усиковым дочь с сыном в гости заявились, и было решено, что младшее поколение вернётся к нам в дом, да там и останутся, пока родители не вернутся. Сашка и Софья, дети Усиковых пообещали проследить за малыми, да и малыми уже не назовёшь остальных, всё же по десять-двенадцать лет, сопли вытирать не надо, им вполне компов и планшетов хватает, чтобы развлечься. Не буду долго рассказывать, начну с того момента, как отправили мы всех наследников обратно домой. Достали мы, значит, коньячок, винишко, посмеялись, что, мол, теперь как раз начнётся самое веселье. Шашлычка очередная партия подоспела (не знаю, как это он в таких количествах в людей влезает). Хорошо так сидели, Витька Крапивин гитару с собой прихватил, ты же помнишь, как здорово он поёт? Как темнеть начало, мы костерок развели, уселись вокруг и слушали Витьку, а то и все вместе подпевали. Как в юности, помнишь? В лагере костёр, песни, романтика… Короче, время к полуночи подкатилось, и мы решили, что пора возвращаться, а то свалили мелкоту на Сашку с Софой и радуемся. Хотя, совесть никого не мучила, если что. Сложили мы все вещи, шампуры собрали, остатки мяса и овощей в контейнер сгребли. Мусор в пакеты запихали и тоже с собою прихватили. Осталось только костёр погасить да угли залить. Вовка Усиков схватил ведро и к реке пошёл. Когда вернулся, выглядел довольно растерянным. Костёр залил и вдруг говорит:

- Ребята, там, на другом берегу что-то странное происходит.

- Что тут может странного быть? – засмеялись наши мужики. – Ты, Вовка, коньяком подогрелся слишком, вот и мерещится тебе всякое.

- Не, - Вовка сердито замотал головой. – Хотите – идёмте со мной, сами увидите!.

Нам интересно стало, вещи все поставили аккуратненько под дерево, фонари достали и пошли следом за Володькой. Приходим к реке, и он показывает на противоположный берег. Сам знаешь, речку нашу и рекой-то назвать язык не всегда поворачивается. Узкая, мелкая, потому и отпускаем малых без проблем. Есть, конечно, места, где глубоко, но это дальше, как раз в такие вы все рыбалить уходите. Но не там, где мы сидели. Смотрим, значит, а на том берегу где-то за деревьями огонь, вроде как костёр горит, вернее, полоса костров.

- Это у кого же мозгов хватило такое зарево устроить? – возмутился мой Илюха. – А если пожар в лесу случится? Вот я им задам сейчас!

Там брод есть, мелководье такое, что воды чуть выше щиколотки, туда и кинулись мы все, обувь поскидали и через реку на тот берег перешли. Идём на костры, недалеко это оказалось. Выходим на прогалину и видим: горят в ряд три костра, причём, полыхают такие высокие, действительно, как в пионерских лагерях когда-то. И знаешь, что самое невероятное? Тепла от этих костров не исходило, будто огонь искусственный. А за ними молча стоят люди. Стоят, растянувшись в шеренгу, и ни слова не говорят, только смотрят на нас, даже не моргнув ни разу. Мы, как по команде, остановились и застыли. Я думаю, что всем не по себе стало. Видишь ли, Ромка, это всё были маликовцы. Причём, молодёжь. В основном, старшие школьники. Илюха мой первым очнулся, он же отчаянный правдолюб и правдоруб у меня.

- Интересное кино, - возмутился он. – Родители ваши знают, где вы шляетесь по ночам?

Эти стоят по-прежнему молча и смотрят. Так смотрят, Ром, что у меня почему-то всё похолодело, поджилки затряслись, не знаю, почему. А потом вдруг поняла: у них же взгляды одинаковые! Ну, в смысле, не лица, не глаза, а именно взгляды. Холодные, неподвижные, гипнотические, словно на тебя смотрит… змея. И веет от них стужей и злом. Не злобой, а злом. А самое страшное, что многих я знала! С ними наши ребята дружили раньше, пока… пока вся эта хрень не начала происходить.

- Я спрашиваю: что вы здесь делаете и где ваши родители? – не унимался Илья.

Я подошла сзади и тихонько тронула его за плечо, он повернулся, а я краем глаза отметила, что «эти» всей шеренгой дружно сделали шаг вперёд. Всего один шаг, и снова замерли. Ни слова, ни звука, но я такой ужас испытала от этого шага…

- Илюша, оставь их, у них есть родители, вот пусть они и разбираются. В конце концов, мы не обязаны следить за чужими детьми и воспитывать их. Идём.

- И правда, Илья, пошли домой, время уже позднее, малые наверняка спать не легли ещё, пользуясь случаем. Идём.

Муж мой согласился, но, видно, бес справедливости поселился в его голове ещё при рождении, и Илюха снова повернулся к тем и крикнул:

- Имейте в виду: я всех вас запомнил. Завтра же приду и всё расскажу вашим родителям!

«Эти» никак не среагировали. Мы развернулись и отправились восвояси. Когда уже снова ступили в брод, я обернулась и чуть не свалилась в воду: они стояли на берегу! Всё той же шеренгой стояли и так же пялились на нас. Видать, я всей кожей почувствовала их ледяные взгляды, потому и повернулась. Когда мы очутились на своём берегу, я указала на них нашим.

- Ничего себе, - пробормотала Вика Усикова. – Кажется, они за нами шли. А мы, получается, не слышали ничего? Это как?

- Да пофиг! – разозлилась я. – Погнали уже домой!

Мы отправились к месту пикника, чтобы забрать вещи, но что-то будто дёрнуло меня обернуться ещё раз, когда мы скрылись за первыми деревьями. Ромка, ты не поверишь! «Они» теперь стояли на НАШЕМ берегу! Клянусь, чем хочешь: не было ни единого всплеска, ни единого звука, свидетельствующего о том, что кто-то переходит реку вброд! Тут уж я взвизгнула:

- Ребята, давайте скорее! Они здесь!

Не знаю, почему, но вся наша компания, на миг обернувшись, ускорила шаг. Мы почти бежали к месту, где оставили свои вещи. Эти молодые люди навевали на нас неподдельный ужас, хоть и не предпринимали ни единой попытки вступить в контакт или каким-то образом навредить нам. Они просто молча нас преследовали. Отбежав ещё на какое-то расстояние, я мельком оглянулась и обнаружила, что они снова позади нас. Так же стоят шеренгой. И ещё одно: за их спиной снова горят костры. Рома, я сейчас тебе всё это рассказываю, а по спине мурашки бегут. Как вспомню ту ночь… Знаешь, до сих пор ощущение, что нас гнали. Как скот гонят в нужном направлении, так и нас загоняли обратно домой.

Последний раз я обернулась примерно на вот этом месте, где мы с тобой стоим. «Эти» стояли на опушке, за их спинами продолжали гореть костры, словно они переносили их с собой. Больше они не двигались и нас не преследовали. Мы никогда после не обсуждали произошедшее, словно, не сговариваясь, решили сделать вид, что ничего не случилось. Возможно, наш мозг таким образом решил защититься, не знаю. Есть же такое – сделать вид, что ничего не произошло и, в итоге, сам начинаешь в это верить. Но думаю, скорее, это страх, банальный животный страх. Мы молчали. А потом твоя бабушка стала являться во сне жителям нашего городка. Но самое страшное случилось позже, когда однажды поздно вечером, где-то накануне нового года, я выскочила из дома и побежала зачем-то в сарай. Надо было, кажется, что-то из погреба достать. Уже возвращалась, когда моё внимание привлекло движение на улице. У нас ведь не сплошной забор, и между штакетинами зимой, когда листва отсутствует, улица очень хорошо просматривается. Там стояли «они». Нет, не все, человек пять, кажется. Стояли шеренгой спиной к нашему дому. У меня не возникло желания проследить за ними, я, стараясь не издать ни звука, скрылась за дверью и задвинула засов.