54,7 тыс подписчиков

НЕ ТАКИЕ_Глава 1

23 марта 202423 мар 2024

10,2 тыс

21 мин

Оглавление

Глава 1.
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)

Здравствуйте, мои дорогие!

Вот я и снова с вами, как обещала, и с новой историей. Очень соскучилась и надеюсь порадовать вас, мои хорошие!

Ловите начало и погнали погружаться в мистику)))

- Это последний?

- Надеюсь, что да.

- А если?..

- Даже не произноси таких слов! Вот даже не думай об этом! Иначе крышка…

- Ладно. Что теперь?

- Лопату бери, копай поглубже, насколько сможешь.

Молодой мужчина, взяв в руки лопату, принялся рыть землю. Непростая это оказалась задача: дождей давно не было, и почва твёрдая, как камень. Но мужик настойчиво выполнял свою работу, то и дело посматривая в небо и вглядываясь в горизонт: не появляются ли там первые предвестники раннего летнего рассвета. Надо бы успеть всё, пока не рассвело, пока дома не хватились. А то сболтнёт кто, поползут слухи… Зачем это им?..

- Готово, дядька Егор.

- Хорошо, - кивнул второй, погладив седую бороду.

Ночь стояла совершенно безлунная, темень, что в твоём погребе, но этим двоим, казалось, тьма не помеха, они полностью погрузились в своё таинственное занятие. Старик протянул руку, подвинул к себе что-то, лежащее рядом, и спихнул это «что-то» в яму.

- Закапывай поскорее, мне что-то не по себе, - шепнул он молодому.

Тот принялся скоро-скоро забрасывать яму землёй, поднимая клубы пыли. Со дна донесся писк, затем рычание, мужик дёрнулся, но продолжал закапывать. Когда то, что старик скинул в яму, покрылось слоем земли толщиной в аршин, до слуха мужиков донёсся пронзительный истерический визг, перемежающийся с ужасающим воем. Лихорадочно перекрестившись, молодой принялся закапывать яму ещё быстрее, старик же в это время, прикрыв глаза, шептал что-то на непонятном парню языке. Постепенно возгласы со дна стихали, пока, наконец, совсем не прекратились.

- Готово, дядя Егор!

- Хорошо, Даня, давай-ка теперь поднатужимся и вот этот валун перетянем и сверху поставим, чтоб уж наверняка. На-ка, глотни для силушки, а то измотался, погляжу.

Он протянул напарнику маленький стеклянный флакончик, и тот опрокинул его содержимое себе в рот. В тот же миг парень встрепенулся, почувствовав небывалый прилив энергии, и вдвоём со старцем они легко передвинули огромный валун, будто это был не камень, а набитая пухом подушка.

- Ну вот, - старик отряхнул руки и отёр пот со лба. – Готово. Теперь можно и до дому ворочаться. Дело сделано. Больше они вреда не сделают.

- Эх, - тяжело вздохнул Даня. – Сколько уже натворили… Людей жалко…

Старик скривился и покачал головой. Да… нелегко ему далось всё это, непросто быть палачом, ох, непросто…

Глава 1.

Никогда не любил автобусы. Не знаю, почему. Может, избалован с детства, потому что в семье, сколько себя помню, всегда был автомобиль? Нет, общественным транспортом в пределах городской черты я, естественно, пользовался, как и все мои сверстники. Но летом, когда приходила пора отправлять меня в деревню практически на все каникулы, не считая пребывания в пионерском лагере, отвозили туда исключительно на машине. До сих пор помню то невероятное ощущение ветра в лицо, когда я опускал стекло задней двери и высовывался туда, положив подбородок на сложенные руки. Тогда не существовало детских кресел, не было ремней безопасности на задних сиденьях, не имелось и ограничений для опускаемого стекла. Словом, напрочь отсутствовали всяческие прибамбасы, обеспечивающие безопасность сидящих в машине детей. Только одно и было – надавить кнопку, фиксирующую дверцу, чтобы открыть не получилось. Тугая такая кнопка, так просто не вытащить. Как выжили, сам не понимаю. Хотя, и движения такого на трассах не было, с бешеными скоростями никто не гонял, автомобиль считался как раз роскошью, а не средством передвижения. Помню хорошо, с какой нескрываемой завистью смотрели на меня одноклассники и остальные ребята с нашего двора, когда отец, погрузив в багажник нехитрый скарб, кричал, запрокинув голову:

- Наташа! Ромка! Где вы там? Сколько ждать?

Мама, выглянув с балкона нашего третьего этажа, бросала:

- Мы уже бежим!

И, заперев дверь на оба замка, хватала меня за руку, и мы, пренебрегая имеющимся в нашей девятиэтажке лифтом, бегом спускались по лестнице и, выскочив из подъезда, мама, вся такая воздушная, лёгкая, словно на крыльях, подскакивала к отцу и, чмокнув его в щёку, смеялась:

- Лёша, не ворчи, ты же знаешь, как оно: газ, воду перекрыть, утюг проверить…

- У зеркала покрутиться минут десять, - с улыбкой кивал отец.

- Пять, - подмигивала мама, подталкивая меня к задней двери.

- Ладно, упаковывайтесь, - велел папа, садясь за руль.

Я краем глаза ловил взгляды своих товарищей по играм и, повернувшись изо всех сил махал руками, одновременно всем крича:

- Пока! Вернусь в конце лета!

И отовсюду – со двора, с балконов, из окон – откликались те, кто ещё никуда не уехал или же, наоборот, вернулся домой:

- Пока! Пока, Ромка! Пока!

Я залезал на заднее сиденье и открывал окно, зная, что за мною сейчас, завистливо вздыхая, наблюдают десятки глаз. Не у нас одних в этом доме была машина, но мой папа единственный, кто всегда с радостью возил ребятишек на речку или в городской парк, если мы сами собирались туда в выходной день. В наш старенький «ЗИМ» забивалось человек десять, и всей ватагой, радостно галдя, отправлялись мы в путь. Папа мой был военным. Но, в то время как другие его сослуживцы приобретали «Жигули» и «Москвичи», отец умудрился найти у кого-то этот «ЗИМ», сам лично лежал под ним, над чем-то колдуя, как говорила, смеясь, мама, и вот, в один прекрасный день, это «вороной конь» торжественно выехал из гаража. Вот уж ахнули все в доме! Красивый был тот «ЗИМ», до безобразия красив, чертяка!

Поездка к бабушке для меня всегда была праздником. Ещё бы! Когда остальные тряслись в душном автобусе, я сидел у окна и наслаждался мелькавшими по дороге картинами. Леса сменялись лугами, за которыми снова простирались леса, и так до бесконечности. И сколько же прелести было в этом повторении! Ехать было довольно далеко, дорога занимала больше четырёх часов, но усталости я не чувствовал. Мама, выйдя из машины во время очередной «санитарной» остановки, разминала затёкшие ноги и с улыбкой качала головой:

- А Ромке хоть бы хны!

Отец, взъерошив мои непослушные густые волосы, говорил:

- Ему это всё в радость.

Мне и правда всё было в радость. Наверное, потому что детство…

Вспомнилось… Это я, глядя в окно автобуса, вдруг погрузился в воспоминания. Бабушки давно уж нет, отец тоже ушёл из жизни, причём, довольно молодым, всего-то шестьдесят четыре года было… А сейчас я к маме еду, они с папой переехали туда почти сразу после смерти бабушки, и с тех пор мама так и живёт там. Сколько пытался её обратно в город переманить, она ни в какую! Настоящей сельской жительницей стала, кто бы мог подумать! Хотя, село теперь и не село вовсе, уже статус города получен давно. И теперь настала моя очередь отпрысков своих к бабушке привозить, да и то недолго осталось: Никите двенадцать, а Юльке так вообще пятнадцать, совсем взрослая девица. Я и этим летом с трудом заставил её поехать, дальше только сложнее будет. Парень у неё тут, в городе, остался, вот и нет желания уезжать. Только и удалось уговорить благодаря родительскому авторитету да современным гаджетам. Хоть весь день напролёт переписывайтесь да перезванивайтесь. У нас такого не было. Помню нашу связь в детстве: «Лёшка, выходи! Светка, выходи!» Менялись лишь имена. Нынешних ребят не очень-то и выгонишь на улицу, так и сидят, уткнувшись в свои телефоны, словно вокруг ничего не существует, кроме их виртуального мира. Мои хоть не впали в зависимость, мы с женой постарались. Родители мы не сказать, чтобы молодые. Расписались, будучи уже совсем взрослыми и самостоятельными, за тридцать нам обоим перевалило тогда, засиделись по тем меркам. Юлька родилась, когда мне уже тридцать пять сравнялось, а Инне моей тридцать три стукнуло. Родители мои уже были уверены, что минует их радость внуков увидеть, махнули рукой на это дело, решили, что так тому и быть. И вдруг на тебе! Долгожданная Юлька, а спустя три года Никитка. Радости было! Сейчас маме шестьдесят девять и, по её собственным словам, чувствует, как молодеет каждое лето, когда Юлька с Никитой приезжают. Смею уверить вас, что это не для красного словца говорится, сам вижу, как матушка расцветает рядом с ними. Да ей никто её лет и не даст, даже если сильно просить будет, она у меня молоток! Каждый день подъём в пять часов, зарядка, прохладный душ, потом птицу кормить (да-да, курочек держит, а как же!), огород полить, где-то и прополоть, а позже урожай собрать. Зимой снег сама расчищает. По сей день работает на полставки врачом в местной больнице, резво передвигаясь по её коридорам своей лёгкой, как у девчонки, походкой. Спина прямая, осанка, как у танцовщицы, да она и занималась когда-то танцами, в детстве ещё. Одним словом, не бабушка у нас, огонь! Никакой ассоциации с теми, что изображаются на картинках в платочках, со спицами в руках, вяжущими носочки или шарфики. У мамы короткая стрижка, всегда аккуратная укладка, ухоженные руки, несмотря на огород (в перчатках работает, а как же ещё, врач всё-таки), на работе без лёгкого макияжа никогда не появляется.

Эх… опять отвлекаюсь… В гости я еду. Отпуск, наконец-то, получил, вот и еду. Прикрываю глаза и представляю себе тот нереальный воздух, лишённый выхлопных газов, такой вкусный, такой чистый, что дышать, не надышаться. На речку сразу же побегу, как только приеду! Вода в ней холодная и чистая, как слеза. А потом, завтра с раннего утра, ещё до рассвета, с дружком моим старинным, Илюхой, на рыбалку отправимся, зорьку на берегу встретим... Красотища! Аж дух захватило от мыслей таких!

И почему я раньше так не любил автобусы? Никогда не думал, что из окна можно увидеть так много интересного, хотя, казалось бы, какая разница – окно автобуса или, как в детстве, автомобиля? Ведь тогда, давно, я не отлипал от пейзажей за окном, там почему же так предвзято вдруг воспринимал всю жизнь автобус? Необъяснимо и похоже немного на снобизм. Но, скорее всего, это просто привычка мотаться к матушке с бабушкой на собственном авто, которое, конечно, не наш родной «ЗИМ», который не дожил до наших дней, но очень комфортный внедорожник. А сейчас я попал в промежуток, когда решил сменить машину, и старый автомобиль уже отошёл другому владельцу, а новый ещё не доехал до салона. Поэтому я купил в кассах билет на прямой рейс, и теперь еду. Автобус-то вполне комфортабельный, оказывается, сиденье мягкое, удобное. Билет мне выпал как раз возле окна, я удобно расположился в кресле и всю дорогу не отрываюсь от картинки за стеклом, совсем, как в далёком детстве. Мелькают сёла, деревеньки, городки, разделённые лугами и лесами. Вон стадо коров пасётся недалеко от какого-то селения, а вот пруд, где с громким кряканьем плавают утки. Конечно, кряканья я не слышал, но так живо представил себе это, что, кажется, их резкие голоса звучат у меня в ушах. Переехали по мосту какую-то речку, где, брызгаясь друг на дружку, весело плещется местная ребятня. Совсем, как я когда-то… Я не заметил, как медленно провалился в сон.

Очень странный сон. Начиная уже с того, что сны мне снятся редко, крайне редко, так этот ещё и в дороге, в сидячем положении. Немыслимо. Проблема сна у меня тянется последние лет пять. Я и поезда тихо ненавижу именно из-за этой проблемы: НЕ МОГУ Я ТАМ СПАТЬ! И все эти «чучух-чучух» не убаюкивают меня ни черта! Я ПРОСТО НЕ СПЛЮ. Для нормального сна мне необходимо горизонтальное положение, хорошо проветренное помещение и удобная кровать. В данный момент ни одно из этих условий не выполнено, однако, факт оставался фактом – сновидение не заставило себя ждать.

Я почему-то выхожу из автобуса задолго до нужной мне станции, где-то на трассе. Зачем я это сделал, не спрашивайте, во сне нет ни единого логичного поступка. Я выхожу и иду напрямик через луг, в конце которого виднеется лес. Главное – идти больше часа, и это мне известно даже в этой нереальной ситуации, но я упрямо тащусь пешком, закинув сумку на плечо. Доподлинно не знаю, работает ли в сновидении обоняние, но запахи луга дурманят, пьянят, наполняя меня чем-то похожим на эйфорию. Солнце уже начало припекать, и я ускоряюсь, чтобы побыстрее спрятаться от него в тенистой сени деревьев. Фух! Я с удовольствием перевёл дух, углубившись немного в лес. Хорошо-то как! Воздух – зашибись! Я словно пьяный от него. Так всегда происходит, когда я сюда приезжаю, будто мой организм очищается от городской пыли, гари и сажи, заполняясь этой восхитительной прохладой. А звуки какие умиротворяющие… Слабое чириканье птиц, переговаривающихся друг с дружкой, шелест листвы, шорохи, издаваемые мелким зверьком, дробный стук – это дятел барабанит по стволу дерева. Я знаю, что ещё немного, и я услышу всплески – предвестники появления в поле моего зрения речки. Той самой, где мы так любили купаться, и куда я собираюсь отправиться порыбалить. Места здесь, конечно, красивейшие!

Я прохожу ещё чуток, и вот она, моя речка. Не могу удержаться, присел на берегу и смотрю, смотрю, смотрю на её течение, как завороженный, словно обладает это место какой-то необъяснимой властью надо мною, гипнотизирует и не даёт уйти. Илья, бывало, посмеивался:

- Ты, Ромка, у нас йог!

- Это почему ещё? – недоумевал я.

- А потому что медитируешь, вместо того чтобы за поплавком следить. Смотришь, будто не видишь, а у тебя вон, поклёвка! Ой-ой! Сорвалась! Эх ты, мечтатель!

Наверное, я и впрямь мечтатель. Вот сейчас сижу на бережку, любуюсь речкой, лесом, наслаждаюсь покоем, навеваемым этим волшебным местом. Эх, да что там! Я вскакиваю, сбрасываю кроссовки, стягиваю носки, подворачиваю штанины и вхожу по щиколотки в прохладную воду. Боже! Как приятно! И как давно не испытывал я этих невероятных ощущений! С прошлого лета.

Вернувшись, я повалился на спину в траву и подставил лицо рассеянному солнышку.

- Ромасик приехал, - услыхал я знакомый голос.

Я даже подскочил от неожиданности. Там звала меня только баба Нина. А вот и она сама, сидит неподалёку на поваленном стволе дерева и смотрит на меня ласково, а на губах играет хитрющая такая улыбка. Бабу Нину в деревне называли Лисичкой, называли беззлобно, добродушно. В ней и правда было что-то такое, к тому же ещё и огненно-рыжая была, пока сединой волосы не побило. Вижу её в своём сне и счастливо улыбаюсь, совершенно не отдавая себе отчёта, что нет уж давно бабы Нины на этом свете.

- Баба Нина!

Я поднимаюсь на ноги и хочу подойти ближе, но бабушка делает мягкий предостерегающий жест рукой, а я почему-то моментально замираю на месте, будто приклеенный.

- Не надо ближе подходить, - ласково говорит бабушка. – Я тут ненадолго. Просто молчи и слушай. Ромасик, будь осторожен. И жену с детишками береги, пусть по темну не выходят за забор. До Наташи я не достучалась, другая она, да с ней ничего и не случится. А вот деток побереги. Неладное что-то творится там.

- Где? – недоумеваю я.

- Там, - махнула рукой баба Нина и растворилась в воздухе.

Я вздрогнул и… проснулся.

За окном уже знакомые места, ехать мне осталось всего ничего - полчаса от силы. Сладко зевнув, я до хруста потянулся, чем вызвал тихий смех у соседа, сидящего справа от меня.

- Хорошо спалось? – добродушно спросил он.

- Ох, и хорошо! – отвечаю. – Никогда днём не сплю, а в транспорте и подавно, и вот на тебе! Уснул, даже сон видел.

- Значит, вашему организму это было нужно, - улыбнулся он. – Далече следуете?

- В *** (я назвал городок).

- О! Значит, мы с Вами попутчики, - радостно отозвался сосед. – Меня Михаилом Николаевичем величать. А Вы?

- Роман, - ответил я, прикинув примерно возраст попутчика, который, судя по всему, явно годился мне в отцы.

- Если не секрет, Роман, зачем едете?

- Да какой тут секрет! Мама моя там живёт. На лето жена с детьми туда приезжает. У жены отпуск целых два месяца, она у меня учитель, вот и уезжает от суеты большого города. К ним и направляюсь. Отпуск тоже получил, наконец, целых две недели пробуду в тишине и покое.

- Да, Роман, места тут знатные, душой отдыхаешь, это не ваши Турции и Египты, тут сама природа-матушка питает да сил прибавляет. А мама Ваша давно здесь обитает?

- Давно! Она в больнице работает.

- Да Вы что? – воскликнул Михаил Николаевич. – И кем?

- Врач-терапевт. Наталья Степановна Белкина.

- Наташенька? – расплылся в улыбке мой попутчик. – Ой, как хорошо! Она ж любимица наша всеобщая. Такая внимательная, ласковая. Да мы и почти соседи с Наташей, она ж на Зелёной улице живёт? А я вот на Молодёжной, недалече совсем. Вы, молодой человек, коли медку захочется, приходите. Молодёжная, дом семнадцать. Ульи у меня, пчёлки, медок хороший, не пожалеете.

- Обязательно зайду, - от всей души пообещал я.

Автобус, меж тем, прибыл на автостанцию, и я с облегчением вышел наружу. Ноги затекли, пришлось хорошенько потоптаться, разминая их, чтобы снять противное покалывание. Краем глаза увидел я Михаила Николаевича, спешащего к остановке городской маршрутки. Я же не спешил. Закинув сумку на плечо, я медленно прошёлся, вдыхая полной грудью здешний воздух, наполняя им свои лёгкие. Он тут совсем другой, смешанный с запахами трав, цветов и немного хвои. Но что-то в нём сегодня не такое… Я нахмурился и потянул носом. Отдалённый, на самых задворках, запах гари будто витает в пространстве. Я огляделся в поисках источника, но ничего такого не обнаружил. Нигде ни намёка на даже малюсенький дымок. Может, принесло откуда-то?.. Пожав плечами, я, поддерживая сумку, подбежал к маршрутке, и через минуту она мчала меня по улицам городка *** в сторону маминого дома.

***

- Папа! Папа приехал!

Вопли Никиты, кажется, слышали не только на нашей улице, но ещё и, как минимум, на двух-трёх соседних. Сын, с грохотом скатившись по ступенькам крыльца, подскочил ко мне и, подпрыгнув, повис у меня на шее, радостно хохоча и за малым не сбив меня с ног. Двенадцатилетний пацан, он был достаточно рослым для своих лет, но в душе оставался ребёнком, мальчишкой, готовым целыми днями мотаться на улице с ватагой такой же ребятни.

- Ох, Никитка, задушишь! – сдавленно смеялся я. – Ты ещё больше вырос, что ли?

Опустив сына на ноги, я чуточку отстранился, разглядывая его загорелое веснушчатое лицо. Мастью наш с Инной сын пошёл в бабу Нину, такой же огненно-рыжий с россыпью веснушек, с чёрными глазами, лукаво озирающими всё кругом, и чёрными же, будто нарисованными бровями. Его непослушные кудри подпрыгивали вместе с ним от нетерпения. Никита всё лето категорически отказывался стричься, и теперь на его голове красовалась целая огненная шапка.

- Ага, вырос, - кивнул сын.

- Готовься, отец, к осени снова всю одежду новую придётся покупать, - сказала Инночка, показываясь в дверях. – Привет, Ромка! Давай-ка, заходи скорее, умывайся, раздевайся. Ужин почти готов.

Я подошёл к жене, чмокнул в щёку и приобнял. Как же я соскучился по ним.

- Юльки нет? – спросил я. – А мама где?

- Юлька тут подругу себе нашла, - улыбнулась Инна. – Теперь всё время вместе, как Шерочка с Машерочкой.

- Ух ты! Значит, успокоилась?

- Во всяком случае, букой не смотрит больше. А с Эдиком каждый день по видео переговариваются, это святое, - рассмеялась жена.

- Дело молодое, - улыбаюсь я. – Так мама где? На работе, что ли?

- Нет, она ж всего два раза в неделю работает теперь. По вторникам и четвергам полдня. Она к соседке пошла, сейчас вернётся. Иди, располагайся пока.

Дом, в котором жила в данный момент матушка, претерпел кардинальные изменения, это была уже совсем не та постройка, которую я помнил в детстве. Новая черепичная крыша, пристроенная просторная терраса, на которой мама с подругами так любили коротать время, чаёвничая и обсуждая последние новости, возведённая уютная мансарда давно оккупирована Никиткой. Юлька предпочла разместиться в самой дальней комнате первого этажа, а брат устроил наверху самый настоящий наблюдательный пункт. Мальчишки с улицы любили собираться у него и в армейский бинокль, оставшийся от моего отца, следить за происходящим вокруг. Сестра лишь презрительно фыркала по этому поводу.

Я не стал разбирать дорожную сумку, потому как больно уж аппетитные запахи доносились из кухни, а желудок мой предательски урчал последние полчаса. Наскоро сполоснувшись под душем, я выудил из неё спортивные штаны и чистую футболку и почти бегом подлетел к столу. Инна что-то помешивала в кастрюльке, слюноотделение моё достигло апогея, и я судорожно сглотнул, мысленно командуя себе немного подождать. Повернувшись ко мне, жена рассмеялась:

- Ой, Ром, видел бы ты сейчас свои голодные глазки! Никита за мамой побежал, сейчас вернутся, и будем ужинать. Юльке позвонила, но телефон оказался у неё в комнате. Забыла его дома, растеряша. Ничего, сейчас тоже явится. Ты не ругай её, ладно? Она и так в нас в какого-то ёжика колючего превратилась…

- И не думал, - отвечаю.

Инна права: Юлькин подростковый период не заставил себя ждать, дочка всегда была с непростым характером, а год назад её вредность возросла в десятки раз. Тут либо постоянно скандалить, либо проявить мудрость взрослого человека и перетерпеть. Естественно, пока не доходит до опасного поведения или до совсем уж откровенного хамства. Но до такого дочь, слава Богу, не докатилась.

- Ромашка, сынок! Наконец. Приехал!

Мама подошла ко мне и крепко обняла. Она такая маленькая, достаёт мне только до плеча, и я, обняв её в ответ, чувствую себя этаким огромным сильным медведем. Вообще все мои девочки хрупкие. Иннуся, хоть ростом гораздо выше матушки, телосложением крепким похвастать никогда не могла, Юлька тоже вся в неё. Зато сын в меня пошёл, словом, всё, как по заказу.

- Привет, ма, - отвечаю я, целуя её в макушечку. - Да, я на весь отпуск к тебе, целых две недели, представляешь? Так что, располагай грубой мужской силой по своему усмотрению.

- Ещё чего! – возмутилась мама. – Отдыхай. Мне вон Никитка помогает будь здоров! Всё, мои хорошие, сейчас руки сполосну и к столу! Юльки нет, как обычно? Уж к приезду отца могла бы и дома быть.

За столом мы засиделись довольно долго, я жутко соскучился не только по матушке, но и по жене и детям. Часто наезжать сюда не получалось, от силы раз в две недели удавалось вырваться, и вот, наконец, целых две недели все вместе. Август в этом году выдался отменным: нет изнуряющей жары, солнышко грело ласково и нежно, ночи обволакивали приятной прохладой. Никитка забрался в мансарду и засел за любимую «стрелялку», матушка тоже удалилась к себе, а мы с Инночкой, убрав со стола, сидели на крыльце, любуясь появляющимися в сумерках звёздами. Совсем как в далёкой юности.

- Слушай, жена, уже одиннадцатый час, и где наша дщерь болтается? – шутливо спросил я, бросив взгляд на часы.

На самом деле мы оба понимали, что ничего здесь с Юлькой случиться не может. В обличие от большого города, тут в радиусе примерно семи-восьми улиц все друг дружку знали. Более спокойного и безопасного места сложно себе представить. Но дочь явно решила дать нам понять, что сама способна сообразить, когда ей пора возвращаться. Взрослая же…

- Ох, как хочется иногда огреть её пучком крапивы, как нас когда-то в детстве, - проворчала со вздохом моя милая спокойная Иннуся. – Так нет же, нельзя. Типа травму нанесём!

- Где, говоришь, её подружка обитает? – спросил я, поднимаясь.

- На соседней улице, - ответила жена. – Ром, ты что, решил за ней пойти?

- Пойду, - кинул я. – Либо встречу по дороге и заодно объясню, кто в доме хозяин. Либо зайду за ней, пусть ей стыдно станет.

- Ром…

- Чего? Она знает, что я сегодня приезжаю? Знает. Ты не считаешь её поведение недопустимым? Извини, Иннуся, но я считаю, что Юлька зарывается. Всё. Я пошёл.

Не дожидаясь ответа жены, я быстро зашагал по тропинке к калитке, потихоньку закипая. Нет, ребята, я, конечно, всё понимаю: подростковый возраст, гормоны и тому подобное. И родитель я довольно лояльный и понятливый. Но! Наглеть-то не надо! Похоже, мне предстоит серьёзный разговор с дочерью. Для начала следует успокоиться, я остановился и сделал несколько глубоких вдохов, тем самым приводя себя в уравновешенное состояние. Говорить с Юлькой на повышенных тонах я не собирался, никогда такого не делал ни я, ни жена, да и бесполезно это с подростком самого противного возраста. Я снова тронулся в путь, потихоньку репетируя мысленно предназначенную для дочери речь, когда в конце улицы увидел в свете фонарей три силуэта. В мою сторону направлялись двое людей и огромных размеров пёс. Один из идущих навстречу показался знакомым, второго же я знал, как облупленного.

- Папа! – крикнула Юлька, узнав меня издалека.

Приблизившись, дочь прижалась ко мне, и я, что называется, «поплыл». Чертовка знала, как растопить меня, отсрочив неприятный разговор.

- О, Михаил Николаевич? – удивился я, увидев рядом с Юлькой своего сегодняшнего попутчика. – А Вы какими судьбами?

- Да вот, с Диком прогуливался, вижу: барышня одна по улице спешит. Вот и решили мы её проводить. Это Дик предложил, - улыбнулся мужчина.

- Спасибо, - засмеялся я.

- Всегда пожалуйста. Счастливо отдыхать и про медок всё в силе, - кивнул мой новый знакомый.

Я подтолкнул Юльку в сторону дома, когда Михаил вдруг тронул меня за локоть. Я удивлённо обернулся к нему.

- Слушай, Роман, - прошептал он. – Не отпускай девчонку по темноте. Не спрашивай ничего. Просто сделай так, как я говорю, ладно? Не нужно ходить по улицам, когда стемнеет.

Ничего не понимая, я уставился на старика, вспомнив вдруг свой сегодняшний странный сон. А Михаил, как ни в чём не бывало, подмигнул мне, помахал Юльке и, свистнув Дику, зашагал прочь. Пёс, покосившись на меня, послушно потрусил за хозяином. Я задумчиво смотрел вслед удаляющимся почти булгаковским фигурам (ну не кот, а пёс, и что с того? фантасмагории хватает и так), пока высокий худощавый силуэт мужчины не скрылся за поворотом. Ротвейлер (именно такой породы оказался Дик), повернул свою массивную голову в нашу сторону и, постояв немного на углу, потрусил следом за хозяином.