Она лежит без сна уже пятый час. Скоро начнет светать.
Мыслей нет. Чувств нет. Желаний нет. Сил тоже нет. Тело будто свинцовое, тяжело руку поднять.
Сознание разделились на две части. Одна часть пытается смириться и принять случившееся.
Вторая задаёт вопросы. Странные, неудобные. Без ответов.
Почему гроб был пустой? И был ли? Уже начинает сомневаться в том, что видела. Может она просто сходит с ума?
Где крест? Он не мог его снять. Сам не мог.
Почему Сава решил пустить Катюху в расход? Из-за того, что она рассказала? Или это уже было частью плана?
Закрывает глаза и снова мерещатся белокурые локоны, одеялом укрывшие блестящую крышку гроба.
Какая страшная смерть. Ее родные даже не узнают, что их дочь уже в земле. Будут искать, верить, ждать. И только она знает, что они не дождутся.
Первые лучи солнца пробиваются сквозь неприкрытые до конца занавески. Начался новый день. И ему все равно, что она не понимает, как жить дальше.
Смотрит из окна на заснеженный двор. Глаза щиплет, а слез нет. Все выплакала.
Сосед заводит машину, чистит варежкой лобовое стекло. Она вдруг понимает, что очень хочет на кладбище . Как будто там есть ответы на ее вопросы. Мысль становится все настойчивей, терзает и рвет изнутри.
Не долго думая, связывает волосы в хвост и быстро одевается. Стараясь не шуметь, чтоб не разбудить родителей, высказывает из дома. Сосед еще не уехал.
-Дядь Саш, довезешь меня до кладбища? Пожалуйста?
Предыдущая глава ⬇️
Мужчина удивленно поднимает брови:
-В такую рань? Случилось чего?
-Нет, ничего. Мне подружка моя приснилась, Иришка, которую похоронили не так давно. Слышал, наверное. И не могу больше ни о чем думать, так и тянет ее проведать, - сама удивляется, как складно врет. Можно было бы и правду сказать. Их же все соседи вместе видели.
-Ладно, садись. Бабка моя говорила, что мертвые просто так не приходят. Только по делу. Может и правда важное чего. Ты ей свечку поставь за упокой. Чтоб светлее там было.
Она вздрагивает. Перед глазами проносится прощание с Коршуном и Ирой, сторожка, свечи в темноте, тени от памятников. В ее жизни стало слишком много похорон.
Она заходит через главный вход. Ищет глазами дедка сторожа.
На центральной аллее царит полумрак. Тишина звенит в ушах, даже вороны еще спят. Тонкая полоска света разливается по горизонту.
Дверь в сторожку заперта. Никого. Идея поставить свечки становится навязчивой. Она тоже виновата в смерти Кати. Она ее заставила прийти. Могла бы отказаться. Это бы ничего не изменило, но может дышать было бы легче.
Обходит постройку кругом. Сторож слово сквозь землю провалился. Она медленно идет воль аллеи и читает надписи на гранитных камнях. Мысленно здоровается с каждым, пытается представить, кем они были при жизни.
В конце жизни всех ждёт одно и то же. Так стоит ли суетиться?
Доходит до развилки. Иринка с Коршуном похоронены совсем недалеко от нее. Сворачивают направо и всматривается в ряды крестов.
-Кого ищешь, девонька? - скрипучий голос раздается прямо над ухом. Она подпрыгивает от испуга, шарахается в сторону и больно ударяется коленом о металлическую ограду.
Дед стоит, опираясь на огромную плиту с золотыми вензелями, сам словно часть этого мертвого мира. Белесые глаза ничего не выражают:
-Не надо мёртвых зазря тревожить, если сама к ним не спешишь, - он поднимает скрюченный палец вверх.
-А если стремлюсь?
-Тогда милости просим. Свободные места пока имеются, - он щурится, - А я тебя узнал. По делу или как?
-Я свечку хочу поставить за упокой. Две. Можно? - шуршит в кармане купюрами, нарочно громко.
-Это всегда можно. Деньги то , слышу, имеются, - сторож жадно тянет руку, - свечку это хорошо, это нужное дело. Плохо им там по первости. Тяжело привыкнуть.
-А Вы откуда знаете? - грубо перебивает его бормотание.
-С мое поживешь на кладбище, будешь еще не то знать. Я сам одной ногой там, одной здесь. Ничего не боюсь, ничему не удивляюсь, никому не верю. Ну, давай деньги. Большие свечи?
-Большие!
-Ууу, рубли, - разочарованно бурчит дед, рассматривая неожиданный заработок, - мужик твой долярами всегда платил. Хорошо платил. Лихой мужик, но никогда не обижал старика.
При упоминании Макса снова начинает щипать глаза. Комок в горле поднимается выше, она сглатывает.
-Мало? У меня еще есть.
-Да куда мне, - сам себе противоречит дед, - на тот свет не унесешь. Или, проведай своих, а я пока все сделаю.
Она кивает в знак согласия и медленно идет по дорожке. Потом резко разворачивается. Ирка подождёт. Почти бегом пробирается между могилами наискосок, в сторону старой церкви. Издали виднеется свежий холмик, усыпанный цветами. Хрупкие головки уже прихватило морозом и запорошило снегом.
Смотрит на табличку:
Долецкий Максим Викторович.
Подходящее имя для юриста. Но для нее он навсегда останется Максом. Ее Максом. Остро чувствует, что уже сама не верит в то, что он живой.
Ниже две даты. У него день рождения через неделю. А она не знала. Что она вообще знала?
Садится на корточки, кладёт руку на крест, шепчет одними губами:
-Ты здесь?
Тишина режет слух.
-Пожалуйста, дай мне какой-нибудь знак. Я уже ничего не понимаю. Что настоящее, а что нет. Кому можно верить.. Просто скажи, что ты вернешься, и я буду ждать сколько потребуется. Слышишь? - всхлипывает она, зажимая рот рукой, будто боится, что кто-то услышит, - конечно, не слышишь! Тебя же там нет! - тут же отвечает сама себе. Гроб то пустой! Почему он пустой? Почему? Я даже не знаю, можно ли кому-то задать этот вопрос. Я ничего не знаю...
Из глаз наконец начинают литься слезы. Струятся по щекам и замерзают на ветру. Кожу колет как иголками. Но чем хуже, тем лучше сейчас. Пусть неприятно, больно, лишь бы заглушить ту боль, что внутри.
Тело понемногу коченеет на морозе. Пальцы уже плохо слушаются, сползая с гладкой поверхности креста вниз. Она понимает, что нужно идти.
-Подружка, прости меня, - смотрит на крест на церковной колокольне, -Господи, и ты прости.
Дед караулит ее возле входа. Машет рукой на часовню.
-Все сделано. Гореть до вечера будут. Только ты имя не сказала.
Она с трудом шевелит окоченевшими губами:
-Катерина.
-А вторая?
-Ма.. Максим, - говорит так тихо, что сама едва себя слышит.
-Максим? - переспрашивает сторож, накручивая на палец какую-то грязную веревку.
Она кивает.
-Нельзя за живых. Не положено.
-Что?
-Что слышала, - коротко бросает дедок, подходит к часовне и пальцами зажимает фитиль. Свеча тухнет, от нее идет терпкий запах ладана.
Она чувствуем, что сердце того гляди остановится, хватает его за рукав телогрейки:
-Скажите мне! Прошу! Я дам денег! Сколько надо! Что Вы знаете?
За спиной раздаются шаги. Тяжелые, уверенные. Она вздрагивает и разжимает руку.
Как все начиналось ⬇️
