Сложно себе представить еще более варварское отношение к лесу, но для наших диких лесов, где еще остались запасы ценной хвойной древесины, это, к сожалению, типичная картина. Более того, в северных условиях, где природа восстанавливается крайне медленно, такого масштаба вырубки означают, что практически единовременно вырубаются целые водосборы малых рек и ручьев. В свою очередь, это приводит к быстрому смыву почвы вместе с талыми водами и дождями, появлению оврагов, к загрязнению и обмелению рек и ручьев, потере нерестовий для лососевых видов рыб.
И нет, это не чёрные лесорубы, здесь все абсолютно законно и аккуратно укладывается в наше нынешнее лесное законодательство. Это эксплуатационные леса на землях лесного фонда, и они находятся в федеральной собственности. Лесные ведомства передают такие леса в аренду для заготовки древесины на срок до 49 лет. Арендаторы каждые 10 лет составляют проекты освоения лесов, и эти проекты проходят государственную экспертизу. На основании расчетной лесосеки (как бы научно обоснованного объема неистощительного лесопользования) для арендованного участка определяется ежегодный допустимый объем заготовки древесины.
При этом формулы для определения этих допустимых объемов очень лукавые - если леса перестойные в хозяйственном смысле, то и объемы заготовки древесины в них можно очень сильно завысить. Если упростить, то подход такой - раз лес уже давно поспел, то его нужно как можно скорее срубить, чтобы не потерять ценную древесину. И такой подход был бы вполне уместен в хозяйственных лесах, где человек тратил силы и целенаправленно выращивал нужную ему древесину, но дикие леса по своей природе "перестойные", т.к. они многими столетями развивались сами по себе без участия человека, где поколения деревьев естественным образом сменяли и продолжают сменять друг друга. Именно благодаря этому дикие леса наиболее важны для сохранения биоразнообразия и климата, т.к. хранят огромные запасы накопленного за свою долгую жизнь углерода - в живой и мертвой древесине, лесной подстилке, почве. Но нынешнее законодательство позволяет обращаться с нашими дикими лесами вот таким варварским способом, как на фотографии, при этом еще и называя это все неистощительным лесопользованием.
Такая система в свой основе сформировалась еще в 30-х годах прошлого века во времена индустриализации и "покорения природы". В результате такого "покорения", до нашего времени сохранилось лишь 20% по-настоящему диких лесов. Понятно, что такая система не может существовать вечно - она естественным образом либо сожмется до гораздо меньших масштабов из-за значительного сокращения ресурса доступной хвойной древесины (и мы уже видим эти процессы - пик лесозаготовки был пройден при СССР/РСФСР), либо из-за нужды переродится во что-то более адекватное и эффективное, когда нужная людям древесина будет специально выращиваться на наиболее подходящих для этого освоенных землях. Но судьба оставшихся диких лесов при обоих раскладах очень печальна. Если ничего не предпринимать, то за ближайшие 20 лет мы окончательно потеряем бОльшую часть самых крупных и ценных массивов диких лесов, наиболее продуктивных и транспортно доступных.
Что мы можем делать как общество, чтобы это изменить? На наш взгляд, тут есть два магистральных пути, по которым нужно двигаться одновременно. С одной стороны, нужно продвигать ценность диких лесов и объяснять, почему их нужно сохранять именно в диком нетронутом виде. С другой стороны, и это менее очевидно, важно поддерживать и формировать запрос на нормальное лесное хозяйство (на лесоводство) на староосвоенных и обжитых людьми землях, в т.ч. на заброшенных сельхозземлях. Чтобы нужная людям древесина специально выращивалась там, где есть инфраструктура по переработке, подходящие климатические условия, трудовые ресурсы и т.д.. Понятно, что нужно еще делать так, чтобы лесное хозяйство было цивилизованным и приемлемым для людей (и это тема для отдельных материалов и заметок), но если мы к этому не придем, шансов на сохранение последних остатков диких лесов у нас уже не будет.