— Считай, что это я. Мой подарок. Даже нет, не подарок, а дружеский жест. А отказов я не принимаю.
— Нет! Я же сказала, нет! — повышаю голос и тут же ругаю себя за это, потому что мой гнев направлен не на него.
"Вынужден влюбиться"
Часть 44. Лера
— Лерка, выходи, тут очередной букет от твоего парня! — кричит Лелька, барабаня в дверь.
Не дадут спокойно принять ванну. В кои-то веки набрала горячей воды и даже воспользовалась ароматизированным маслом. Хотела отвлечься от всего хотя бы на час, так нет же, надо снова меня бесить.
— Можешь им пол подмести! — злюсь я из-за проклятого напоминания о Холодном.
— В этот раз в корзинке, — с непонятной гордостью сообщает Лелька через дверь. — Не получится.
И что он хочет добиться этими букетиками, я не пойму? Решил, что я растаю, увидев цветочки? Прыгну ему в объятия после того, как он меня унизил?
Когда я узнала о предательстве Стаса, первым моим порывом было бежать к Андрею, все ему рассказать и, действительно, броситься ему в объятия, забыв обо всем. К счастью, благоразумие взяло верх и, пройдя половину пути до школы, я развернулась и зашагала домой. Оправдываться перед ним я не собиралась.
— А ты вообще в курсе, что Андрей под нашими окнами уже который день дежурит? — громко вопрошает Лелька, а затем взвизгивает: — Романтика!
Этого я тоже не понимаю. Стоит столбом, смотрит, чего-то ждет. Вчера я долго наблюдала за ним из-за занавесок, а потом зачем-то начала перечитывать записи в тетради, которую завела специально для того, чтобы увековечить то, какими были наши отношения. На подсознательном уровне я знала, что всё это закончится, и он уйдет, как и другие. Поэтому и хотела, чтобы у меня было напоминание о тех минутах необъяснимой радости, которую я испытывала рядом с ним. Только вот эти строки вызвали у меня не волнительную ностальгию, а горечь и боль. А еще этот скот никуда не «ушел». Как будто специально нервирует меня, стоя во дворе и гипнотизируя окна глазами.
— Я даже видела, как его бабЛюся клюкой своей шибанула! Ржака такая! — продолжает вещать Лелька из-за двери, хихикая.
— Мелкая, скройся! — не выдерживая, ору. — Или я сейчас выйду и устрою тебе веселую жизнь!
— Боюсь-боюсь, — вопит Лелька и на всякий случай еще раз пинает ногой закрытую дверь. — Ты балбеска, Лерка. Андрейка из кожи вон лезет, чтобы…
Тут у меня терпение заканчивается. Резко поднимаюсь в ванной, расплескивая воду, заворачиваюсь в махровое полотенце и вылетаю в коридор, заставляя Лельку отпрыгнуть в сторону.
— Из кожи вон лезет?! Да он ни черта не делает! Просто стоит и смотрит. Даже подойти духу не хватает. Натворил дел, а ответить за свой поступок не может! Трус и подлец. Скотина твой Андрейка последняя!
От моих воплей Лелька втягивает голову в шею и надувает губы.
— Могла бы и не быть такой язвой, — бормочет она, где только слов таких набралась. — Тогда люди бы и подходить к тебе не боялись.
У меня открывается второе дыхание, и я бы продолжила вопить, как умалишенная, если бы из кухни не показалась растрепанная Надя, по-видимому, не вникающая в наш разговор.
— Слушай, Лер, — говорит она. — А чего Андрей там стоит один, как сыч? Может, в дом его пригласишь?
— Да вы все… ИЗДЕВАЕТЕСЬ, ЧТО ЛИ?!
О том, что случилось на последнем звонке, они прекрасно знают. Правда без подробностей. Но тот факт, что какой-то придурок позволил себе унизить меня в присутствии толпы старшеклассников, почему-то не произвел должного впечатления. Надя правда пыталась меня утешать, но и не забыла упомянуть о том, что и Андрея можно понять, у него сейчас нехилые проблемы в семье, даже по телевизору крутят какие-то глупости, которые тетя тут же назвала «уткой».
— Такой хороший воспитанный мальчик, — поцокав языком, тогда сказала она, — и такую ересь придумали. Любые средства используют, лишь бы горло перегрызть сопернику. Эти политики – просто моральные уроды.
Тогда я не стала ее переубеждать, но зубы стиснула.
Лелька так вообще сразу встала на сторону Холодного, заявив, что такое бы не произошло, если бы я не накосячила первой. Короче, тогда от них поддержки не было никакой, да и сейчас тоже.
— Чего это с ней? — тихо спрашивает Надя у дочери, пока я закрываюсь в ванной, чтобы смыть мыло. — Так и не помирились?
Что отвечает Лелька я не слышу, включаю воду и встаю под прохладные струи.
У двери меня снова ловит Надя и даже прячет мою куртку за спину, чтобы я не сбежала.
— Ты точно хочешь пойти туда снова? Ты не обязана, если не хочешь.
Она не знает, что домой к матери я наведывалась не один раз. Не посчитала нужным ее ставить в известность. Забавно, но на этих встречах настаивала вовсе не мать, а Антон. А мне он нравился. И играть с крохотной сестренкой оказалось весело, и это на время даже заглушало ноющую боль от поступка Андрея, которого выбросить из головы не получалось, как бы я ни старалась.
С тихой злобой взглянув на корзину с нежно-розовыми малюсенькими цветами, названия которых я не знаю, отвечаю так спокойно, как только могу:
— Хочу. И пойду.
Вообще-то мне не очень хочется выходить из дома, пока во дворе шатается Холодный, но менять свои планы из-за него было бы глупо.
— Ладно, — вздыхает Надя и отдает мне куртку. — Но не забывай, пожалуйста, что здесь – твой дом, хорошо?
От ее слов почему-то екает сердце. Раньше мне казалось, что ее не особо огорчит, если я куда-нибудь денусь. Меньше народа – больше кислорода, как-то так. Но сейчас я вижу отчетливо, что она искренне обо мне печется.
Мое тело даже подается вперед, как будто я собираюсь ее обнять, но вместо этого я изгибаюсь, подхватываю корзинку с несчастными цветами в руку и выдавливаю неуклюжую улыбку:
— Да, окей. Спасибо.
Из подъезда выхожу с высоко поднятой головой. Если этот козел еще тут, пусть видит, что сломать меня ему не удалось. Самодовольно запускаю корзинку в мусорный контейнер и быстро возвращаюсь на тротуар. Жалко, блин. Цветы были красивыми. Но я хочу, чтобы Холодный знал, что помириться со мной у него не выйдет. По крайней мере, так.
Хотя, о чем вообще? Ни так, ни эдак. Даже смотреть на него не хочу.
«Тогда почему тебе приходится напрягать шею, чтобы не повернуться и не взглянуть, стоит он там у дерева до сих пор или нет?» — издевается внутренний голос.
Тьфу ты! Пусть стоит, где хочет, и делает, что хочет, лишь бы отвалил. На всякий случай, ускоряюсь, почти перехожу на бег. Где же Антон? Его машины нигде не видно, но оно и неудивительно, парковки все заняты.
— Привет, Лера! — поначалу мне кажется, что голос принадлежит Андрею, и меня прошибает холодный пот.
— Антон, — узнаю я маминого нового мужа и, зараза, чувствую разочарование. — Привет.
— Ты как, подумала над моим предложением? — сразу переходит к делу Антон. — И куда ты так припустила?
В последнюю нашу встречу он озадачил меня одним вопросом. Сказал, что раз я заканчиваю школу, мне непременно нужно поступать в хороший институт и получить самое лучшее образование. И они с матерью, серьезно обсудив этот вопрос, решили оплатить мою учебу. Естественно, с моего одобрения.
— Подумала, — говорю я тихо. — Нет.
— Ну ты что-о-о? — разочарованно протягивает Антон, хватая меня под локоть. — Подумай еще раз, лады? Я знаю, что ты гордая, но это не подачка. Это вклад в твое будущее. Осознанный и искренний.
— Я не стану брать деньги у матери, — сухо отвечаю я. — Ни за что на свете.
— Считай, что это я. Мой подарок. Даже нет, не подарок, а дружеский жест. А отказов я не принимаю.
— Нет! Я же сказала, нет! — повышаю голос и тут же ругаю себя за это, потому что мой гнев направлен не на него.
Он печально вздыхает и хочет сказать что-то еще, когда я слышу за нашими спинами топот чьих-то ног. Антон тут же напрягается, даже как-то группируется, и уже, кажется, через долю секунды хватает нарушителя нашего спокойствия и с легкостью укладывает на асфальт. Помню, он мне рассказывал, что занимается боевыми искусствами под замороченным названием джиу-джитсу, но я и подумать не могла, как ловко он способен двигаться.
А когда я понимаю, кого именно он уронил на асфальт, колени подгибаются от жуткого страха. Нет, я не испугалась, что Антон покалечил Холодного, я испугалась встречи с ним. Цепенею от того, что мы молча смотрим друг другу в глаза. Я не готова к этому и не представляю, как себя вести.
— Андрей? — неуверенно произношу я.
— Ты его знаешь? — мрачно уточняет Антон.
— Да. Оставь его.
Холодный встает и потирает затылок, а я слежу за его движениями, и страх рассеивается. Чего это бросился за мной, стоять надоело? Или приревновал, увидев рядом со мной Антона? Ха!
Снова вспоминаются его слова, когда я, как дура, признавалась ему в любви со сцены:
«Ты правда поверила, что я могу испытывать хоть какие-то чувства к тебе?»
Вот же недоносок. Прыщ гнойный. Бактерия одноклеточная.
— Можем поговорить? — косится в сторону Антона, как будто ударить его хочет.
Хе-хе. Ну, попробуй. Только вот Антон одним ударом отправит тебя на тот свет.
— Пять минут.
Знаком прошу Антона подождать и топаю на детскую площадку. Скамеек здесь почему-то нет, зато есть качели, на которые я и сажусь. Вообще-то во мне вдруг просыпается такая энергия, что мне было бы легче пробежать пару кругов вокруг дома, но я не хочу, чтобы Холодный понял, как его внезапное появление так действует на меня. Что вообще до сих пор как-то действует.
Холодный подходит и прислоняется плечом к металлическому столбу от качелей, глядя на меня. У него такой вид, будто ничего не произошло, и у нас обычное свидание, только вот темные, почти черные глаза намекают на то, что его что-то мучает.
— Кто это? — резко, даже грубо спрашивает он.
— Четыре минуты тридцать секунд, — глядя на него в упор, говорю я.
Ревновать больше не имеет права. Хотя какая-то розово-ванильная часть меня ликует от этого.
— Хорошо, — его тон мигом становится мягким. — Хорошо. Лер, я… — он сглатывает и на секунду прикрывает глаза. — Мне нет оправданий. Я думал, что видос отправила ты. А до этого Веревкина сказала, что за моей спиной ты смеешься надо мной… над моими стихами, посвященными тебе. Как представил, что ты убежала тогда для того, чтобы… посмеяться надо мной.
Что? Вот же хитрая швабра!
— Твоя новая девушка очень сообразительная, — язвительно перебиваю его.
Как он целовался с ней после моей пламенной речи, я хорошо запомнила. Хоть сейчас могу в подробностях описать.
Холодный остается довольным моей репликой, чуть ли не сияет.
— Ревнуешь меня? — мурлычет он. — Не стоит. Она никогда не будет моей девушкой. Потому что моя девушка – ты.
— Самоуверенное заявление. И глупое. Я перестала быть твоей девушкой, когда ты прилюдно втоптал в грязь меня и мои чувства, — демонстративно достаю телефон и смотрю в горящий экран. — Минута.
Я не засекала время. Просто больше не могу сидеть тут и слушать его дурацкий бархатный голос. Мне кажется, что, если он продолжит в том же духе, я прощу его, а я этого делать не желаю.
— Пойми же! — он цепляется за веревки, удерживающие качели, и нависает надо мной. — Сначала Тая заставила меня усомниться в тебе, затем ты вообще пропала, а потом бац, и это видео. Все сошлось воедино. Я перестал соображать, не мог логически мыслить…
— Хорошая отговорка. Пять с плюсом. Тебя, Андрей, не заставляли сомневаться во мне, ты сам это выбрал. Ты сам решил доверять кому угодно, но не мне! Правильно Стас про тебя говорил…
— Да если бы не твой Стас, ничего бы не было!
— Да-а-а? — вскакиваю с качелей и стою почти вплотную к нему. Между нами сверкают молнии, я их не вижу, но чувствую каждой клеточкой тела. — А, по-моему, я его поблагодарить должна, ведь именно из-за него я поняла, что ты из себя представляешь. Время вышло, Холодный.
Подлезаю под его рукой и несусь к Антону, игнорируя глупое сердце, рвущееся назад.
