Глава 3.
Юлька весь день дулась, как мышь на крупу, я лишь посмеивался мысленно: на кого ей обижаться, кроме себя, любимой? Накосячила – отвечай! Поэтому все мы – я, Инна, мама – вели себя, как ни в чём не бывало. Обращались к дочери, когда было нужно, и Юлька, скрепя сердце, вынуждена была общаться, несмотря на свои обидки. После обеда её заметно отпустило. То ли смирилась, то ли поняла что-то, наконец. Я залез в сарай, вытащил свои рыболовные снасти, разложил их на пятачке перед крыльцом, прикидывая, что взять с собой, когда Юлька вышла ко мне, держа телефон возле уха.
- Па!
- Чего? – повернулся я.
- У меня вообще изоляция или просто домашний арест? – шёпотом спросила дочь.
- Просто домашний арест, а что такое?
- Тогда вы с мамой не будете против, если ко мне подружка придёт?
- Конечно, не будем. Почему мы должны возражать? Пусть приходит.
- Отлично! Спасибо, па! Ирка, приходи! – последние слова прозвучали уже в трубку.
Юлька скрылась, а я задумался: что за Ирка? У дочери тут был свой круг общения, не слишком большой, но я всех знал. Имени «Ира» я точно раньше от неё не слыхал. Видимо, новая приятельница. Ладно, познакомимся. Я продолжил собирать рюкзак на завтрашнее мероприятие, когда у калитки показалась тоненькая девичья фигурка.
- Здравствуйте! – приветствовала она. – Можно мне войти? Я к Юле.
- Конечно, заходи, я недавно пообедал, так что, тебя не съем, - серьёзно ответил я.
Девчонка звонко рассмеялась:
- Спасибочки на добром слове, я рада, что живой домой вернусь!
«С юмором девица, наш человек», - подумал я, и тут же из дома выбежала дочка.
- Ирка, заходи скорее! – завопила она. – Ой, па, ты тут ещё… Познакомься, это Ира, моя новая подруга. Ир, это мой папа, Роман Алексеевич.
- Можно просто дядя Рома, - добавил я.
- Очень приятно, - улыбнулась Ира и последовала за Юлькой.
Такая худющая, что, кажется, налети даже слабый ветерок, её унесёт, словно былинку. Юленция наша тоже достаточно субтильного телосложения, в Иннусю пошла, но по сравнению с этой Ирой наша дочь кажется довольно крепкой. «Нездоровая какая-то худоба, - подумал я. – Или голодом себя изводит, или, может быть, болеет». Помимо тщедушности, девочка отличалась синюшной бледностью, а под огромными серыми глазами залегли тёмные круги. Плюс экстремально короткая стрижка. Всё это делало девочку похожей на мальчишку-подростка лет тринадцати, но никак не тянула она на девушку пятнадцати лет.
- На рыбалку намылился? – со смешком спросил подошедшая Инна. – Наверное, тебе она снилась последние дни перед отпуском.
- Каюсь. Грешен. Снилась во всех видах.
- С Илюхой, естественно?
- Догадливая ты моя, - улыбнулся я. – Завтра в пять утра и пойдём. Предложил ему в ночь, так отказался, негодяй!
- Ясное дело, - кивнула Инна.
- Что тебе ясно? – насторожился я.
Инна замялась, и я заметил нерешительность и растерянность в её взгляде. Она посмотрела на меня, кусая губы, потом отвернулась, затем снова перевела глаза, словно пыталась что-то для себя решить и никак не могла.
- Инна, - мягко, но строго позвал я. – Очнись и расскажи, что тут не так.
- С чего ты взял, что что-то не так?
- Инна, прекрати! – не выдержал я. – Сам я не понимаю, что творится, но уж тебя-то знаю, страшно сказать, сколько лет. Не прикидывайся, выкладывай!
Жена вздохнула и поманила меня за собой в беседку в глубине двора. Усевшись на скамейке, она жестом пригласила меня тоже присесть, смахнула со стола несуществующие крошки и призналась:
- Ром, я сама никак не пойму, что происходит, но здесь всё очень изменилось с прошлого года. Изменилось не вчера, просто, когда мы приезжали только на выходные, не замечали, видимо, этого. Мы ж никуда особо не ходили. На Новый год были неделю, но тогда, видать, ещё не началась эта ерунда, либо не обратили внимания, погрузившись в празднование.
- Что не началось? – нахмурился я. – Объясни нормально.
- Нормально не могу, потому что сама ничего не понимаю. Просто… Короче, тут все почему-то перестали выходить из дому в темноте. Не знаю, то ли суеверие какое-то, то ли ещё что… Если суеверие, то почему раньше такого не было? Ты же помнишь, как все прошлые годы народ круглые сутки мог гулеванить, по улицам бродить, в гостях допоздна просиживать. А сейчас всё иначе. После заката городок пустеет, все сидят по домам и никуда не высовываются.
- Хм… Какой-то театр абсурда… Слушай, а ты ни у кого не пыталась спросить?
- Ну а как ты думаешь? Конечно, пыталась. Только ответа не получила. Даже Маринка ничего не сказала. Тут либо глаза отводят и тему разговора меняют, либо утверждают, что я всё напридумывала, и мне кажется. Говорят так, но сами по вечерам дома сидят. Даже магазины стали закрываться до наступления темноты. Помнишь, как наш местный магазинчик работал до упора? Сейчас всё: в восемь Наташа закрывает. Всё потому, что никто в это время уже не приходит. А раньше могли и ночью стукнуть ей в окно, Ясное дело, что услышат о себе много интересного, но, коли горит, так и стучали. Сейчас тишина. Наташке, конечно, так лучше, спокойнее.
Я задумался. Услыхав сначала странные слова от Михаила Николаевича, следом наблюдал непривычное поведение старого дружка. Был грех, отгонял тревожные мысли, уговаривая себя, что всё это бред моего богатого воображения. Но слова Инны снова всколыхнули во мне волну неприятных ощущений. «Ладно, - решил я. – Завтра на рыбалке попробую Илюху разговорить, пусть колется, что тут стряслось».
- Хорошо, - сказал я вслух. – Разберёмся.
Как я собирался разобраться, мне и самому было неизвестно, но оставлять тайну нераскрытой я не собирался. У меня впереди целых две недели для того, чтобы хотя бы приподнять её завесу, а там видно будет. Для начала действительно следовало бы расспросить Илью, и завтрашняя наша рыбалка в этом случае мне в помощь. Самая, что ни на есть, благоприятная обстановка: раннее утро, лес, тишина, обалденный воздух, река, мы вдвоём, и больше ни души. То, что местные ребятишки ежедневно бегают на речку, нам не помеха, у нас с другом давным-давно существуют свои укромные уголки вдали от мест всеобщего массового купания. У нас всегда тишина и покой. И рыба, конечно, рыба, иначе как?
- У Юльки новая подружка? – спросил я, переводя разговор в иное русло.
- Ира? Она пришла?
- Да, Юлька спросила позволения пригласить подружку. Я успел познакомиться.
- Хорошая девочка, замечательный человечек. Да хлебнуть уже пришлось столько, что не каждый взрослый выдержит, - вздохнула Инна. – Мне мама твоя рассказала.
И тут у меня в мозгу словно что-то взорвалось, пазл сложился! Ну конечно, как же я сразу не понял! Болезненная худоба, синюшная бледность, тёмные круги… И у неё не экстремально короткая стрижка, наоборот, это волосы ещё не совсем отросли. Господи! Бедный ребёнок!
- Онкология? – тихо спросил я.
- Да, - кивнула жена. – Волосы после химии уже почти восстановились. Её мама фотографии старые показывала, там у неё такая шевелюра! Волосы длинные, до самой попы. А теперь вот, видишь, как получилось… да и фиг с ними, отрастут! Лишь бы всё у неё хорошо стало, наконец… Ей же, как говорила её мать, шансов вообще никаких не давали, они и сюда приехали, чтобы Ирочка провела свои последние месяцы в тишине и покое, а она вдруг внезапно ожила и на поправку пошла, представляешь? Чудо настоящее. Лида (её мама) так и не верит до конца, насколько я замечаю, всё ещё мысли у неё, что дочь с ней ненадолго… Тут дом её родной сестры, она с мужем уехала за рубеж работать, а дом этот вроде дачи у ней был, вот она Лиде ключи оставила и позволила жить, сколько нужно, лишь бы Ирке хорошо было. А Ирочка удивила всех. Врачи недоумевают, обследование такое девочка прошла, что, кажется, неизведанных уголков в её организме не осталось. И дальше ей предстоит каждые три месяца проходить все процедуры анализов. Пока всё чисто, да и сама она воспряла. Лида говорит, аппетит у Иры появился, поправилась немного даже.
- Дай Бог, дай Бог, - покачал я головой. – Да уж, казалось бы, откуда такое у столь молодых людей? Девчонка же совсем, ребёнок…
Инна ушла в дом, а я, наконец, приготовил всё, что следовало взять с собой и поставил на веранде, чтобы утром тихонько удалиться, не произведя ненароком какого-либо шума и не разбудив домочадцев.
- Ромашка, давай смотаемся к Анне Тимофеевне?
Я вздрогнул, выронив набор крючков, который собирался сложить в рюкзак. Матушка всю жизнь отличалась способностью ходить настолько бесшумно, что казалось, она возникает вдруг из ниоткуда. Помню, в детстве, начитавшись Карла Мэя и Фенимора Купера, с гордостью хвастался друзьям, что мама моя любого индейца способна за пояс заткнуть, мол, подкрадётся так, что и не почувствуешь, пока руку на плече у себя не ощутишь. Вот и сейчас она стояла у меня за спиной почти вплотную и улыбалась, довольная произведённым эффектом.
- Фууууууух! – шумно выдохнул я.
- Давненько не ловила тебя врасплох, да? – рассмеялась мама.
- Точно! Ну ты даёшь… Давай смотаемся, без проблем. А зачем?
- Зачем, зачем, - проворчала мама. – Бартер у нас с ней, вот зачем.
- Какой бартер, бизнесменши вы наши? - расхохотался я.
- А такой: у меня огурцы отродясь не росли нормально, сама не знаю, почему. Зато помидоры вон какие славные! Вот мы с Анечкой и договорились: я ей помидоры для засолки поставляю, она мне огурчики. Так что, бери тележку и погнали. Мы с Инной их скоренько засолим, а ты, как на новом своём коне прискачешь, так и заберёте с собою баночки.
При упоминании о солёных огурчиках рот мой обильно наполнился слюной, и я тут же метнулся в сарай за тележкой, ярко представляя себе стройные ряды аккуратных банок в мамином погребе. Каждое лето они с моей дражайшей супругой тщательно готовились к зиме, забивая полки заготовками, а морозильную камеру пакетами со свежими овощами и фруктами. Кто-то скажет, что всё это можно без проблем купить в любом супермаркете, а я отвечу: никогда не бывало такого, чтобы в магазине попадалось что-то лучше домашнятины. Можете не соглашаться, я ж не против, просто высказал своё мнение.
Анна Тимофеевна жила на соседней улице, идти всего минут пятнадцать, я хорошо её знаю, очень приветливая приятная дамочка. Именно дамочка, по-другому не скажешь: за калитку выходит всегда с иголочки, да и в своём собственном дворе никому никогда не удавалось застать её врасплох и небрежно одетой. Даже в огороде работает в аккуратном чистеньком спортивном костюмчике или в джинсах и рубахе, на голове модная бандана с козырьком либо летняя бейсболка, миниатюрные ножки обуты в мягкие кеды. Ни дать, ни взять – современная молодая женщина. Да её со спины всегда чуть ли ни за девчонку принимают. Как она сама со смехом рассказывает: «Это пока личиком не повернусь». А уж коли выйти куда, пусть всего-то в ближайший магазин, то Анна Тимофеевна обязательно надевает платье и туфельки. Никогда не видел её в спортивных куртках, всегда плащ или пальтишко, в руках неизменная дамская сумочка, ни в коем случае не хозяйственная! «Таскать тяжести – совсем плохая идея, - рассуждает тётя Аня. – У меня почему спина в хорошем состоянии? Потому что берегу её всю жизнь, тяжелее трёх килограмм ничего не поднимаю». Если ей нужно было что-то тяжёлое купить, то для таких целей существовала ярко-жёлтая сумка на колёсах, которую женщина называла «моё личное солнце». С матушкой моей они сошлись в крепкой дружбе давным-давно, обе, к сожалению, овдовели рано, но стойко перенесли утрату, обе продолжают работать, только мама моя врачом, а Анна Тимофеевна потихоньку кондитерку на заказ делает. Пироги или тортики. Раньше в пекарне трудилась, но теперь, как сама заявила, глаза уже не те, и руки устают от той нагрузки. Заказов немного, но ей хватает. Сейчас мало кто сам дома выпечкой занимается даже в таких маленьких городках.
Подходя к дому Анны Тимофеевны, я краем глаза увидел рядом с калиткой дома напротив своего нового знакомого – Михаила Николаевича. Заметив меня, он улыбнулся, я вежливо кивнул в ответ, и мужчина скрылся в своём дворе. «Молодёжная, дом семнадцать», - вспомнил я слова попутчика, заметив на калитке табличку с номером «17».
- Узнал своего попутчика? – улыбнулась мама. – Да, он тоже совсем рядом обитает.
- Угу, - буркнул я.
Мама толкнула калитку и крикнула:
- Анюточка! Мы пришли!
- Молодцы, коли пришли! – донеслось откуда-то из-за дома. – Сюда идите! Я у сарая!
Матушка моя тут же прямиком отправилась на зов подружки, я, подхватив тележку, тоже обошёл небольшой, но вполне добротный дом, позади которого оказались две хозяйственные постройки. Возле входа в одну из них (язык не поворачивался назвать её сараем) стояла, подбоченясь, сама Анна Тимофеевна, как всегда, моложавая, подтянутая, в хороших джинсах и клетчатой рубахе. На голове шкодная бейсболка, надетая козырьком назад. Ни дать, ни взять, девчонка-хулиганка в её-то шестьдесят пять! Рядом на земле я увидел два ящика из картона, доверху наполненные крепенькими хрусткими огурчиками. Прикрыв на миг глаза, я представил себе, как зимой достаю такого зелёного красавца из банки и грызь его! Мммммм…. Мечта….
- Ромка, не спи, замёрзнешь! – прикрикнула на меня мамина подружка. – Грузи давай ящики и айда на веранду чай пить! Я пирогов с малиной напекла.
Пироги у Анны Тимофеевны просто божественные! Несмотря на то, что и матушка моя, и Иннуся отличные кулинарки, от выпечки мне отказаться сложно, тем более, от такой выпечки. Анна Тимофеевна, кажется, родилась пекарем, да она и всю свою жизнь проработала именно в пекарне, как я уже рассказывал. По сей день её там вспоминают, хозяин так и говорит, что, мол, у Аннушки выпечка была особенная, видать, везде капельку любви добавляла, не иначе. Для меня все звуки окружающего мира исчезли, когда я надкусил этот невозможно вкусный пирожок. Лишь звонкий смех подруг вернул меня снова в наш грешный мир.
- Ромка! Да ты с нами ли? – хохотала Анна Тимофеевна.
- А? Что? – спохватился я.
- Ромасик, ты как дитё, ей-богу! – улыбнулась мама. – Анечка тебя уж спрашивает, спрашивает, а ты, будто в каких-то облаках витаешь.
- Ага! Сначала такие пироги предлагают, морок наводят, потом спрашивают, - с деланной обидой ответил я. – А чего хоть спрашивали?
- Говорю: надолго к нам? – повторила вопрос Анна Тимофеевна.
- На весь отпуск! На все целые две недели! Буду кайфовать! Завтра вот с Илюхой на рыбалку пойдём.
- О! Тогда я с собой вам сейчас пирогов соберу. Не спорь! Малых угостишь, да на рыбалку захватишь! Естся в лесу всегда с аппетитом.
Она метнулась в дом и вернулась обратно с большим, просто огромным, пакетом. У меня глаза вылезли из орбит и медленно поползли на лоб. Господи, ну вот когда она успевает столько наготовить?
- Не умею я мало печь, - объяснила мамина подружка, поймав мой изумлённый взгляд. – Я ж привыкла в пекарне на Маланьину свадьбу готовить, ну и вот… Ты бери, бери! Внуки ко мне только через неделю явятся, а себе я оставила. Бери, не стесняйся.
- Спасибо, Анна Тимофеевна, - улыбнулся я. – И от Илюхи тоже. Думаю, он обрадуется.
- Вы в ночь идёте?
- Нет, я предлагал, да только Илья чего-то наотрез отказался. Тут вообще все какие-то странные стали, уже не первый раз слышу предостережения, чтобы по темноте не бродил. Чего это все вдруг?
- Не знаю, - ответила Анна Тимофеевна. – Какие-то суеверия, должно быть. Кажется, с приездом Миши всё началось. А может, совпадение, не знаю я.
- Так он недавно тут? – осторожно начал выспрашивать я.
- Недавно, - кивнула хозяйка. – Осенью прошлого года обосновался. Ты ж, наверное, не помнишь всех, да и где тебе, живёшь далеко, наведываешься не так часто, позабыл, кто тут обитал. Так вот, в этом доме старики жили, как ушли в покой один за другим, дети поначалу вроде пытались домик этот как дачу использовать, да неудобно оказалось. Вот и выставили на продажу. Мы думали, долго продавать придётся, хоть и стали мы городом, да всё же слишком уж далеко мы от вас. А нет, просчитались. Буквально через неделю покупатель объявился, это самый Миша, Михаил Николаевич. Посмотрел он тут всё, да и купил! Как сам сказал, для пчёлок его тут раздолье, есть куда ульи вывозить на медосбор, да и на участке полно места для них. Так и обосновался тут, а нам и неплохо: медок свой поблизости. Он мужик хороший, хозяйственный. Живёт один, про семью ничего не знаю. Да о нём вообще никто ничего не знает. Вроде приветливый, общительный, а о себе ни слова. Даже коли спросит кто, так он как-то мастерски от ответа входит. Ну что же, раз не хочет, то имеет право. С Диком он каждый вечер допоздна бродит по улицам, словно патрулирует. Пёс вышколенный, ни разу ни на кого не залаял или зарычал.
Ничего нового она мне не сообщила, такую же историю я слыхал от Ильи совсем недавно, однако, интересный портрет моего нового знакомого вырисовывался. Вернее, ничего не нарисовалось, образ, покрытый налётом тайны. Хотя, наверняка это я из-за его слов так думаю. Разве необходимо, чтобы соседи знали твою историю? Просто здесь как-то привыкли, что все свои, все про всех знают, а тут вдруг попался не такой. Ну что же, бывает. Вот, в городе у нас, мы своих соседей зачастую даже по именам не знаем. Хорошо, если кивают в знак приветствия, а то и вообще не понимаешь, то ли это жилец вашего дома, то ли кто-то посторонний. И кто скажет, что лучше? Я-то помню иные времена, а молодые не парятся.
Возвращаясь домой, толкая перед собой тележку с двумя внушительными ящиками, полными отборных огурцов, я размышлял о том, что ничего не стало яснее в отношении моего нового знакомого. Признаться, его фигура зацепила меня не на шутку, иначе как ещё объяснить такой мой интерес к его персоне? Не шёл он у меня из головы эти два дня, хоть ты тресни! И рассказ Анны Тимофеевны лишь подлил масла в и без того раздутый огонь моего любопытства. А самое интересное в том, что, покидая приветливый дом маминой подруги, я краем глаза заметил, что сосед из дома напротив стоит за калиткой и вроде бы пристально наблюдает за нами. Хотя, может быть, мне только показалось, и виною всему моё богатейшее воображение? К чему, скажите на милость, вдруг могло понадобиться пожилому мужчине следить за мной? Да и зрение у меня отнюдь не соколиное. Скорее всего, у мужика какие-то свои дела возле собственного забора, а я уже напридумывал себе невесть что. Серьёзнее надо быть, Рома, как говаривала моя матушка в детстве. На что баба Нина лишь насмешливо хмыкала. Почему, интересно?
***
Я сидел на скамейке неподалёку от входа, когда на ступенях террасы показалась моя дочь со своей новой подругой. Да, Иришке, видимо, предстоит ещё долгий путь к окончательному выздоровлению. Так подумал я, глядя на эту тростиночку, на которой болталась даже её одёжка, наверное, тридцать шестого размера, не больше. Параметрами своими она тянула разве что на десятилетнюю девочку, но никак не на девушку-подростка пятнадцати лет. Я мысленно изо всех сил пожелала этой стойкой девчонке, на долю которой выпал такое страшное заболевание, справиться со своим недугом, окончательно выздороветь и забыть всё, произошедшее с нею, как страшный сон, привидевшийся мимолётно на грани сна и бодрствования, потому и кажущийся правдивым. Ира легко сбежала по ступеням, Юлька следовала за ней, обе весело смеялись. Увидев меня, дочь остановилась, улыбка сползла с её лица. Она подошла ко мне неуверенным шагом, словно что-то заставляло её делать то, что ей не хочется.
- Пап, - робко спросила Юлька. – Можно мне Иру проводить? Всего до угла?
- Юль, тебе всё было сказано достаточно ясно, - твёрдо ответил я.
Говорил я очень тихо, так, чтобы не услышала подруга, всё же лишний раз ставить Юльку в неудобное положение в мои планы не входило, но вопрос дочери немного рассердил меня. К чему такое поведение? На что расчёт? Что я соглашусь при виде подружки? Нет, такие хитрости я тоже пресекаю на корню. Вздохнув, дочь вернулась к Ире, девчонки обнялись, и Иришка собралась уходить. Внезапно что-то мелькнуло у меня в голове, и я сам не понимал, почему всё-таки предложил:
- Ириша, темнеет. Я провожу тебя, пожалуй.
- Да что Вы, дядя Рома, - улыбнулась девочка. – Мне всего на соседнюю улицу, тут идти минут десять. Я сама. Спасибо большое.
Она ещё раз помахала Юльке и вышла на улицу, притворив за собою калитку. Я стоял и смотрел вслед девочке поверх забора. Что-то не давало мне покоя, что-то непонятное сверлило мой мозг, пульсировало в висках и вызывало головную боль. Я крепко зажмурился и снова открыл глаза. Ира перешла через улицу и зашагала по противоположной стороне. Уличные фонари уже зажглись и щедро проливали свой свет на тротуар. Внезапно я дёрнулся, как от удара: несколько теней отделились от забора и стали перед девочкой, преградив ей путь. Ира отступила на шаг, и явно что-то говорила, во всяком случае фигуры застыли на месте. Что-то во всём происходящем не нравилось мне, я не отдавал себе отчёта, что именно, но распахнул калитку и вышел с намерением подойти к этой непонятной группе. Одновременно, с другой стороны улицы возникли уже знакомые мне силуэты человека и собаки. Я не успел сообразить, как всё произошло, но фигуры, остановившие Иришку, метнулись в сторону и пропали. ПРОПАЛИ! Не убежали, не ушли, а, кажется, слились с подступающей темнотой и растворились в ней.
- Ириша! Ты, что ли? – спросил Михаил Николаевич.
- Я, дедушка Миша.
- Домой идёшь? Мы вот с Диком тоже возвращаться собираемся. Так что, нам по пути. Дик предложил проводить симпатичную барышню. Ты не против?
- Я только рада буду, дедушка Миша, - рассмеялась Ирочка. – Дик, ты настоящий джентльмен!
Они вместе удалялись в сторону перекрёстка, а я стоял у калитки, как дурак, совершенно не понимая, что же такое сейчас произошло…
Следующая глава будет опубликована 30.03.2024
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"