Глава 2.
«Ну вот, начинается, - подумал я с грустью. – Местный сумасшедший, оказывается. А ведь в автобусе казался вполне нормальным, хотя, как их вообще можно распознать, этих помешанных, пока сами себя не выдадут? Остаётся радоваться, что вовремя он себя проявил. Надо будет наказать своим, чтобы держались подальше, если что».
- Пап, папа, - Юлька дёргала меня за рукав футболки. – Ты домой идёшь?
- А? – повернулся я. – А, да, иду, конечно.
Когда мы подошли к калитке, и я распахнул её перед дочкой, что-то заставило меня снова обернуться. Там, почти в самом конце улицы, маячили, прячась от уличного освещения, несколько чёрных силуэтов. Не придав этому значения (мало ли, кто и за каким лешим шляется по улицам), я подтолкнул Юльку во двор, вошёл следом и запер калитку.
- Папка, как хорошо, что ты приехал, - чирикала Юлька. – Я уже соскучилась.
- Угу, - кивнул я. – Не слишком заметно.
- Ой, ну папка, хоть ты не начинай, - сморщилась дочь.
- Знаешь, Юль, не буду, - откровенно отозвался я. – Сегодня не буду, потому как устал смертельно, пока трясся в автобусе. Безумно спать хочу, если честно. Поэтому начну завтра. Так что, готовься. Причём, советую подготовиться хорошенько, ответственно. Всё. Спокойной ночи.
- Приятных снов, - буркнула недовольная Юля и скрылась в своей комнате.
Я уснул, едва рухнув в постель. Время, как говорится, детское, и в другой момент я с удовольствием посидел бы подольше на крыльце, поболтал бы с Иннуськой и матушкой, но не сегодня, не сегодня. Сейчас одно единственное желание овладевало моим организмом – спать!
Зато утро выдалось волшебное. Проснулся я в совершенно небывалое для меня время – в половине девятого. Кому-то это может показаться смешным, мол, что тут небывалого, но для меня такой подъём невероятен, так как обычно я просыпаюсь не позднее семи утра даже в выходные дни. Видимо, усталость даже от не столь уж и длительной поездки сказалась. К тому же, то, что практически незаметно переносишь в юности, становится довольно-таки ощутимым в зрелом возрасте. Это я снова про автобус. Несмотря на всю его комфортабельность, спина моя сразу же почувствовала разницу, о чём незамедлительно известила ноющей болью в пояснице. Правда, за ночь она сменила гнев на милость, и проснулся я совершенно обновлённым и готовым к любым трудовым и не совсем трудовым подвигам.
- Ромашка – сонька! – объявила матушка, когда я выполз в кухню.
Я подошёл и, приобняв её, чмокнул в макушку. Благо, ростом матушка особо не вышла по сравнению со мной.
- Доброе утро, ма!
- Доброе-доброе, - засмеялась она. – Беги умываться и завтракать приходи. Все уж давно позавтракали, ждать тебя не стали.
- А где все?
- Да кто где: Никитку его дружки-приятели уже кликнули, Иннуся к молочнице пошла минут двадцать назад, Юлька вроде спит ещё.
- Юлька? Спит? – расхохотался я.
- А чего такого-то? – удивилась мама. – Каникулы у девчонки.
- А, ну да, ну да, - закивал я. – Когда бы она ещё спала так долго, если бы я не пригрозил ей вчера разбором полётов.
И это была чистая правда. Дочь пошла в меня, такой же «жаворонок», как и Никитка, собственно. Это Иннуська поспать у нас горазда, но здесь тоже утром подолгу не разлёживается. Может, от того, что режим сна соблюдается здесь строго: спать жена ложится не позднее половины одиннадцатого, встаёт в шесть-полседьмого. Утром долго не поспишь, светает летом рано, да и шум специфический деревенский в открытые окна доносится: где-то собаки, где-то коровы голоса подают, петухи опять же стараются вовсю, да и так, по мелочи, всякая птичья братия то собрания устраивает, то отношения выясняет. Люблю я весь этот гомон, нежно люблю с детства, и постоянно вспоминаю о нём в суете и шуме большого города. Хоть и здесь давно не деревня, уж и дома пятиэтажные возводят не один десяток лет, и автомобилей прибавилось щедро, но такие вот тихие кварталы частного сектора так и остались пока в доминирующем положении. И мы, те, кто с детства здесь живёт, или, как я, регулярно бывает, по привычке называем наш городок *** деревней. Ласково называем, с теплотой. В нашем районе по ночам тишина такая, что, кажется, оглохнуть можно. Конечно, в домах у всех телевизоры, но звуки из глубины участков до улиц не доносятся. Разве что, когда у кого-то гульба идёт, свадьба, допустим, или ещё какой праздник. Вот тогда да! На всю улицу смех и музыка слышны, даже до соседних достигает. И празднуют здесь такие значимые события тоже по старинке – всей улицей, да не одной. Эх, хорошо как!
Я вышел во двор и подошёл к рукомойнику. Матушка знала моё пристрастие умываться, как в детстве, и с утра наполнила его ледяной водой из артезианской скважины, которую пробурили лет этак двенадцать тому назад на нашем участке. Помню, как тогда отмахивалась мама, мол, можно же и к колодцу, что аккурат на нашей улице, сходить, но мы с Инной настояли. Разве можно сравнить с чем-то ещё артезианскую воду? Всегда ледяная, а какая вкусная! Пьёшь, бывало, пьёшь, уж и в животе булькает, а оторваться не можешь. Такая сладкая! Вот и сейчас я, пока умывался, не выдержал и жадно выпил несколько пригоршней.
- Ромка! Да не хлещи ж ты холодную воду перед завтраком! – крикнула мама из окна. – Как маленький, ей-богу!
- Утю-тю, - поддразнил я и, вытершись, чистым полотенцем, вернулся в дом.
На столе уже дымилась горячая яичница с беконом и помидорами – навсегда любимейший мною завтрак. Мама поставила передо мной большущую кружку с только что сваренным кофе и подвинула плетёнку со свежим хлебом, который пекла только сама. Я даже глаза прикрыл от умиления. Вот такой отдых по мне! Прав Михаил Николаевич, тысячу раз прав: не нужны мне никакие Турции и Египты! Кстати, вспомнилось…
- Ма, а что это за странный мужик на соседней улице обитает? Михаил Николаевич его звать.
- Почему странный? – удивилась мама. – Нормальный мужчина. Пчёлы у него, мы все мёд покупаем, берёт со своих недорого, мёд отличный. Ты откуда его знаешь?
- Да так получилось, что ехали вместе.
- А, ясно. Но почему ты его странным назвал?
- Да так… вчера нёс какую-то муть…
- Когда? – нахмурилась матушка.
- Когда я за Юлькой ходил. Встретил её в сопровождении этого Михаила Николаевича с его псом.
- И?
- Да ничего. Провожал Юльку и молол что-то, типа ходить в темноте по городу вредно. Бред какой-то нёс, честное слово!
-Хм… ничего, указывающего на ненормальность не вижу. Просто пожилой мужчина беспокоится за молодую девчонку, которая шляется по тёмным улицам, - возразила мама.
- Мам! Здесь?! Я понял бы, если б это происходило у нас, но здесь-то что может случиться?
- Просто беспокойный человек. Не обращай внимания. Но, что касается Юли, думаю, ей стоит сделать внушение: действительно негоже бродить поздно. У нас не принято мотаться по улицам после заката. Знаешь, бытуют тут ещё кое-какие предрассудки, далеки мы в некоторых моментах от прогрессивных больших городов.
Мне показалось, или мама что-то недоговаривает?.. Она хотела ещё что-то добавить, но послышался топот быстрых ног, и в дом вихрем ворвался Никита, прижимающий к себе трёхлитровую банку с молоком.
- Доброе утро, па! – кркнул он, ставя свою ношу на стол. – Выспался?
- Отлично выспался. Ты, как я погляжу, на хозяйстве?
- Ага! Носильщиком подрабатываю, - хохотнул сын, уносясь дальше.
- Ты куда?
- Там пацаны ждут, мы на речку. Это меня мама на улице остановила, я просто молоко донёс. Всё, па, я поскакал!
Никита вылетел во двор, и через секунду я услыхал возглас Инны:
- Кит! Чтобы к обеду вернулся! Слышишь?
- Ага! – донёсся уже с улицы голос сына.
- Поросёнок, - фыркнула Инна, входя в кухню. – О, какие люди проснулись! Доброе утро, дорогой! Отдохнул?
- Прекрасно отдохнул, - отвечаю. – Нечасто выпадает вот так отоспаться.
- А Юленция? Неужто ещё спит?
- Или делает вид. Выходить-то неохота, я ж разбор полётов пообещал.
- Ром, может ты это… помягче с ней? Девчонка всё-таки…
- Инн, ты хочешь сказать, что девке можно попустительствовать неуважение? Она же так и до откровенного хамства докатится. Нет, я всё понимаю: переходный возраст, гормоны и всё такое, но не слишком ли все носятся с этим? Нас в детстве от этих гормонов лечили быстро и легко: хворостина у бабушки с дедушкой. Не спорь! – я жестом пресёк попытку жены возразить. – Юлька знала, что я приеду? Знала. Все знали. Никитка дома ждал, ты тоже, а ей без разницы? Я не так часто выбирался к вам, а сейчас вот на две недели приехал, можно было хоть грамм уважения к отцу проявить? Можно было встретить и уж потом с подружками убегать? И нет, я не зануда, но у нас в семье всегда было так принято. Мало того, что не удосужилась встретить, так ещё и твои требования проигнорировала. Ты же ей говорила, чтобы она дома была? Говорила. Говорила, чтобы до десяти возвращалась? Говорила. Давай будем последовательными до конца. Она нарушила правила, а это влечёт за собой ответственность. Всё.
Матушка молчала, она никогда не вмешивалась в наши с женой споры. Вот и сейчас, пробормотав, что надо что-то там сделать в огороде, тихонько удалилась. Инна на самом деле и сама понимала, что Юлька периодически переходит границы дозволенного. Конечно, понимала, она же учитель со стажем. Только остывает Инночка быстро. Это хорошо с одной стороны, но иногда следует побыть хоть немножко злопамятной. В кухню, потягиваясь, вошла Юля.
- Доброе утро, - сказала она, притворно зевая.
- И тебе с добрым утром, - ответил я, усмехаясь про себя.
Как же я хорошо знал её повадки! С малолетства, когда только запахнет жареным, дочка изо всех сил начинала вести себя, как родительское счастье – хорошо кушать и крепко спать. Вроде бы уже взрослая девица, а по сути, такое ещё дитя! Она подошла к шкафу, достала турку и снова повернулась к нам с женой.
- Кофе кому-нибудь сварить? – мило предложила Юлька.
- Нет, спасибо. Уже все позавтракали, ты дольше всех заспалась.
Юля сварила себе кофе, соорудила пару бутербродов и аккуратно присела к столу. Она никогда не завтракала плотно, в отличие от Кита, обходилась лишь бутербродами да чашкой чая или кофе. Обычно пила чай, это сегодня решила так подластиться, зная, какие мы с Инной кофеманы. Инна, спрятав улыбку, вышла во двор, сославшись на то, что неплохо бы помочь свекрови, мы с Юленцией остались вдвоём. Забавно было наблюдать, как дочь прячет глаза и усиленно делает вид, что нашла в телефоне что-то неимоверно интересное. Завтрак всё равно не может тянуться вечно, и неприятного для себя разговора дочери избежать не удалось. Поначалу она, конечно, пыталась держать марку и сидела с гордым непроницаемым лицом, потом делала вид, что ей всё трын-трава и, наконец, попыталась возразить:
- Но пап, у нас с подружками договорённость была…
- Юль, о том, что я приеду в отпуск, было известно сразу же, мы это обговаривали после того, как вы все вместе вернулись из Турции, и я отправил вас сюда. Это раз. А два – о том, что я приеду именно вчера, было уж говорено-переговорено столько, что планировать что-то следовало с учетом этого. Юля, пойми, я не тиран и не деспот, что б тебе там ни казалось.
- Пап, да ты что? Я так и не думаю, - Юлька опустила глаза.
Ясное дело, что думает именно так. Практически каждому подростку кажется, что родители ущемляют его права, достают взрослого человека придирками на ровном месте. Наверняка и с подругами постоянно тема эта смакуется, но провести меня не удастся.
- Думаешь, - вздохнул я. – Именно так и думаешь. Так вот, повторяю: и я, и мама очень лояльные родители, но, Юль, садиться на голову мы не позволим. Твой вчерашний фортель был очень некрасивым, ты решила показать, что очень взрослая и самостоятельная, и сама можешь решать, когда и чем тебе заниматься. Только вот есть элементарные правила поведения, не слишком сложные и обременительные. Тебе мама сказала быть дома, потому что я приеду? Сказала. Хотели устроить семейный обед, но ты проигнорировала. Мама тебе когда велела домой возвращаться?
- В десять, - вздохнула Юля.
- Ты снова игнорируешь. Мне пришлось идти за тобой.
- Но папа! Что со мной тут могло случиться? – возмутилась дочь.
- Юля, есть установленные правила, - строго оборвал я. – Знаешь, я не сторонник репрессий, да и мама тоже, но сейчас считаю необходимым всё же начать их применять. Значит, так: сегодня и завтра ты никуда не выходишь. Ясно?
- Но…
- Я спрашиваю: ясно?
- Да, - тихо ответила Юля.
- Работы по дому полно, а ты отлыниваешь, как я понимаю. Вот и ступай помогать матери и бабушке. Всё. Иди!
Юлька поднялась и направилась к выходу.
- Погоди! – остановил я. – Посуду за собой ты никогда не моешь?
Юля вернулась, быстро помыла чашку с тарелкой и, не глядя на меня, тихо вышла их кухни и направилась в сад в поисках Инны и мамы. Я же решил пока не встревать в женские разговоры, явно Юлька сейчас попытается вызвать к себе сочувствие, вот пусть ещё и от них выслушает всё по полной программе. Я же намеревался немного пройтись по улицам и заглянуть к Илюхе. Может, по поводу рыбалки договоримся.
***
- Ромка! Какие люди!
Я подошёл к забору дома, где жил Илья, его жена Марина возилась во дворе и увидела меня первой. Она подбежала к калитке, и я чмокнул её в щёку.
- Привет, Маришка. Супруг дома или удалился куда?
- Дома, дома, - закивала она. – Илья! А ну, выйди, смотри, кто приехал! Он скамейку доделывает там, за домом. Хочешь, иди к нему.
Марина махнула рукой в ту сторону, куда мне следовало отправиться, и я, кивнув, пошёл искать дружка. А вот и он сам выбегает навстречу.
- Ром! Давно не видались! ЗдорОво!
Мы обнялись и, похлопывая друг друга по спине, постояли немного. Илюха, отстранившись, оглядел меня:
- Чего так давно не приезжал?
- Да я приезжал, только тебя не застал.
Это было чистой правдой. В два моих предыдущих визита повидать Илью не удалось, Первый раз они с Маринкой и детьми уезжали в гости к Маринкиным родителям, второй раз Илюха на какую-то шабашку мотался, в общем, больше месяца мы не виделись. У меня уже без рыбалки ломка самая настоящая, а какая рыбалка без дружка? Многие любят рыбачить в одиночестве, да только я не из них. Мне компанию Илюхи необходима, да и ему тоже.
- Ром! Перекусить? – крикнула Марина.
- Спасибо, Мариш, только из-за стола! Вчера приехал, сморило с дороги, спал долго, вот и завтракал поэтому поздно.
- Тогда чаю?
- От чая не откажусь, спасибо!
Илья оставил свою резьбу по дереву (именно этим он занимался, когда я пришёл), и мы расположились во дворе под навесом. Двор у Илюхи с Маришкой обихоженный, уютный, навес оплетён виноградом, с боков продувается лёгким ветерком, тут и стол, и стулья, - всё сколочено руками Ильи, да ещё и резьбой украшено. Резчик он, конечно, знатный! Слава о нём далеко за пределы городка расползлась. С разных сторон заказы ему сыплются – кому мебель украсить для загородного дома, кому двери резные, кому наличники. Да и у самого Ильи дом, как теремок, весь резной-кружевной. Так его и называют – терем-теремок, даже, бывает, специально приводят кого-то, чтобы посмотреть и полюбоваться. Забор у Ильи не глухой, из штакетин, чтобы с улицы его творение было видать. Слово за слово, я рассказал о своей поездке и о новом знакомом. Зачем? Сам не пойму. Скорее всего, хотел услышать ещё чьё-то мнение о Михаиле Николаевиче. Мне одному он показался странным, или ещё кто есть в моей компании?
- Кто он? – спросил я Илью. – Живёт на соседней улице, но я раньше не видал его никогда.
- Так ты и не мог. Он в начале зимы сюда приехал. Помнишь старуху Миронову?
- Та, что померла года три назад? – я наморщил лоб, вспоминая. – Ещё всё на ребят ворчала, спасу от неё не было!
- Во-во, она самая. Сын и внуки поездили сюда поначалу, а потом, видать, решили, что дача так далеко не нужна им. Вот и продали, а этот самый Михаил Николаевич купил. Говорил, что места тут для его пчёлок самые, что ни на есть, распрекрасные, - рассказывал Илья. – Ну а нам что? Поначалу, конечно, присматривались, а теперь мёд покупаем, он дешевле продаёт своим, а медок у него хороший. Ты бы тоже взял себе, не пожалеешь, рекомендую. У нас ребятня его очень жалует, там, с блинами или оладьями, или просто так.
- Кстати! Что-то тихо у вас, непривычно даже. Детвора-то где? – спрашиваю я.
- Да шут их знает, - рассмеялась Марина. – Бегают где-то, вроде на речку сегодня собрались, твой Никита наверняка там же.
- А, про речку говорил, точно! Да, о речке! Илюха, как насчёт рыбалки? – подмигнул я другу.
- Я уж думал, ты не спросишь! – расхохотался он. – В завсегда за!
- Тогда, может, с ночи?
Как-то странно переглянулись супруги, мне даже показалось, что Марина сжалась, а Илья напрягся, как натянутая струна, словно кто-то пытается скинуть на него непосильную тяжесть. Вот-вот порвётся со звоном.
- Нет, Ромка, с ночёвкой никак, - покачал головой Илья.
- Почему? – удивился я.
Рыбалка с ночёвкой – это же всегда было нашим любимым времяпровождением! Ночевать в лесу тёплым летом, посидеть у костерка, картошечки запечь, потрепаться «за жизнь» - что может быть лучше? Но Илья, похоже, настроен категорично. Да что это с ними? Тут же вспомнились почему-то слова моего нового знакомого: не нужно ходить по улицам, когда стемнеет… Да что с ними со всеми?!
- Понимаешь, - начал Илья. – Спину у меня прихватило недавно… Да… Вот прям сильно.
Я по глазам видел, что мой дружок на ходу сочиняет причину, что на самом деле никакую спину у него не прихватило, здоров, как бык, так всегда и было. Лжёт Илья, глаза, вон, бегают, на Маринку косится постоянно, словно ища поддержки. Я покосился на его жену, Маришка так и сидит, втянув голову в плечи, лишь едва заметно головой кивает в поддержку мужа.
- Вот потому в ночь не пойду, всё же прохладно, вдруг ещё продует. Давай с утра?
- Ну давай, - согласился я. – Часа в три-четыре?
- Не, давай в пять, не раньше.
- Хорошо, - кивнул я.
Уходя от друзей, я испытывал непонятное чувство недоумения и почему-то тревоги. Илья отказался идти в три часа, а почему? А потому что в три ещё совсем темно… Что вообще творится?
Следующая глава будет опубликована 28.03.2024
Для желающих поддержать канал:
Номер карты Сбербанка: 5469 5200 1312 5216
Номер кошелька ЮMoney: 410011488331930
Авторское право данного текста подтверждено на text.ru и охраняется Гражданским Кодексом РФ (глава 70)
Продолжение СЛЕДУЕТ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось?
Буду несказанно благодарна за лайки и комментарии)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ
Мой второй КАНАЛ (кулинарный) "Щепотка колдовства и капелька любви"