«Почему Вы играли эту музыку? Немецкую, австрийскую? Это же музыка Гитлера, вашего врага?»
Андрей Санников для УралLIVE
В немецких воспоминаниях о войне есть эпизоды, описывающие мистический, мифологический ужас от столкновения захватчиков с чем-то невыразимо бо́льшим их понимания. С чем-то абсолютно непредставимым для вторгшихся. Невозможным в их системе координат.
…Осень 1941 года. Немцы идут на Москву, увязают, теряют темп, но идут, наступают. Выходят к Туле. Немецкий военачальник — этот рептилоид пережил войну и издал мемуары — так вот, он пишет:
«У наших войск наступил сильный упадок духа от происходящего. Из маленьких городов идут отряды русских рабочих, у них нет вооружения, у них только молотки в руках. Они атакуют нас и сражаются, не боясь смерти».
Меня трясёт от горя и гордости, когда я читаю такое.
Фельдмаршала Паулюса (уже в плену) спросили:
— Вы понимали, что не сможете нас победить?
— Да. Нам в ставке фюрера показывали советскую кинохронику. Про то, как дети делают снаряды на заводе. Я был глубоко шокирован. И понял, что мы не сможем выиграть.
Продолжим. 1941 год, поздняя осень, Ленинград в блокаде. Немцы слушают ленинградское радио. Прямая трансляция. В Ленинграде играют Девятую симфонию Бетховена, немецкого композитора. Гитлеровский военнослужащий записывает в записную книжку дату и название произведения.
Через несколько месяцев в его записной книжке будет длинный список услышанного: Бетховен «Ода к радости», Третья симфония, Пятая, Девятая. Брамс. Моцарт. Гайдн.
После войны немец найдёт на гастролях руководителя того самого блокадного симфонического оркестра, покажет записную книжку и изумлённо спросит:
— Почему Вы играли эту музыку? Немецкую, австрийскую? Это же музыка Гитлера, вашего врага?
— Не мелите чепухи! — ответит ему великий русский дирижёр Карл Ильич Элиасберг — наполовину немец, наполовину еврей.
…Слушайте, а мы с вами, вообще, европейцы?
Чешские рабочие ни с какими молотками на немцев не пошли. Узнав о вторжении, они пошли в пивную, побалабонить. А утром пошли на завод — делать для немцев танки (каждый четвёртый гитлеровский танк был сделан чехами на чешских заводах), получать зарплату.
Французские подростки снаряды делать не стали. Шарль Азнавур именно в оккупированном Париже, подростком, начал карьерный взлёт. Пел для немецких офицеров в милейших ресторанчиках. Вспоминает, что платили хорошо. Есть у него знаменитая песенка «Il faut savoir». В переводе — «Надо суметь». Сумел, ага.
Что касается сокровищ культуры — тут даже и прошлую войну не надо вспоминать. Мы же все видели, что вытворяет «культура отмены».
Они даже «Лебединое озеро» запретили как «средство исторической агитации». Умники. Уроды.
Есть соблазн ответить зеркально? Что это за улица Гоголя? Что это за памятник Шевченко? Что это за котлеты по-киевски? Давайте отомстим! Запретим, отменим, переименуем всё «ихнее».
У меня нет такого желания. А тем, кто это предлагает, отвечу словами блокадника Карла Ильича Элиасберга:
— Не мелите чепухи!
«Ельцин-центр» должен быть разрушен.