Не помню, чтобы когда-то я так называла своего отца. Чаще я называла его «отец», а за глаза, как и мама, звала его по фамилии — просто Филатов.
Что я помню об отце? Помню, как выглядит снизу стол в пельменной и в пивных. Я стояла под этими столами — они такие высокие были в СССР, что за ними кушали стоя. Вот их я помню хорошо, а еще запах воблы и пива, и клубы дыма от папирос.
Ещё помню, как плакала, упрашивая маму не выгонять отца. Мне нравилось кататься на нем верхом, когда он пьяным приходил домой.
Помню, как прибежала с улицы, а отец висит на батарее, лёжа на полу. Помню, как кричала и звала на помощь. Как не хотела, чтобы он умер.
Помню, как шла домой, а отец бежал за мамой с ножом.
Много ещё чего помню...
Когда стала взрослой, моя ненависть к нему достигла апогея. Я желала ему смерти. Когда он был пьян, я могла пнуть его валяющегося на полу.
Впервые я по-другому посмотрела на отца, когда в мою жизнь пришёл Бог и стал открывать силу любви и прощения. Помню, как начало приходить сострадание — мне становилось жаль отца, я увидела, как он одинок.
Помню, как мой Небесный Отец открыл, что я должна послужить отцу и попросить у него прощения. Ох, как же меня это разозлило, ведь я считала себя жертвой.
Но Господь победил во мне!
Я пришла попросить прощения, а отец сказал: иди отсюда, Бог простит...
Я стала мыть у него полы, стирать белье.
Отец начал оттаивать, на тот момент у него уже было два инфаркта.
Помню, как я ехала с друзьями в трамвае, а отец сделал вид, что меня не знает, чтобы меня не позорить. А я специально подошла и сказала: это мой отец. Как же ему было приятно!
Муж тоже относился к нему с уважением, и отец начал даже помогать печатать адреса на христианских брошюрах.
А в декабре 1997 года моему уже папе стало плохо. Я вызвала скорую, он, как всегда, шутил. Его увезли в больницу.
Помню, я ходила вокруг больницы и молилась-молилась. А было такое сильное желание поговорить с ним и ещё раз, уже третий, попросить прощения. Я прошла через чёрный ход и, подойдя к палате, услышала, как отец рассказывает в палате обо мне! Да, он говорил обо мне: о том, какая у него замечательная дочь... Ком подкатил к горлу, и я, открыв дверь, попросила папу выйти в коридор.
Я заплакала, обняла его и снова повторила: папа, прости, я была плохой дочерью. И тут, впервые в жизни, он назвал меня «доченькой», обнял и сказал своё первое «прости меня» и такое долгожданное «я тебя люблю».
Мы стояли и плакали в этом больничном коридоре. Два глубоко израненных человека, которым по милости Божьей удалось примириться.
Я снова рассказала отцу о спасении.
А через несколько часов, 18 декабря 1997 года, моего папы не стало.
Уже после его смерти я шла из больницы, ревела навзрыд и благодарила Бога за то, что знала своего отца, за то, что на самом деле он любил меня. Еще вдруг я поняла, что самым несчастным в нашей семье был он. В тот момент так хотелось сказать ему много-много доброго...
Самое главное — подаренная мне Богом возможность примирения.
Так Небесный Отец вернул мне земного отца!
Лариса Лисовская, координатор женского служения РЦХВЕ в Смоленской области
