После поспешного отступления Сухоручки наступило временное затишье. Эмоциональный всплеск с подтанцовкой и пением утомил Матрёшу, и прабаба снова полностью завладела её телом. Нацепив потёртую жилетку из овчины, она резво выскочила из избёнки, буркнув Монаху с Лидой, что скоро будет.
- Боюсь, Матрёшу не ждёт ничего хорошего... – Монах проследил за прабабкой в окно. – Вон она, с твоей Сухоручкой болтает...
- Обговаривают истребление Матрёшиной сути? – Лида тоже подошла взглянуть и передёрнулась. – Этому нужно помешать! Нужно помочь Матрёше, придумать что-нибудь.
- Сматываться нужно, пока сюда не нагрянула компания весёлых сестриц. Думать будем потом.
- А Матрёша? Ты собираешься её здесь бросить?
- Хотел бы, да совесть замучает. – буркнул Монах и усмехнулся. – Поэтому барышню придётся волочь на горбу.
- В смысле?
- А что не понятного? Добровольно она точно не уйдёт. Следовательно, придётся её временно нейтрализовать и вытаскивать отсюда на себе.
- Нейтрализовать? – переспросила Лида растерянно.
- Ну да. Сковорода нам в помощь.
- Ты что! Разве так можно? – ужаснулась Лида. – Лучше поговорить с Матрёшей! Она сильная. Если захочет – сможет подавить бабку. У неё это уже почти получилось!
- Получилось. – согласился Монах. - На несколько минут. А дальше?
Он был совершенно прав, Лида и сама это прекрасно понимала. Но не оглушать же женщину чугунной сковородой?!
- Надорвётеся такую тушу тащить, - хрюкнула избушка. – Споймають вас, далеко не уйдётя.
- Справимся как-нибудь, за нас не переживай. Нам главное побыстрее отсюда слинять. – Монах принялся осматривать немногочисленную кухонную утварь, и Лида поняла, что он не отступится. Требовалось срочно придумать альтернативный план. И тот не заставил себя ждать.
- А что, если я сделаю фигурки? – внезапно осенило её. - Сухоручка говорила что-то о власти! Я вырежу из дерева фигурки сестриц, и тогда мы сможем ими управлять!
- А ты успеешь? Времени мало.
- У меня набита рука. И здесь есть подходящий материал, - Лида кивнула на ветки возле печки. - Конечно, придётся работать ножом. Но это мелочи. Я справлюсь.
- Не выйдеть у тебе ничего. – избушка с ходу остудила её творческий порыв. - Ты главного-то не знаешь. Не знаешь, чем одна от другой отличается. Как выразишь их свойства? Через что обозначишь?
- Ну... – Лида беспомощно взглянула на Монаха, но тот лишь с сожалением развел руками.
- Гну! Сделаешь ты энти фигурки – и что? – продолжила бубонить изба. - Тут еще и наговор нужон. От умелых. Да и с ним не истребить ихний род-то. Хоть с наговором, хоть без, а никому до сих пор не удавалося.
- Значит, остановимся на сковороде... – пробормотал Монах и позвал негромко. – Ерошка! Где ты там запропал? Вылезай. Дело есть.
Долго ждать не пришлось – Ерошка тут же кувыркнулся из-под печки. А следом выползли уже знакомые всем Лупатый и Куцехвост. В лапах одного был зажат наполненный чем-то мешочек, другой плёлся налегке и неразборчиво нудел, что хочет отыграться.
- Кому что – а энтим только лото подавай! – возмутилась избушка. – Цельными днями режутся, ироды!
- Хорошая штука, - довольно мурлыкнул Ерошка и потерся о ногу Монаха, оставив на джинах черные клоки шерсти. – Затягиваеть. Может, все сразимся?
- Обязательно, - кивнул Монах. – Как раз лихоманок дождёмся и засядем.
- Сестрицы? Сюды пруть? – кот разом забыл про игру. – Бегим спасаться скорей!
- Сковороду только прихватим и отправимся, - успокоил его Монах. – Попроси приятелей, пусть отыщут мне подходящую.
Услышав просьбу Монаха, кроты зачирикали что-то по птичьи да замотали головами на манер китайских болванчиков. А избушка тут же перевела, что нужного Монаху предмета в хозяйстве не водится.
- Чугунки есть. Кастрюлька. Скалка где-то припрятана. В подполе, можеть, лежить... Вы, вот что, за скалкой спуститеся, поищитя среди старья. - велела коргорушам изба. И когда те послушно просочились сквозь щели в полу, выдала неожиданное предложение. – Я тут помозговала немножечко да удумала кой-чего. И вам пондравится, и мне польза.
- Я весь внимание. – Манах снова посмотрел в окошко и сообщил остальным. – Всё говорят о чём-то, похоже спорят.
- Ох, неспокойно мне! – Ерошка подлез ему под руку и теперь напряжённо следил за втолковывающей что-то Сухоручке Матрёшей. – Быдто сговариваются о чём-то! Ох, не к добру!
- Не сторгуются никак. Хозяйка всегда скупостью отличалася. Пущай болтають, нам это на руку. – изба шумно прокашлялась, а после выпалила одним духом. – Отдайтя хозяйку мне! Ко мне подселитя! Вдвоём веселее век коротать.
- Что значит – отдайте? – опешил Монах. – Мы её не держим. Забирайте на здоровье.
- И заберу! И заберу! С радостью! Одной-то обрыдло с домом в связке торчать. С товаркой будет веселее.
- Я думала – вы сама по себе. Избушка. Только говорящая. – Лида обвела руками вокруг и отчего-то смутилась.
- Сказок меньше читать надо! – прохрипел голос. – Бабка меня хитростью подманила, а потом под пол укатала. Вот я с избой и срослася.
- Была залётная кикимора, а стала частью избы. - прояснил ситуацию Ерошка. – Видать, не поладила с ведьмой.
- Для пригляду оставила! Чтоб за хозяйством следила! Нет бы – нанять, оплату посулить. Так жадная же - силком привязала!
- И вы не можете освободиться?
- Да я и не хочу уже. – громко шмыгнув, избушка вздохнула. - Свыклася. Смирилася. Здеся тепло. Сухо. Только дюже скучно одной. А с хозяюшкой я и словом перекинуся, и за себя отомщу вашими руками. Соглашайтеся. Выбор у вас невелик.
- Это как-то неправильно... – начала было Лида, но Монах не дал договорить – спросил у избы-кикиморы, что нужно делать.
- Вот это разговор! – одобрила та. – Только вам в паре работать придётся. Не подведёт девка твоя?
- Не подведёт! – заверил избушку Монах, погрозив Лиде кулаком. – Всё сделаем как надо. Командуй, мать.
- Значится так – как войдёть ваша Матрёшка, надо будеть её схватить да на садник.
- Н-на что? – поперхнулся Монах, а Лида громко ахнула.
- На садник, на лопату, что для хлебов. Она за печью пристроена. Положитя, ремнём перетянетя, и по моей команде – в печь просунетя, в самый топливник, поглыбже.
- То есть как - в печь? – Монах переглянулся с Лидой. – Вы серьёзно?
- Не до шуток мне нынче! – рявкнула сердито изба. – Времени совсем немного осталося. Сделаете как велю – освободитя свою певунью. Про будувары-то как душевно выводила...
Она примолкла на миг, а потом забормотала скороговоркой:
- Тесто у нас не поставлено. А заводить не с руки теперя, не успееть дозреть. Значить, без него обойдёмся. Ты, Монашек, главное – удержи её, да хорошень примотай к саднику! А уж потом я сама.
- Попробую... – Монах с сомнением оглядел деревянную лопату на длинной рукояти. – Только, боюсь, Матрёша на ней не поместится.
- А ты на кусочки нарежь да положь. – насмешливо посоветовал голос.
- Глупая шутка! – возмутилась Лида.
- Какая есть. – фыркнула изба. – Голова вам на что дадена? На бок её уложитя, и чтоб колени к груди подогнула.
- Так она и послушает! Ждите!
- А ты нахрапом, Монашек. Нахрапом бери! И корноухого своего подключай. Пущай помогаеть.
– Мы за дверью покараулим. Как войдёть - одеяло набросим, - деловито подсказал Ерошка. – А дальше дело техники.
- Допустим, Матрёша ляжет, - не сдавался Монах. - Но выдержит ли лопата её вес?
- Не боися. Не раз прежде испытана. Выдержит. И не таких в печи пропаривали.
- Я не смогу живого человека - в печку! – побледневшая Лида боялась предстоящего ритуала.
- В топливник отправится. По три разу, ненадолго. Печка-то, вишь, прогорела. Авось не спечётся.
- Но печь невелика. А духовка и того меньше. Как Матрёша туда пролезет?
- Не твоя заботушка. Делай, что должно и всё.
Монах снова собрался возразить, да Ерошка подскочил с одеялом, стал толкать его к дверям. Они едва успели занять нужную позицию, как внутрь валилась довольная Матрёша – переговоры с Сухоручкой по всей видимости увенчались успехом.
Взглянув на бледную Лиду, она хотела что-то сказать, но на голову спланировало одеяло. Прихватив поверх его Матрёшу, Монах попытался потащить её к печи, да не тут-то было! Матрёша оказалась тяжела да к тому же сильна, и принялась отчаянно сопротивляться. Она почти одолела Монаха, но на помощь подоспел Ерошка и, под одобрительное кряканье избушки, приложил её по голове чугунком.
Кое-как разместив обмякшую Матрёшу на лопате, они с Монахом наскоро перехватили её поперёк старым потертым ремнём. Фиксация выходила ненадёжная - Матрёша норовила завалиться на спину, ноги разъезжались, отказываясь держаться в нужном положении. Пришлось и Лиде поучаствовать в процессе, поддержать, где нужно, перевязать щиколотки бечёвкой.
- Приготовилися! – скомандовала кикимора, и избушка вдруг стала расти – натужно заскрипели стены, застонали половицы, громко заухало и завздыхало под полом.
Вместе с ней увеличивались и лопата, и печь, и когда отверстие духовки сделалось вполне проходимым, от стен отрекошетило громким эхом: «Пошёл!»
Монах принялся что есть силы толкать лопату, а Лида, сжавшись, смотрела как Матрёша постепенно исчезает в топке.
- Лидка! А ну, помогай! – прикрикнула изба, и снова пришлось подчиниться. Пересилив себя, Лида взялась было за ручку лопаты, но Монах справился и без неё.
- Девку вашу пеку-очищаю-ю-ю, лишнее к себе привечаю-ю-ю. – пропела изба несколько раз, а после скомандовала. – Тяни взад!
И Лида с Монахом послушно потянули лопату обратно.
- П-пошёл! – не дала им опомниться избушка, и лопату с Матрёшей снова отправили внутрь печи.
Ритуал повторили трижды, и только после этого сомлевшую да красную Матрёшу оставили приходить в себя на лавке, набросив сверху тёплое одеяло, как повелела изба.
- Ох... хорошо-то как! Ох, справно!! – голос прабабы прокатился по комнате. – Все косточки пропарила! Всё нутро взбодрила!
- Косточки она пропарила, - ехидно хихикнула изба. – Где ты нашла те кости-то, дурная?
- Как где... – начала было прабаба, да поперхнулась и зашлась неистовым кашлем. – Ах... кхем... кхем... негодяйка!.. кхем... кхем... ах!.. кхем... кхем... предательница-ца-ца!.. – доносилось сквозь всхлипы и хрипы. – Подвела меня! Сговорилась с врагами!
- Уймися! Побереги глотку, вона как кашель пробил. – заботливо проворковала изба. - Чего орать-то теперя. При доме вместе останемся, припеваючи заживём! Одна-то я вся стосковалася. А вдвоём не так тошно!
Она примолкла, будто к чему-то прислушиваясь, и, когда снаружи раздалось едва различимое шебуршание, перешла на шепоток:
- Пришли! Явилися, окаянныя! Вы к печке, к печке поближе подсядьте. А я сейчас золы напущу, перемету лихоманкам дорогу.
