Как бы начинался дневник наложницы в турецком гареме, если бы она имела возможность его написать и сберечь?
Хюррем, она же Роксолана (в соответствии с историко-литературными данными, имя при рождении – Анастасия или Александра Гавриловна Лисовская) – наложница, а впоследствии жена османского султана Сулеймана Великолепного, мать султана Селима II. Сегодня нам хорошо известно о политической роли этой сильной и независимой женщины. Но очень мало – о ее детстве и юности, о том, как она, попавшая в плен молоденькая рабыня, фактически ребенок, смогла добиться огромного влияния. И стать – единственной – женой султана.
Давайте попробуем представить, что могла бы рассказать о себе и своей судьбе сама Хюррем. Оговоримся: конечно же, это не полностью достоверная информация, так как об этой женщине, жившей в XVI веке, больше известно по материалам XIX века, нежели по воспоминаниям современников. Этот текст не является историческим документов, а является фантазией нашего автора. Но все же, попробуем:
Мои дни в родном городе были наполнены солнечным светом и свежим воздухом. Это все кажется сейчас таким далеким: травы, целующие босые ноги каплями росы, сочные груши – только руку протяни из окошка, соседские мальчишки, «пугавшие» меня из зарослей лозы на повороте к реке, и венки с подружками, и волнующая дорога на Львов… Отец был строгим и горячим. Что в церковном приходе, что в работе, все у него должно быть по его слову. Мама – нежной и с легким нравом. Меня считали упрямой егозой, но любили очень. К тяжелому труду не сильно принуждали, все больше позволяли читать, при храме прислуживать с помощью отцу; надо сказать, у батюшки были разные книги, не только Священного Писания, и на разных языках, и эти минуты, когда мы сначала вместе с ним разбирали написанное, а потом уж я сама, были, наверное, самыми сладкими. Немногие девушки в нашем Рогатине имели доступ хоть к какой-то библиотеке. О том, красива ли и за кого выйду замуж, я тогда и не помышляла еще: мала была, да и была твердая уверенность, что бог все устроит. Родители-то мои жили душа в душу. Поэтому главное, что бередило мою девичью душу: это мои познания о мире из книг и бабушкиных красивых преданий.
Но всё изменилось одним вечером. Крымские татары пришли как буря, оставив после себя лишь разруху и печаль. Я была одной из многих, кого увели в плен, чтобы продать на рынке рабов. Кто-то из нас радовался, что не убит. Кто-то не хотел идти в неизвестность. Мне тоже хотелось умереть. Где мои родные? Что с ними стало? Когда уходили из города, за нами полыхал пожар, и страшно представить… Мы шли через степи и леса, все время хотелось есть и пить, но самое тяжелое – физическая боль, для пятнадцатилетней девочки, которую лелеяли родители, это было нелегким испытанием. Наверное, другие девчата были выносливее… во всяком случае, мне так казалось. И так нас гнали, пока не достигли берегов Чёрного моря, в Кафу, где, оказалось, есть рынок… торгующий людьми. Даже подумать не могла, что бывает такое!!! И тем более не могла помыслить, что продавать за деньги станут меня. Меня, любимую дочку моего ненаглядного батюшки!
Дальше и рассказывать больно. Мы долго сидели в ожидании, потом нас куда-то повели, стали ощупывать, осматривать, заставили раздеться. Измученное и уставшее тело уже не могло сопротивляться, мне еще дали выпить какого-то чаю, после которого мне, кажется, стало совсем все равно. Переговоры длились какое-то время, потом нас повели в сторону моря и пристани. Это могло бы быть волнующим, но, увы, хороших чувств во мне тогда не осталось.
Меня. Продали. Одни бандиты – вторым. Я никогда не вернусь в свой дом. Я боялась потерять себя в этом новом мире. Боялась, что никогда больше не увижу небо моей родины.
Меня и других пленников загрузили на корабль, направляющийся в Константинополь. Еще одно ненужное, глупое испытание. Это вам не путешествие Одиссея: то было долгим, опасным и полным испытаний, но оно было дорогой к славе. А мой путь – дорога в никуда? Рабство – значит, ты себе не принадлежишь. Я сжимала кулаки, готова была броситься в море… Но моря нам не показывали, держа внизу.
Только на берегу я ощутила опять это щемящее и волнующее чувство знакомства с чем-то новым и неизвестным. Но гнетущее «несвободна» не давало радоваться ни красивым пейзажам, ни новым впечатлениям.
Это был Константинополь. Нас снова куда-то вели, пока мы не оказались на таком же, как прежде, только еще большем невольничьем рынке. Кого мы там только не видели! Но больше всего мое внимание привлекали девочки, такие же как я. Они были с самым разным цветом кожи и в разных одеждах, здесь звучали и знакомые мне языки, и нет. Язык османов был мне неизвестен, но все, что мне грозило, можно было понять без труда. Когда мной заинтересовались и начались торги, по речи «продавцов» я поняла, что это кто-то очень знатный… Великий визирь, - говорили они. И продавали меня, судя по всему, задорого. Мне сказали, что мне повезло, и я попаду в гарем к самому султану.
Да уж, повезло! Знали бы они, сколько ненависти вызывают во мне эти слова. Может, попробовать сбежать?.. Но и бежать некуда, и вернуться домой в одиночку вряд ли выйдет. Светлая кожа, волнистые волосы, голубые глаза да девичья невинность – вот и все, что они оценили во мне. Нестандартная для их окружения внешность. Я поняла, султан собирает «коллекцию», но не фигурок из самшита, а живых девушек из самых разных земель. И тут меня словно молнией ударило: я ему отомщу. Надо будет – сожгу гарем и выпущу всех на волю. Снова захотелось жить.
Прибыв в гарем, я ощутила смесь страха и изумления. Гарем был как закрытый мир, полный тайн и интриг. Здесь царила строгая иерархия, где каждая женщина знает своё место, а евнухи хранят его видимый покой. Стены были украшены изысканными фресками, а в воздухе витал аромат экзотических цветов. Но, несмотря на внешнюю красоту, гарем был лишь местом борьбы за внимание и благосклонность султана.
Меня снова осматривали врачи и повитуха, это было унизительно, ведь ко мне все еще относились как к товару. Но здесь хотя бы хорошо покормили и напоили чаем, даже угостили какой-то сладостью, каких я прежде не видала.
Султана я не видела. Да никто из нас не видел. Он скорей был как образ, призрак, витающий в воздухе. Султан… султан… А по сути устланные коврами большие палаты, где десятки девушек и женщин доказывали друг другу кто лучше и смышленее. Я быстро сообразила, что все вокруг плетущиеся в этом гадюшнике интриги неспроста: четкая субординация подавляет волю женщин на нижних ступеньках, и для выживания тут надо подниматься выше. Судя по всему, это возможно, но не сразу, а только если стать замеченной султаном. Для этого нас стали обучать, но не всех, а только самых сообразительных. Остальные так и останутся одалисками, и будут прислуживать в гареме. А я этого не хочу, мне нужна хоть какая-то, но надежда.
Для нас главной была премудрая калфа, и чтобы ей понравиться, пришлось «блеснуть» вежливостью и остроумием. Впереди еще «экзамены» перед валиде, которая отберет для своего сына только лучших из нас: это единственный шанс попасть на «Золотой путь» – длинный коридор к покоям султана, про который рассказывали целые легенды.
Ну, а пока – я стала учиться, вместе с другими девочками. Мы вместе спали, вместе ели, вместе мечтали и вместе изучали разные премудрости. В первую очередь – турецкий язык, чуть позже – арабский и фарси. Нас учили многому: как заваривать чай и подавать розовую воду, играть на разных инструментах. Больше всего я полюбила обучение танцу. Я и дома неплохо плясала, но здесь танец был совсем другим, и учиться этому искусству было довольно интересно. Пока танцуешь – забываешь горе, просыпается радость к жизни. Я буду жить, и стану лучшей, чтобы разогнать весь этот гарем к чертям!
Так прошло несколько лет. Труднее всего было изображать безграничное послушание в покоях «вышестоящих» женщин, где иногда приходилось прислуживать. Постепенно я поняла, откуда у валиде такая власть. Главное в гареме: родить султану наследника, и тогда ты становишься почти неуязвимой. У нас в семье любили малышей, и мне эта задача не казалась слишком сложной. Не настолько, чтобы посвящать этой идее всю жизнь.
В конце обучения нас стали учить ухаживать за собой, подбирать наряды, и еще… как ублажать султана. На тот момент это уже казалось естественным и даже полезным. Тем более, что главная цель была определена.
В день, когда валиде должна была отбирать наложниц из лучших учениц, был небольшой праздник. Но сначала мы снова прошли через хамам. Нас осматривали внимательные кафы. Накануне одна девочка пыталась нанести другой шрамы, чтобы ее не приняли в наложницы. Пострадали обе. Меня ровесницы не трогали, боялись, знали, что могу дать сдачи. А может, были уверены, что долго мне с моей горячностью в наложницах не продержаться.
Хотя в школе я была умнее всех, и не сомневалась, что в наложницы меня отберут: достаточно было мило улыбаться и соблюдать весь ритуал уважения к валиде. Несмотря на ее холодность, каверзные вопросы и другие испытания.
Обычно наложницам долго приходилось ждать внимания падишаха. А кому-то – и безуспешно. У меня не было времени ждать. Поэтому в ближайший же праздник, когда султан пришел на нас посмотреть, я сделала отчаянный шаг: во время скромного танца оттолкнула двух танцующих рядом девочек и запела, выйдя на первый план. Только дерзость могла привлечь внимание, другого способа у меня не было. Да, оставалось только два варианта: любо султан подаст мне шнур – повеситься, либо бросит платок – приглашение в его палаты. В мыслях я умирала уже несколько раз, а провести всю жизнь в четырех стенах или чернорабочей прислугой не была готова.
Моя ставка сыграла: к моим ногам упал платок. Дальше было дело техники – и ума.
Для подготовки к ночи – первой или единственной – у меня был целый день. Полностью удалить волосы с тела сахарным сиропом. Больно, но терпимо. Кричать не возбранялось, наоборот, поощрялось: страстная девушка должна кричать. Потом – ванны с настоем гибискуса и грязевыми масками, пилинг рукавицами кесе, полировка кожи шелком, ароматные ванны, массаж, умащивание кожи ароматическими маслами. Уход за волосами и чистка зубов, полоскание рта, окончательное нанесение благовоний. Ух, я бы готовилась к посещению султана каждый день.
Осталось пройти «Золотой путь», проползти на коленях до ложа султана, и влюбить в себя Сулеймана, а для этого нужно остаться хотя бы на ночь, не уйти сразу. Да, у него 600 наложниц, и все красивы, и уже есть жена, родившая ему сына. Но только я умею так открыто улыбаться несмотря ни на что. Ни мои отчаянные мысли, ни мое горькое прошлое не отразятся в этой улыбке. И только я узнаю все, что интересно султану, чем он живет и что любит, – за одну ночь, чтобы использовать это на пути к его сердцу.
Я очень боялась, что стану лишь тенью среди множества других. Но со временем я научилась приспосабливаться, находить силу в слабости и использовать ум, чтобы выжить и возвыситься. И хотя путь был тернист, он привёл меня к ложу величайшего султана, приведет и к трону, где я стану не просто наложницей, но и супругой, советником, а может, и больше того...
Продолжение следует
