8 ноября 1941 года, защищая от гитлеровских захватчиков донбасское село Дьяково, совершил героический подвиг красноармеец Федорок Иван Степанович...
...Мы расскажем об одном дне из боевой жизни Ивана Федорка, даже не о дне, а о трёх предвечерних часах. После них имя Федорка в ряду отважнейших имён называлось первым, и чем дальше отдалялся тот знаменитый день, тем полнее можно было его разглядеть, тем величественнее и ярче становился он.
Вечером, когда командир роты увидел высокого с голубыми усталыми глазами бойца, он вскочил, взволнованный и изумлённый, бросился ему на встречу, выкрикивая на ходу:
— Товарищ Федорок, неужто ты?.. Товарищ Федорок, Федорок! Ты ли?..
Федорок, бледнолицый и утомлённый, чуть улыбаясь, шёл мимо товарищей. Только они, лежавшие за холмами и видавшие неподалёку от себя яркие вспышки огня на гребне, оглушительный треск взрывов, могли теперь понять волнение командира роты, смешанное с какой-то радостью. Командир ещё определённо не узнал у Федорка, что случилось в эти часы. Но он знал, он понимал, что совершён подвиг, большой и небывалый. Чего стоило только вылежать под тем огнём?! Казалось, тогда враг не оставил на высоте живого места. Ряд за рядом он коверкал минами каждый клочок на ней.
Командир отделения Иван Федорок лежал с пятью бойцами в боевом охранении. Рота расположилась в обороне углом вперёд, а он был остриём этого угла. С часу на час ожидали появления противника. Все неустанно смотрели вперёд, проглядывали каждый пригорок и поредевшие ряды камышей.
Но совершенно неожиданно, совсем близко, в полукилометре, не более, вынырнули из-за бугра фашисты. Их было до роты. Они выкатывали орудия, подвозили миномёты.
— Ну, ребята, держись! — сказал Федорок, небольшой охотник до разговоров.
Был тогда ещё у них строгий уговор: стрелять только по пристрелянным местам. Уж если бить, то наверняка! Поэтому, когда фашисты извергали валы огня на наши позиции, им в ответ не последовало ни единого выстрела. Солдаты шли за огневой стеной, они вбегали в высокий засохший камыш и исчезали.
Потом они выползали и воровато подбирались к горе. Их уже отделяло 150—160 метров от наших бойцов. Ещё артиллерийский налёт, ещё пробежали немцы. Вот они в ста метрах от них... Они у самых окопов.
Только тогда резко, как по единому взмаху руки, прогремели выстрелы с нашей стороны. Пулемётчик Низамудинов с яростью водил пулемёт по рядам немцев. Глаза его поблёскивали, он что-то кричал, а немцы, оторопев от неожиданного огня, убегали, сползали вниз и замертво падали у самого гребня высоты, перед нашими окопами.
Тогда с ещё большей силой обрушилась фашистская артиллерия, теперь ей ясно было, у каких мест остановилась пехота, и весь огонь был направлен на участок обороны нашей шестёрки. А они не дрогнули, они продолжали жить боя. Одна из мин попала в щель. Разбила пулемёт. Федорок повернулся в сторону расчёта. На изломанную станину «Максима» опёрся с поникшей головой Низамудинов. Тихо на дно щели сползал Гильмудинов. Федорок бросился к товарищам. Он легко дотронулся до Низамудинова.
— Низамудинов, друже, що сталось? — сказал он тихо и испуганно, страшась вдруг увидеть убитыми своих товарищей.
Низамудинов сделал попытку подняться и сквозь зубы проговорил:
— Рана, рана, товарищ...
А Гильмудинов сползал тяжело вниз и наконец упал желтовато бледным лицом кверху. «Убит», — подумал Федорок и принялся ощупывать рану Низамудинова. Раненый стонал. Федорок хотел его чем-нибудь отвлечь.
— Посмотри, — показал он на Давыдова. — Посмотри, как он им жару даёт.
Давыдов лежал в нескольких шагах от них, спокойный и сосредоточенный. Он как будто прирос к винтовке и водил ею в разные стороны. Федорок перевязывал раненого, а Давыдову оставил и свой участок. Потом они стреляли вдвоём, но недолго. Ранило и Давыдова. Федорок перевязал его. Теперь он решил раненых отправить в медпункт. Но сами они не дойдут. Придётся отправить их с одним оставшимся бойцом. Таково решение. Федорок расстаётся со своими верными боевыми сподвижниками. Это с ними он в разведке убил 3 немцев-мотоциклистов, с ними он делил первые военные трофеи, брошенные в бегстве фашистами пистолеты, винтовки, автоматы. Где они свидятся теперь?
И вот он один. Он продолжает сражать подползающих немцев. Они выдвинули вперёд пулемёт. Федорок вывел и его из строя. Иссякали патроны. Федорок перебегал из окопчика в окопчик и собирал патроны убитых. Он твёрдо решил сражаться до тех пор, пока в нём теплится хоть чуточку жизнь. Уже стемнело, а число уничтоженных фашистов перевалило за третий десяток. Ещё один ползёт! Выстрел. — Это уже будет 32-й. Ещё один! Тридцать третий...
Стемнело. Фашисты залегли. Как-то незаметно для самого Ивана стихал бой.
Немцы не сломили силы одного героя. Они отпрянули и воцарилась удивительная тишина. Федорок не подымался. Он прислушивался к тревожной ночи, но ничего не нарушало тишины. Он начал пробираться к командиру на доклад и только по дороге почувствовал сильную усталость и расслабленность после 3-часового напряжённого боя. Он шёл медленно, а навстречу бежал командир, выкрикивая на ходу:
— Товарищ Федорок, неужто ты?..
Кончался день из жизни Ивана Федорка, день его немеркнущей славы.
Н. ДЕМИХОВСКИЙ (1942)
☆ ☆ ☆
КЛЯНУСЬ!
Чувством великой благодарности советскому правительству, нашему великому полководцу товарищу Сталину наполнилось моё сердце, когда я узнал, что Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР мне присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Я клянусь, что это высокое звание с честью оправдаю боевыми делами. Я клянусь, что всю силу, всю энергию, а если потребуется и жизнь, отдам во имя победы над врагом во славу моей любимой родины.
Свою клятву я выполню по-гвардейски!
Герой Советского Союза старшина И. ФЕДОРОК
