...тихо шифером шурша. Причём, в прямом, а не переносном смысле. Ледяной козырёк твёрд, как камень и уже сантиметров на 30 выступает за границы крыши.
Надеюсь, что он, всё же, тихонько растает и истечет водой, а не обрушится всей этой жёсткой массой на жёлоб. Такое повторяется из года в год, потому что уклон здесь очень маленький. Пока жёлоб цел, надеюсь, что выстоит и в дальнейшем. Чего не скажешь о ветках яблони - их наверняка поломает.
Вчера я достала и использовала в первый раз новые рабочие перчатки, которые теперь буду в конце дня стирать весь сезон, а по осени выброшу, все замызганные и в дырах.
Ибо подошло время работы с землёй. Пока только в теплице, правда, но всё ж.
Нынче я всё сделала не так. Не так, как в прошлые годы.
Полосы туалетной бумаги с семенами редиса разложила по периметру средней грядки. Вдоль бордюра правой грядки посеяла горчицу и рукколу. А вот салат трёх сортов и шпинат высадила в рассадные контейнеры. Чтобы потом было удобнее рассаживать в нужные места.
Их я закопала пока в землю. Так теплее, наверное, будет.
Укрыла всё это дело полосами агрила и успокоилась. Посевная произведена.
А на улице разбушевался такой ветер, что казалось, теплица взлетит и я вместе с ней. И приземлюсь я в волшебной стране прямо на злую Гингему).
Не случилось.
Вообще, погода портилась на глазах. Солнышко, слегка светившее с утра, окончательно куда-то слиняло. Ветер обещал дождь, что и подтвердил прогноз.
Поэтому я особо задерживаться не стала. В планах у меня была обрезка гортензий, но они ещё не вытаяли из под снега.
Я немножко снег от них отгребла (там, где сумела), чтоб он быстрее растаял и решила вернуться к вопросу обрезки попозже.
По дороге домой, всё думала-думала. Музыку слушать не хотелось, новости тоже. Так, в тишине, под шелест колёс и ехала целый час.
В деревенском чате постят свечи и стихи. Неумелые, но от сердца.
Мне же, как всегда, созвучны до последней буквы слова М. Матрасовой:
Они говорят: напиши, напиши об этом. Ведь ты же поэт! Ты молчать не имеешь права!
И больше не хочется быть ни за что поэтом. Тем более в мире, который давно отравлен.
Отравлен тем дымом, летящим над Крокус-Холлом. Тем дымом, который тянулся и над Норд-Остом. Тем дымом, который заполнил в Беслане школу.
Пиши, ты поэт, ведь тебе это очень просто.
Мне трудно дышать, говорить невозможно вовсе. Звоню всем друзьям, умоляя: возьмите трубку. Они говорят: напиши, ну тебя же просят. А ручка не пишет, как сильно трясутся руки.
Я всё представляю: такой долгожданный вечер. Любимая группа с оркестром, места в партере. Но вместо экстаза тебя накрывает вечность.
Я всё представляю. Мой голос сейчас потерян.
И свечи горят. И московское небо плачет. И мокнут игрушки в которые не сыграют. На траурных фото: мужчина, супруги, мальчик. И траурным фото не видно конца и края.
Я тихо молюсь, хоть молитв никаких не знаю. Я молча курю, представляя, что это ладан. Судьба у России - чтоб стала сильнее - злая.
Прошу, обнимите всех близких. И будьте рядом.
Вечером не нашла ничего лучше, как пересмотреть "Первый день моей жизни". Потом допила остатки белого сухого вина, которые стояли в холодильнике с летнего приёма гостей (сама я белое не пью). Вышло пол-бокала, мне хватило.
Гнетущее настроение не проходило, за окном было хмуро и лил дождь, перемежаясь снегом, что тоже радости не прибавляло.
Я сделала себе ванну с морской солью, а потом продолжила заниматься классификацией своих растений. Через час работы немного отошла.
По сути, всё, что записывала, я разнесла в таблицу. Сделала отдельные вкладки: Хосты, Розы и гортензии, Пионы, Клематисы, Тюльпаны, Лилии, Плодовые, Декоративные кустарники и Многолетники.
Те сорта, которые не знала, постаралась идентифицировать. Надо еще этикетки на черных транспортировочных горшках посмотреть, я их не выбрасываю, они все у меня складированы в подсобке.
Очень боюсь скатиться в депрессию. В моей жизни был такой период (достаточно долгий), когда "что воля, что неволя". Не хочу повторить.
Поэтому как-то придётся взбодриться, вытянуть себя за волосы. Но сначала, наверное, поплакать, если получится.
Всем добра. Пока.
