В мае 1914 года мой дед по материнской линии генерал-майор военно-судебного ведомства Михаил Дмитриевич Огиевский вышел в отставку после 36 лет военной службы. Последнее место службы – Иркутск. Перед отставкой еще в 1912 году он купил 5 десятин земли на днепровском острове Монастырском, расположенном практически в центре города Екатеринослав (с 2016 года – город Днепр). Ширина острова – около 250 м, длина – 1,5 км. Остров Монастырский был соединен с правым берегом Днепра пешеходным мостом. В верхней части острова находилась опора моста Мерефа- Херсонской железной дороги. Напротив левого берега Днепра на берегу острова находились песчаные пляжи.
На своем новом участке дед за два года отстроил дом, куда летом 1914 года он перебрался вместе со всем своим семейством (жена Ольга Михайловна и четверо детей). Почему дед перебрался на Украину – видимо сработали гены, ведь он родился в небольшом украинском городке Кролевец, расположенном в 360 км к северу от Екатеринослава. После переезда началась спокойная семейная жизнь. Дед уже не работал на государственной службе, но принимал посильное участие в общественной жизни города. Все дети учились. Дочери учились в гимназии, старший сын в Екатеринославском высшем горном училище, младший – в реальном училище. Однако спокойную жизнь семьи резко нарушила октябрьская революция 1917г и последующие за ней события.
К концу 1919 года из четырех детей с родителями жили только двое – старший сын Владимир, студент Екатеринославского высшего горного училища, и младшая дочь Татьяна, гимназистка четвертого класса (моя будущая мама). К этому времени старшая дочь Вера уже окончила гимназию, вышла замуж и жила отдельно от родителей. Младший сын Борис летом 1917 года был исключен из реального училища за то, что на выпускном экзамене воспользовался шпаргалкой по тригонометрии. Получив «волчий билет», он был лишен права на поступление в офицерское училище, поэтому он вступил добровольцем в один из так называемых батальонов смерти, созданных по инициативе Председателя Временного правительства Керенского. В начале 1919 года он вступил в Белую армию. Все члены семьи даже не подозревали, что им еще уготовано впереди.
Многострадальный Екатеринослав после 1917 года несколько раз переходил из рук в руки. После большевиков его последовательно занимали немцы, украинские националисты, махновцы, белые и, наконец, красные. Три последние недели декабря 1919 года город контролировали белые под командованием генерала Я.А. Слащёва. Для любителей истории напомним, что это тот самый генерал, который в 1922 году возвратился в Советскую Россию и преподавал тактику в школе комсостава «Выстрел». В середине декабря генерал Слащёв предупредил жителей Екатеринослава о возможности скорых боев за город и предложил гражданскому населению во избежание лишних потерь выехать из города в южном направлении (с севера на город наступали красные).
К счастью для жителей, включая и семью деда, которые по тем или иным причинам не выехали из города, белые войска 30 декабря 1919 года без боя оставили Екатеринослав, предварительно под угрозой расстрела мобилизовав в свои ряды всех находившихся в городе студентов. Среди принудительно мобилизованных оказался и мой дядя, 25-летний Владимир Михайлович Огиевский. Кроме дяди, был мобилизован как бывший штабс-капитан и муж старшей дочери Веры Михайловны Борис Николаевич Неандер, о котором в моем дзене есть отдельная статья.
Первого января 1920 года в Екатеринослав вошли красные, которые сразу двинулись дальше. В город стали возвращаться предусмотрительные горожане, среди которых был и сосед деда. Этот сосед и сообщил, что Владимир в первые же дни похода заболел воспалением лёгких и брошен белыми на одном из хуторов в 50 верстах от города, где лежит в сарае без сознания с высокой температурой.
Дед сразу собрался в дорогу. Он взял детские санки, которые когда-то заказал для своих детей, и пошел пешком к названному хутору. Этот путь занял у него сутки. Утром, укутав ещё живого сына, он положил его на санки и двинулся в обратную сторону. Обратный путь занял двое суток. К счастью, молодой организм Владимира, находившегося без сознания, выдержал дорогу к дому. В домашних условиях он был поставлен на ноги. Так был спасен будущий профессор Магнитогорского горно-металлургического института.
Дальнейшая судьба Владимира Михайловича была трудной, но яркой. Сразу после выздоровления в 1920 году он вместе с матерью и младшей сестрой перебирается в Москву, где устраивается домоуправом в Дом пролетарских писателей (Староконюшенный переулок дом 33). После всевозможных передряг он сумел в 1926 году (к началу индустриализации) завершить высшее образование в Московском горном институте имени И.В. Сталина и получить диплом горного инженера. Всю свою дальнейшую жизнь он посвятил развитию отечественной горнорудной промышленности, сначала на сибирских шахтах и рудниках, а с 1932 года – на преподавательской работе, сначала в Уфе, а с 1941 года – в Магнитогорске. Тем не менее до марта 1953 года Владимир Михайлович Огиевский жил под постоянным стрессом, что какой-нибудь ретивый особист докопается до его «службы» в белой армии. Видимо, этот стресс и укоротил его жизненный путь – профессор умер в 1958 году на 63-м году жизни.
Судьба деда тоже типична для того времени. Будучи отставным генерал-майором военно-судебного ведомства, он являлся одним из самых востребованных «клиентов» Чрезвычайной комиссии Ф.Э. Дзержинского. Поэтому ему пришлось сразу же бежать из собственного дома на юг. Поскольку сплошной линии фронта в январе 1920 года на юге России не было, ему удалось пробраться в Армавир, занятый белыми войсками. Но от судьбы уйти не удалось – 23 января 1920 года, за полтора месяца до занятия Армавира красными, он умер в этом городе от тифа.
