Лариса позвонила в дверь ненавистной квартиры. Дверь отворилась настежь, и злорадная ухмылка зятя словно пощёчина обожгла Ларису:
– Явилась, не запылилась. Что без алкашей плохо живётся?
Лариса не ответила, проскользнула в квартиру. В квартире стоял запах лекарств, вонь перегара и курева.
– Кто там? – крикнула мама из кухни.
– Это я, – Лариса зашла в кухню с улыбкой. Но улыбка сразу исчезла с лица Ларисы, в кухне курила сестра Людмила. Смотреть на неё было противно – в замызганном халате, лохматая и бесформенная сестра съязвила:
– Наша святоша прибыла. Ну и чё припёрлась? Тебе же без нас лучше.
Так хотелось врезать этой пьяни в глаз, но огорчать маму не хотелось.
– Угомонись, – мама умоляющее посмотрела на Людмилу и обняла Ларису. – Хорошо, что ты приехала, сейчас завтракать будем. Каша доваривается.
– Опять каша, – в кухню зашёл муж Людмилы. – Надоели эти каши, мясо хочу.
– А ты заработал на мясо-то? – спросила Людмила.
– Цыц, женщина! Вам, бабам, хоть сколько денег приноси, всё мало. Как пропасть какая-то. Вчера было пять тысяч. Куда дели?
– Так, ты же их пропил, – засмеялась Людмила.
– Так, с тобой и пропил. Значит, ты виновата, – противно заржал зять.
Мама смахнула слезу, насыпала в тарелки кашу для дочери и зятя, показала взглядом Ларисе на выход. Они ушли в комнату к маме. Там спал Костик – пятилетний сын Людмилы.
– Сейчас эти уйдут из кухни, Костика разбужу, накормлю и в садик отведу, – вдохнула мама. – Ты-то как живёшь?
– Вообще-то, я к тебе приехала жить. Не получается у меня жить самостоятельно, дорого снимать квартиру. На жизнь совсем не остаётся.
– Да как же мы все вместе жить-то будем? Сестра твоя забрала себе две больших комнаты, сказала – одна им, вторая – детская. А Костик боится один спать, вот и переехал ко мне. Ютимся с ним в маленькой комнате. Куда же мы тебя-то спать укладывать будем?
– Мама, вообще-то, это и моя квартира. Потесним этим маргиналов.
– Ой, опять ссоры, – заплакала мама. – Смерти вы моей хотите. Да я бы, наверно, и сама уже отправилась следом за отцом. Только вот Костика жалко, пропадёт ребёнок.
– А меня тебе не жалко? – с вызовом спросила Лариса. – Всё у тебя Людочка да Костик. Словно я тебе не дочь.
– И тебя жалко, но ты уже взрослая и самостоятельная. А Людка пропащая, совсем сопьётся без меня.
После того как мама отвела Костика в сад, Людмила с мужем куда-то ушли, в квартире стало тихо. Лариса помогла маме прибрать в квартире. Потом они пили чай.
– Как у тебя с работой? – спросила мама.
– Нормально. Сегодня выходной взяла. Пришлось с квартиры съехать, денег нет за неё платить. А завтра с утра на работу пойду.
– Это хорошо. А вообще, какие планы на жизнь?
– Мама, что ты имеешь в виду? Хочешь спросить, надолго ли я переехала к вам? Навсегда, – ухмыльнулась Лариса. Мама вновь заплакала. В Ларисе боролись чувства жалости к маме и раздражение – это мамино малодушие виновато в том, что жизнь сложилась так.
Десять лет назад, когда Ларисе было девять лет, а Людмиле – семнадцать случилось то, что привело к такой жизни. Людмила всегда была оторвой, училась «через пень колоду», всё бы развлекалась и гуляла.
В семнадцать лет Людмила попала в реанимацию с алкогольным отравлением. Тогда врачи говорили, что шансов на выздоровление мало. Мама молилась всем богам, а у отца тогда случился первый инфаркт.
Жизнь вся перевернулась с ног на голову. Родители любили свою дачу, мечтали на пенсии переехать туда жить. Но Людмила выкарабкалась из комы, для реабилитации и лечения нужны были лекарства и специальная диета. Дачу родители продали, чтобы вылечить дочь.
Людмила поправилась. Сначала у неё какие-то планы были на жизнь, даже на работу устроилась. А через три года познакомилась с будущим мужем – алкашом. Мама уговаривала Людмилу бросить его, но там же огромная любовь. Людмила забеременела и вышла замуж. Жить они стали с родителями Людмилы.
После первого же пьяного скандала с Людмилой и её мужем, у отца случился второй инфаркт, после которого отца не стало.
Как только Лариса окончила девять классов, поступила в колледж и ушла жить в общежитие. А теперь ей жить негде, пришлось переехать в этот ад.
– Мама, а вот если бы тогда Людка не выжила, то отец бы до сих пор был жив. Вы бы переехали, как мечтали, на дачу, а я спокойно бы жила в квартире одна, – мечтательно сказала Лариса.
– Что ты такое говоришь? – с ужасом в глазах посмотрела на Ларису мама. – Она же моя дочь. Нельзя быть такой жестокой.
– Это я-то жестокая? – удивилась Лариса.
– Это, видимо, мой крест – мои бездушные дети, – вновь заплакала мама. Лариса вышла, смотреть на рыдания матери не было сил. Но надо привыкать, из своей квартиры она больше не уедет.
