16 сентября 1944 года поступил приказ доставить боеприпасы и хозяйственные грузы. Выехали двумя машинами в сопровождении отделения бойцов. Надо сказать, что теперь я управлял «Студибеккером» и мне выдали новенький ППШ. Машина мне понравилась, выносливая, проходимая, но часто случались мелкие поломки, которые, иногда, останавливали движение целой колонны. По фронту прошёл приказ, что все ледлизовские машины, едут параллельно основному движению. Водители таких автомобилей возмущались и обижались, в том числе и я, но правда - есть правда.
Загрузились, уже готовились в обратный путь, как к нам попросились бойцы из роты прикрытия.
- Подбросьте до хутора, а там мы избавим вас от нашего присутствия, - сказал их командир, поправив очки.
Место есть, как отказать?
Машины тяжело взобрались на пригорок. Доехав до кустов, я остановил грузовик.
- Нужно воду в радиаторе проверить, - сказал я старшему лейтенанту, который был назначен сопровождать груз.
- Только быстро, к вечеру мы должны быть на месте.
- Три минуты, - я выскочил из кабины.
Едва успел долить воду, как услышал: «Немцы!». На поле выехали четыре немецких бронетранспортёра, за ними виднелась пехота.
Все кто был в кузове, спрыгнули на землю, я выкрутил руль вправо и загнал машину в лес. Главное правило фронтового водителя: сберечь технику и груз, а сам можешь погибать. Только мы со старлеем собрались покинуть кабину, как по машине прошлась пулемётная очередь, заметили нас фрицы! Старлей уткнулся лицом в лобовое стекло. Мёртв! Я вывалился из кабины, укрылся за сосной.
- Чего сидишь? Помогай! – крикнул мне боец, пытаясь один поднять ПТР.
- Я с этим не умею! – возразил я.
- Слушай мои команды. Понесли!
Возле большого валуна он меня остановил.
- Всё, здесь отстреливаться будем.
- Покажи хоть как! – я отложил автомат в сторону.
- А вот так: протри патрон, по моей команде подай, потом готовь следующий, - он указал на сумку.
Бронетранспортёры уже выехали на открытую местность, а хозяин противотанкового ружья молчал.
- Чего ждёшь?! – спросил я.
- На жену кричать будешь! Рано ещё!
Одна из бронированных машин, поднялась на бугорок, показав своё днище. Последовал выстрел из ПТР. Второй. Третий. Замер враг.
- Не спи! Патрон!
Два бронетранспортёра пытались объехать нас справа, оставшийся на поле, шёл нам прямо в лоб, его пулемёты стреляли непрерывно.
- Патрон!
Выстрел ружья в очередной раз ударил по ушам.
- Ещё патрон? – спросил я.
Стрелок лежал, уткнувшись лицом в жухлую траву.
- Спасибо. Научил!
Приладив приклад длинноствольного ружья к своему плечу, я делал выстрел за выстрелом. Убедившись, что наглый бронетранспортёр застыл на месте, перенёс огонь на ту технику, что пыталась нас обойти. Патроны кончились, я сплёвывал землю и песок. Видимо враг не ожидал такого отпора, первыми стали отступать немецкие солдаты, потом развернулись бронетранспортёры, но один из них заглох, оставшись на поле боя. Забрав раненых и погибших, мы поспешили к нашим грузовикам. Я вёл машину настолько быстро, насколько позволяла разбитая дорога.
Эстония встретила нас неприветливо, даже очень. Политотделом были организованны собрания для шоферов и разведчиков. Может и среди бойцов такое проводилось, но я не знаю. Нам довольно доходчивым языком объяснили, что просить помощи у местного населения и принимать от них дары, особенно продукты питания, не стоит. Каждый готовился к такому приёму по-своему. Я раздобыл две немецкие железные канистры, которые пропарил на костре, они нужны были для воды. Осколок или пуля могли пробить радиатор, а где искать воду, если тебе тут не рады?!
Наша колонна из пяти грузовиков подъехала к пригороду эстонского города Пярну. По дороге мы обогнали роту наших бойцов идущих пешим маршем. По информации старшего колонны немецких войск здесь не было. Едва мы въехали на небольшую площадь, как по нам началась стрельба. Четыре машины были уничтожены почти сразу, мне повезло, что я ехал последним. Удалось сдать назад и укрыться за кирпичной стеной. Нас окружили, требовали сдаться или покончить с собой, но мы приняли бой. Не знаю, насколько долго бы нас хватило, если бы не пришла на помощь та самая рота, которую мы обогнали. К нашему удивлению на нас напали не немецкие солдаты, а местные. Несколько человек из них удалось взять в плен. Сытые, хорошо одетые мужчины и подростки смотрели на нас как на врага! Что с ними стало потом, мне не известно. Через несколько дней, я встретил на дороге идущих пешком эстонцев. Их было человек пятьдесят, они несли на самодельных носилках раненых. Худые, как жерди, в рваной одежде, они не поднимали глаз, когда мимо проезжали наши танки или машины. Заметив возле полевой кухни ведро с картофельными очистками, несколько человек бросились к нему. Повару едва удалось отбить свою посуду. Приехавшие медики определили, что многие из эстонских «раненых» мертвы. Людей накормили, оказали медицинскую помощь. Позже выяснилось, что они принудительно работали на немцев, их выдали свои же соотечественники, так как они, в своё время, поддерживали Советскую власть.
16 апреля 1945 года наше подразделение вышло к Берлину. Был ли перед нами сам ненавистный всем советским людям город или только его предместье, мы не знали. Кто нам чего говорил! Поступил приказ: «Проверить машины. Потом отдыхать». Я только управился с воздушным фильтром, как услышал: «Все шофёры к командиру батальона!». Собралось человек двадцать, кого-то я знал, кого-то видел впервые.
- Возле водокачки окружена наша рота, нужно два грузовика для прорыва и освобождения товарищей. Едут только добровольцы.
Вспомнив, как меня спасли из окружения, я сделал шаг вперёд.
- Срочно готовьте машины, - отдал приказ комбат.
Кто видел муравейник, тот поймёт, что творилось вокруг двух грузовиков. Бойцы тащили листы железа, крепили их на борта кузовов. Один такой привязали колючей проволокой на передок моей машины, прикрыв радиатор.
- Держи! – мне принесли люк от немецкого танка, - устрой его между собой и дверью.
Через пятнадцать минут два грузовика выехали к исходной точке, где нас должен был ждать танк сопровождения, но вышло так, что это мы его ждали.
- Куда вы собрались? - крикнул танкист, высунувшись из башни тридцатьчетверки, - мы за бронёй, а вы как воробьи на ветке!
- Это мы ещё посмотрим, кто за бронёй, - крикнул ему кто-то из кузова моей машины.
Первый раз нас обстреляли возле двух разрушенных зданий. Я пригибал голову, следя за дорогой, двигались мы очень быстро. На повороте дороги обстрел повторился, несколько пуль ударили в немецкую броню, я отчётливо слышал стук. Выехав к трёхэтажному зданию, танк остановился, мы тоже. Со всех сторон к нам побежали бойцы, их прикрывали огнём те, кто находился в кузовах грузовиков. Танк тоже без дела не стоял. Его пулемёт не замолкал, а пушка выстреливала снаряд за снарядом. Повернув голову влево, я увидел капитана, он был ранен, пытался ползти. Открыв дверь, я вытолкнул ногой наружу люк. Откуда берутся силы у людей в минуту опасности? Вот и я не знаю. Того капитана я забросил в кабину как пуховую подушку. По крыше стучали, значит надо уезжать. Последнее, что я помню, это как башня нашего танка отделилась от корпуса и свалилась набок.
Через два дня, воспользовавшись короткой передышкой, я решил привести в порядок свою машину. Растопив на паровой бане сосновую смолу, заделал пулевые отверстия в лобовом стекле. Их было ровно тринадцать. Кабина тоже пострадала, осколки впились в металл, один из них застрял в пассажирской двери. Вынув, я решил оставить его на память.
- Там без тебя не начинают! – крикнул мне посыльный из штаба.
Поправив обмундирование, я прошёл к лестнице в подземелье, там находился штабной бункер. Какого-либо торжества не было. Услышав свою фамилию, бойцы выходили из строя, им вручали награды. Меня обогатили вторым орденом Красной Звезды и орденом Славы третьей степени. Сослуживцы спрашивали: «Вторая награда за что?». Я пожимал плечами: «А я знаю?».
На Одере стояли наши катера, восьмого мая я привёз им топливо. Едва закончив разгрузку, мы услышали выстрелы с противоположного берега. Все схватились за оружие, заняли оборону. На палубе одного из катеров показался матрос с автоматом в руках.
- Победа, товарищи! Победа! – он выпустил длинную очередь в небо.
Ну, а мы что? Мы не отстали! Я остановился, когда кончились патроны в диске.
До конца 1946 года я возил в Берлин стройматериалы, вывозил из города неразорвавшиеся боеприпасы. Сидишь в кабине, а тебя грузят бомбами. Думаешь: «Рванёт, и мокрого места не останется!». Такие случаи были.
В июне 1947 года я подписался в старательную бригаду на золоторудный прииск. Работал на той самой Колыме, которой меня в детстве пугал участковый. Прииск был самый дальний, дорог не было, добраться можно только рекой. Как-то мы заметили лодку. Для «пайковой» рано, за намытым золотом тоже не время. Кто это может быть? Встретили приехавших, усадили за стол, но оказалось, что не за тем они проделали дальний путь. В присутствии всей бригады мне вручили орден Отечественной войны первой степени и орден Славы - второй. Моего товарища по бригаде тоже порадовали медалью «За Отвагу». Несмотря на запрет в отношении алкоголя, бригадир вечером налил всем по сто грамм. Грех не обмыть боевые награды!
«Много вдохновения, героизма и дерзости проявили в боевых действиях наши воины. Зрелость нашей армии, ее рост за годы войны полностью отразились в берлинском сражении. Солдаты, сержанты, офицеры и генералы показали себя в Берлинской операции творчески зрелыми, решительными и отчаянно смелыми людьми. Опыт и знания являются самой благоприятной почвой для всестороннего развития военного искусства».
Маршал СССР Г. К. Жуков.
P.S. Я не стремлюсь в своих рассказах к тому, чтобы унизить или оскорбить какую-либо национальность. Но история есть история, и правду из неё не выбросишь.
