Рецензент: Валерий Фёдоров
Рецензия опубликована в книге В.В. Фёдорова «Ума палата»
Новая теория общественных изменений — вот на что замахнулся наш современник из Петербурга Дмитрий Иванов, изложивший ее в целой книжной трилогии. Автор начинает свой анализ с «виртуализации общества». Его концепт противостоит идее «информационного общества», предсказанного футурологами 1960-1980-х годов. Широкое внедрение в реальность информационных технологий, утверждает Иванов, скорее удаляет нас от информационного общества, о котором писали Белл, Турен, Тоффлер и другие, чем приближает к нему. Предсказанный ими тип общества — «информационное» — не реализовался нигде в мире, хотя основные технико-экономические атрибуты постиндустриальной эпохи налицо.
Причина, возможно, в том, что многократное приращение информации в современном обществе не означает умножения знания, а вышеназванные авторы их, по сути, отождествляют. «Сегодня создается ничуть не больше интеллектуальной продукции или знания, чем в Античности или Средневековье», просто информация стала транслироваться, циркулировать гораздо быстрее, чем прежде. Таким образом, современное общество принципиально отличается от своих предшественников не повышенной наукоемкостью, а сверхразвитыми коммуникациями.
Более информированный человек сегодня — не тот, кто больше знает, а тот, кто участвует в большем количестве коммуникаций. «Информация — это коммуникация, побуждающая к действию», а вовсе не абстрактное знание (непонятно, нужное оно или нет в принципе, но сегодня — точно не востребовано). Именно информация — наш сегодняшний идол, потому что она операциональна и служит обоснованием/оправданием наших действий. Вопрос же о знании, как правило, вообще не поднимается.
Но если главное теперь — коммуникации, то что же именно в них передается? Увы, передается не знание, а его образ, призрак, подобие! Как следствие, именно «создание его (объекта) образа, мобилизующего аффективные коннотации, приносит прибыль в современной экономике». Теперь важно не передать информацию, а установить отношения — это дает деньги. «Не в знании и не в его передаче, а в коммуникации как создании привлекательных образов сила современного бизнесмена, политика, ученого, художника».
Информационное общество, таким образом, оказывается фантомом: предсказанные технологические сдвиги происходят, а социальные и институциональные — нет. Но что же тогда происходит с обществом в условиях повсеместной компьютеризации и сетевизации? Иванов считает, что общество «виртуализируется». Компьютерная революция, охватившая мир, приводит к тому, что «не столько возникают качественно новые формы передачи и обработки данных, сколько достигается все большее сходство между работой на компьютере и управлением реальными объектами». Так в нашу повседневность входит компьютерная симуляция вещей и поступков.
Скажем, купить что-либо в интернете можно, посетив онлайн-магазин, воспроизводящий в виртуальной среде привычные нам способы взаимодействия с торговлей. Зачем именно онлайн-магазин, ведь технически можно обставить акт купли-продажи в интернете гораздо проще, не так красиво и «человекоподобно», но зато и не так дорого? Потому что принципиальное значение для человека имеют привычные ему социальные взаимодействия! Чтобы интернет-торговлей стали пользоваться не редкие «техногики», а обычные люди, нужно создать виртуальное подобие «похода за покупками». Эту важнейшую функцию и выполняет онлайн-магазин, без которого интернет-торговля никогда бы не стала массовой, а осталась нишевой формой обмена для небольшого количества «своих». Так благодаря виртуализации мы наблюдаем процесс «замещения социальной реальности ее компьютерными симуляциями» и активно участвуем в нем.
В целом Иванов наделяет виртуальность тремя ключевыми свойствами: нематериальностью воздействия, условностью параметров и эфемерностью. И поскольку общество может быть описано в таком духе, постольку можно говорить о нем как о «виртуальном» или «виртуализирующемся». Что интересно: компьютеры не обязательно участвуют в процессе виртуализации. Скажем, «виртуальной экономикой можно назвать и ту, в которой хозяйственные операции ведутся преимущественно через Internet, и ту, в которой спекуляции на фондовой бирже преобладают над материальным производством.
Виртуальной политикой можно назвать борьбу за власть и посредством агитации с помощью web-страниц или пресс-конференций в Internet, и посредством рекламных акций в телестудии или на концертной площадке». Общее здесь то, что конкуренция образов замещает конкуренцию реальных действий. Более того, «не компьютеризация жизни виртуализирует общество, а виртуализация общества компьютеризирует жизнь». Распространение технологий виртуальной реальности «вызывается стремлением компенсировать с помощью компьютерных симуляций отсутствие социальной реальности».
Привычные институты — рынок, фирма, государство, партия, университет и др. — «перестают быть социальной реальностью и становятся реальностью виртуальной». Говоря проще, они тоже становятся образами: нематериальными, условными, эфемерными. С ними можно взаимодействовать (даже играть), а можно их игнорировать, не замечать. Институты не отмирают, а симулируются, превращаются в «виртуальную операционную среду» общества. Возникает и развивается «воля к виртуальности», преобразующая ткань общества, все сферы жизнедеятельности человека. Меняются и сами личности, их теперь легко конструировать: виртуальное имя, виртуальное тело, виртуальный статус…
Виртуальная идентичность дает свободу коммуникации, ведь «индивид может симулировать принадлежность к любой социальной общности и за этот счет радикально расширить сферу возможных взаимодействий». Реальное тело и поведение становятся лишь одной из возможностей, воплощений (аватаров) человека. Виртуализируется и статусная система: вместо уровня жизни дифференцирующим фактором оказывается стиль жизни, «новые неравенства возникают как следствие конкуренции стилизаций». Социальная структура, виртуализируясь, тоже становится фрагментарной, многомерной и даже эфемерной. В таком обществе высокий статус получает тот, кто успешно манипулирует образами, а тот, кто заботится прежде всего о реальности, оттесняется на нижние слои стратификационной пирамиды. И впереди у нас, похоже, тотальное превращение отношений между людьми в отношения между образами…
