– Но я ее боюсь.
– Может быть мы тогда вот так же в каком-нибудь другом месте посидим, в ресторане, у отца наверняка есть любимый ресторан.
– Нет мне не очень хочется знакомиться с отцом за ужином, это как-то не серьезно.
– Хорошо, тогда мы втроем поедем на ВДНХ, ты же планировала там побывать.
– Я на завтра планировала.
– Ну тогда поменяй завтрашний вечер на сегодняшний , что ты сегодня хотела?
– Я хотела посвятить вечер поездке на метро, и, пересаживаясь, с одной линией на другую, просто покататься и сравнить ваше метро с нашим.
– Тем более это ты можешь завтра сделать.
– Хорошо тогда о времени созвонимся позже, и я скажу, где мы встретимся.
Когда вечером они пришли с работы, Саша сказал отцу, что сегодня попозже они втроем едут на ВДНХ.
– А почему втроем, а мать?
– А мать Аня боится почему-то, – ответил ему сын безо всяких комментариев, а потом спросил, – папа, скажи, а у матери есть сестра?
– Была, но она недавно умерла.
– А ты был с ней знаком?
– Как-то пару раз она приезжала к нам в гости, вернее она бывала в Москве в командировке, но приходила к нам в гости.
– Тебе она понравилась?
– Да, приятная женщина. Умная, воспитанная, интеллигентная.
– И все?
– Ну да, я ведь близко с ней не был знаком. Мы и виделись с ней всего 3-4 раза.
Аня волновалась, стоя в ожидании брата и отца в назначенном Сашей месте – у фонтана Дружбы народов. Она их увидела издалека, оба, и отец, и сын выделялись из толпы ростом: высокие, стройные, спортивные. У Саши с собой был фотоаппарат и он первым делом снял Анну, стоящую фонтана рядом с радостно улыбающимся малышом с двумя воздушными шарами. Мальчик что-то говорил ей, она ему отвечала, а потом присела на корточки и взяла у него один шарик, а сама достала что-то из сумочки и отдала ему.
– Наверное, шоколадка, – подумал Саша, уже подходя к ней.
А мальчик деловито отдал ей и второй шарик, а сам стал разворачивать небольшую шоколадку, и быстро съел ее. Аня засмеялась и, вернув ему оба шарика, шагнула им навстречу.
– Отец, ты смелей, смелей подходи обнимай ее, она точно твоя дочь, не сомневайся, – с легкой иронией говорил Саша, подталкивая его к Анне, ну вот знакомьтесь, прошу вас друг друга любить и жаловать, – приговаривал Саша, взяв обоих под руки, – а теперь отправимся в безлюдное место.
– Ой, здесь кажется таких и нет, – воскликнула Аня.
– Попытаемся найти, – и вскоре Саша углядел укромное место для беседы, чуть в стороне от основного потока гуляющих. Отец, как видел Саша, стеснялся Аню, да и она тоже была скованной и неразговорчивой.
Разговор начал Саша:
– Папа, все то, что сейчас нам расскажет Аня, ей рассказала их соседка, которая дружила с мамой Ани, ну той единственной, которую Аня и признает за маму, другую она в расчет не берет. Как ты помнишь, у матери была сестра.
– Да Маша, ты уже о ней спрашивал. Я с ней мало общался, но хорошо помню, что это приятная женщина, хороший собеседник с прекрасным образованием. Это, пожалуй, все, что я могу о ней сказать.
– Вот она и есть та настоящая мама Ани, отцом которой являешься ты, – произнес Саша эффектно вытянув руку в сторону отца.
– Чего ты городишь? – раздраженно сказал отец.
– Вы не волнуйтесь, Саша просто нервничает и злится на вашу жену, ведь это она меня родила, а потом…
И она выложила Кириллу Николаевичу все, что ей рассказала тетя Люда.
– Я вчера ей звонила, – добавила Анна, – она сказала, что если вы ее словам не поверите, то некоторые детали может подтвердить и бывшая медсестра роддома.
– А сейчас ты просто можешь посмотреть еще и паспорт Анны, – думаю, что ты очень удивишься.
Аня протянула ему свой паспорт, Кирилл Николаевич открыл его и обомлел.
– К сожалению, я не взяла с собой свидетельство о рождении, в нем вы числитесь моим отцом. Сохранились также и документы моей мамы и с девичьей фамилией, и с вашей. Да, в принципе, все документы, кроме паспорта, остались, я их храню, все до единого, и даже есть ваша фотография, я думала это какой-то родственник мамы, так как на обороте были написаны две буквы “Н” и “Й” через дефис. А сейчас, глядя на вас, я поняла что это ваше фото, правда зачем она его хранила мне непонятно.
– Папа, мы с Аней как-то сразу перешли на “ты”, а ты никак не можешь. И Анечке просто стыдно первой обратиться к тебе на “ты”. Ну-ка, дорогой отец, процитируй-ка нам Пушкина “Ты прекрасна, спору нет”, – по-мальчишески радовался сын.
И они все втроем засмеялись. А потом отец все же произнес:
– Вы ребята, не торопите меня, если бы Ане было десять лет, я бы сказал, но она совсем взрослая женщина, я так сразу не могу.
– И я не могу, – призналась Анна.
– Ну да ладно, я больше приставать не буду, – произнес Саша, – ты вот лучше Анечка подумай, может ты задержишься еще на несколько дней?
– Но меня уже обратный билет есть.
– Так мы его поменяем.
– Я позвоню и узнаю, согласится ли на это мое начальство.
А потом Кирилл Николаевич попросил Анну рассказать ему о Новосибирске:
– Ведь я там был последний раз 26 лет назад, перед вашим рождением. И только теперь понимаю, почему Лариса не хотела, чтобы я приехал сам забрать ее и сына. Она боялась, что я узнаю о тебе, Анечка.
И это так просто у него получилось сказать, что ни Анна, ни сын этого просто не заметили. А он с облегчением вздохнул.
Вся гуляющая публика уже шла к выходу, заторопились и они. Саша уже собирался вызвать такси, но Аня сказала:
– Нет, давайте на метро, так поздно в метро я еще не ездила, даже у себя дома.
Они с удовольствием прошли до метро, и уже через десять минут доехали до той остановки, которая была почти рядом с общежитием, где жила Анна.
– Отец, ты жди здесь, а я провожу Аню, все же поздно уже…
И Кирилл Николаевич уже смело обнял дочь и сказал:
– До встречи, я надеюсь, что ты задержишься еще на несколько дней.
Они убежали, а он сел на лавочку и, отрешившись от шума, стал вспоминать, как приехавшая в Москву к нему с новорожденным с Сашей Лариса, обливала грязью свою сестру, говоря о том, что та почти всегда жила на средства родителей, а когда стала сама получать хорошие деньги, то совсем забыла их и даже не навещает уже около года. Он стал вспоминать сколько раз за все эти годы Лариса была на родине и насчитал всего три раза. Своих родителей он перевез в Москву через два года после после своего переезда, купил им уютную квартиру в ближнем Подмосковье, а пять лет назад умер отец, а через год мать.
Он позвонил Саше:
– Саша, ты еще с Аней?
– Да, мы уже собрались распрощаться.
– Спроси у нее про дедушку и бабушку.
– Она сказала, что они узнав о том, что она без мужа родила ребенка, перестали с ней общаться, сказав, что она их опозорила.
– И здесь, вероятно, Лариса руку приложила. Нет, мне надо обязательно лететь туда, лучше вместе с Анечкой, чтобы выяснить все о ее дедушке и бабушке, может они нуждаются. Да и посмотреть в каких условиях моя дочь живет.
Тут он увидел бегущего Сашу. А вскоре они уже входили в свою квартиру. Но сегодня их уже обоих давила та же гнетущая тишина.
У отца и матери были отдельные спальни, а Саша сразу пошел в свою комнату и почти сразу улегся в постель. Саша лежал и думал, как он завтра утром посмотрит матери в глаза:
– Как могла она совершить такое, прожить во лжи столько лет, неужели ее совесть не мучила, ведь она каждый день видела меня, а значит вспоминала и Анечку. А вспоминая ее, что она думала, анализировала ли она свой поступок, может с годами она и раскаялась. Но тогда она должна была нам с отцом признаться. Но она , видно, считала скорее всего, что это все сойдет ей с рук.
И он представил, как утром входит на кухню, а там, вопросительно глядя на него стоит мать.
Утром он, еще лежа в постели, понял что встречаться с матерью не хочет.
– Может сегодня позавтракать кефиром и булкой, точно куплю их по дороге а позавтракаю уже на работе, – подумал он и отправился в ванную.
А когда вышел из ванной, то стояла все та же тишина. Саша не стал даже пить кофе, он быстро оделся и побежал в университет.
– Струсил, я струсил, слюнтяй, – ругал себя он по дороге на работу.
Саша не знал, что дома матери не было еще с вечера.
Кирилл Николаевич, проснувшись, не обнаружил никого и завтракал самостоятельно, сделал себе пару бутербродов. А в спальне жены был полный разгром, все шкафы были открыты, но вещей там не было, на туалетном столике лежала записка: “Я ушла, на развод подам сама.” Но ее никто из мужчин так и не увидел.
Обнаружила ее через пару дней приходящая домработница. Через неделю Кирилл Николаевич вместе с Аней вылетел в Новосибирск. И остановился у дочери. На следующий день они с Аней съездили на кладбище, а потом по памяти отец пытался найти бабушку и дедушку Ани. Он помнил улицу, дом, правда не по номеру, а по примечательной и странной башне на крыше. А вот квартиру он вообще не помнил. Они попытались узнать у соседей, в какой квартире живут Трубниковы. Аня вспомнила мамины документы, она там тоже была Трубниковой.
Наконец они смогли выяснить, что живут Трубниковы в семнадцатой квартире. Поднявшись на второй этаж они позвонили, открыли им не сразу, а когда открыли, то они увидели бабушку, а сзади, в проеме двери, ведущей на кухню, стоял и дедушка Ани.
– Здравствуйте, узнаете?
– Нет, не признали, – растерянно произнесла бабушка, вот Лариса сейчас вернется…
– Она у вас? Как же мы сразу не догадались, ведь ей больше некуда было идти.
– Ну да, она приехала три дня назад, ее ведь муж выгнал, говорит в чем была, в том и выгнал.
– Что-то я не припомню, – сказал Кирилл, – чтобы я ее выгонял.
– Так ты Кирилл, ты за ней приехал? Слава Богу, а то ведь она плачет. Да, плачет целыми днями, говорит не ожидала я от него такой подлости.
– Мать, ты гостей-то в комнату приглашай, чего они у тебя у порога стоят, – услышали они густой бас дедушки.
Они зашли в комнату и Кирилл Николаевич спросил:
– А вы знаете, где ваша Мария?
– Ой, Кирилл, нет, она ведь с нами поссорилась и совсем перестала общаться, уже давным-давно.
– И что же между вами произошло? – спросил Кирилл Николаевич.
– Мы-то дочкам квартиру завещали на двоих поровну, а она почему-то решила что ей нужнее, и обиделась на нас.
Тут Аня не выдержала и заплакала:
– Я забыла, совсем забыла сказать, о том, что тетя Люда рассказывала будто Лариса заставила маму вообще молчать и никому обо мне не рассказывать, в том числе и своим родителям. И мама молчала, до самой смерти молчала, тетя Люда ее ругала, а она все равно молчала.
– А вы с ней-то, с самой Машей об этой квартире разговаривали?
– Нет, нам Ларочка сообщила, видно, Маше стыдно было нам об этом самой сказать. Только я что-то детка не поняла, о чем ты сейчас сказала? И чья ты будешь-то.
Мои проницательные читатели, рада буду вашим откликам, комментариям, мыслям по поводу прочитанного.
Читайте и другие мои произведения: