Прежде чем приступить к рецензии, сделаю дисклеймер.
Сейчас мы живем во время насыщения культуры образами новых или ранее порицаемых форматов человеческих отношений и поступков. Нормальность или приемлемость того или иного факта действительности, будь то ориентация или психическое расстройство - это результат регулярной репрезентации подобных явлений в культуре, поэтому относится воинственно к разного рода повесткам в искусстве, на мой взгляд, странно, но все-таки является делом каждого. В связи с этим, мне кажется, надлежит спокойно, как к естественному течению жизни человечества, относится к поблажкам, которые делаются авторам такого рода работ, а также к тренду популяризации подобных произведений.
На заре книгопечатания нельзя было представить, что люди будут читать книги не о святых, героях и монархах, а о жизни простых людей. Точно так же какое-нибудь столетие назад было сложно подумать, что львиная доля литературы будет содержать описание всяческих неконвенциональных отношений. А возвращаясь на несколько десятилетий и вообразить было нельзя, что поступки и мотивации людей, воспринимаемых в то время в качестве психов и безумцев, будут описываться с пониманием и принятием.
Если для вас подобные темы на данный момент все еще является табу, то не открывайте «Маленькую жизнь».
В рецензии много спойлеров.
Итак, если коротко охарактеризовать работу, то это не великий роман, это роман своего времени.
Роман «Маленькая жизнь» американской писательницы Ханьи Янагихары издан в 2015 году, в России работа вышла в 2016. Несмотря на то что роману почти 10 лет, обсуждается он по-прежнему активно, рецензии исправно пишутся, ролики снимаются, разговоры разговариваются.
Внимание к работе возродилось на фоне вышедшего в 2023 году романа писательницы «До самого рая», который популярность «Маленькой жизни» не переплюнул, но интерес к творчеству автора всколыхнул.
Любопытно, что большая часть информации о презентации и осмыслении романа вводит в заблуждение относительно его содержания.
Смотря на обложку и аннотацию романа, кажется, что это книга о четырех друзьях в Нью-Йорке. Об их маленьких, затерявшихся в потоке большого города, жизнях. Такой мужской «Секс в большом городе».
Американское издание с фотографией «Orgasmic Man» куда более удачное. Оно все-таки наводит на мысли о возможной выкрученности и неоднозначности чувств предполагаемых героев.
Сама Янагихара с радостью поясняет читателям, о чем же на самом деле ее роман, не оставляя никакого воздуха, маскируя недоработки под художественные допущения.
Начитавшись статей и рецензий, насмотревшись обзоров, можно выделить следующие утверждения относительно романа:
1. Роман о дружбе
2. Грандиозная проза о травме
3. Памятник эмпатии
Глава 1. Роман о дружбе
Нет, эта книга не о дружбе, хоть по сюжету мы действительно наблюдаем за жизнью и дружескими отношениями четырех мужчин: архитектора Малькольма, художника Джей Би, актера Виллема и юриста Джуда. История друзей начинается с колледжа, а финал застает их отмеряющими шестой десяток.
Со временем Малькольм и Джей Би начинают играть эпизодические роли, редко появляясь в истории. При этом в повествовании читателю топорно напоминается, что эти четверо - лучшие друзья, самые близкие люди, бескорыстно с чистой любовью готовые на все. Не дают нам об этом забыть буквально текстом, не углубляясь в мотивацию героев, а нагромождая непреложные истины. Это так и все тут. Психологизм отношений прописывать достоверно довольно трудоемкая задача, поэтому автор ознакомила нас с фактами, которые предполагается принять как рамку для замысла романа.
Механика дружбы, о которой заявляется в аннотации, в романе отсутствует.
Со временем повествование приводит к главному герою - Джуду, пережившему в детские и подростковые годы сексуализированное насилие. Сюжет при этом сосредотачивается на взаимоотношениях Джуда и Виллема.
Янагихара утверждает, что в наше время семейные отношения в определенной степени дискредитировали себя и потеряли ценность. Вместо семьи на первый план выходит дружба, крепкие связи городских кланов или творческий коливинг.
Такое описание общественных процессов вызывает аналогию с изучением болезней. Как только открывают какую-нибудь бациллу, доказывают ее пагубность и параллельно страшно называют, автоматически возникают ошибочные выводы наблюдателей о том, что болезнь исключительно новая и вызвана убивающим прогрессом.
Были такие форматы отношений всегда? Конечно были. Меньше об этом говорили/писали/показывали? Конечно меньше, вообще о многом не говорили. Стали от этого отношения системно другими? Нет, не стали.
Учитывая, что люди получили экономическую и юридическую свободу действий, устройство близких отношений также стало более свободным и гласным.
Возможность выстраивать и транслировать личные отношения в виде, комфортном для всех участников, не сменяет фокус с одних форм на другие, а скорее объединяет, трансформирует отношения в более гибкие, превращая их в неконвенциональные для своего времени нормы.
Я вижу очевидное противоречие в замыслах автора о том, что семья это уже не так популярно, и той частью сюжета, где Джуд и Виллем к сорока годам и четырехсотой странице романа вступают в романтические отношения, создавая на много лет крепкую пару. Фактически - семью.
При этом в тексте оправдываясь проскальзывают высказывания героев о том, что они не позиционируют себя как геи, а имеют свободную крепкую мужскую дружбу уровня "мачо-дача-хата-хаус".
С учетом сказанного и возвращаясь к дисклеймеру, выходит, что роман все-таки подсвечивает нормальность любых комфортных для участников близких отношений, не вмещая при этом такие формы в жесткие рамки дружбы, семьи, работы и их ранжирования по приоритетности.
Глава 2. Грандиозная проза о травме
Книга действительно о травме, но о травме неизлечимой, бесконечно проживаемой и в конце концов - убивающей.
Читатель, как и герои, узнает историю о прошлом Джуда постепенно. Первый флешбек об эпизодах сексуализированного насилия появляется к трехсотой странице, и он не шокирует. К этому моменту уже подготавливаешься и обо всем догадываешься.
Чем дальше движется повествование, тем страшнее и гуще становятся воспоминания. Описания сцен насилия в книге очень много, роман дочитывается с ощущением моральной измученности и усталости от истории.
С одной стороны, это хороший прием, чтобы показать процесс умирания личности.
С другой стороны, не верится, что жизнь одного мальчика вмещает в себя ужасы всего мира.
А в части ужасов книга предлагает немало: сексуализированное насилие со стороны монахов в монастыре; побег из монастыря с одним из монахов, который делает из мальчика проститутку; то же насилие со стороны воспитателей в приюте; побег из приюта и добровольная проституция для прокорма; попадание в сексуальное рабство к сумасшедшему доктору; искалеченные при страшных обстоятельствах ноги.
Такова биография Джуда до 16 лет.
Настоящее же выглядит так: самоповреждения до пятидесяти лет; абьюзивные отношения с партнером; избиение до реанимации; ампутация ног, которые Джуд не лечил в качестве акта самоповреждения; смерть единственного любимого человека; суицид.
И по сути это и есть сюжет на 800 страниц. Из страданий прошлого в страдания настоящего и обратно.
В романе присутствуют счастливые годы (так называется одна из глав книги), но счастье никогда не врастает в Джуда, не меняет его. Мир героя до самой его смерти остается черно-белым.
Проблема в том, что в определенный момент восприимчивость к происходящему исчезает. Как Джуд переходит порог страданий, зайдя за который исцелиться он уже не сможет, так и читатель со временем проводит черту, после которой гиперболизация страданий, погружающая во внутренний мир героя, и заставляющая ему сопереживать, становится скукой и излишеством.
С художественной и даже психологической точки зрения действительно интересно читать описание травмы, переживаемой внутри разлагающейся личности, но в силу этой травмы перестаешь верить, когда пытаешься сопоставить внутренние процессы героя с его реальной жизнью.
Джуд становится невероятно богат и успешен. В судах он бьется как лев, его имя внушает благоговейный трепет и страх коллегам, а его исключительная личность заставляет всех вокруг испытывать к нему бесконечную любовь. Но все это - вброшенные факты. Автор снова не подводит, а только сообщает.
Как ненависть Джуда к себе ушла на второе место, позволяя ему с легкостью нести свое достоинство в мир, добиваясь головокружительных высот? Об этом, к сожалению, автор не пишет абсолютно ничего. В моем понимании проживание травмы в отрыве от реальности - это не проживание травмы. Я не могу назвать такой ход художественным допущением, потому что такое художественное допущение играет против позиционирования книги.
Вопросов к успешности и блистательности оставшейся тройки у меня нет. Наркотическая зависимость Джей Би, возможный крах его карьеры и последующее вытягивание самого себя с самого дна, на фоне истории Джуда выглядит куда более стройно. Джей Би, кстати, единственный неоднозначный персонаж романа. Малькольм играет эпизодическую роль мамочки, возникающей в сюжете только чтобы обустроить очередные шикарные квартиры Джуда и Виллема или отстроить им дом. Джуд играет одну ноту о своей боли все восемьсот страниц. Виллем же красавчик и безусловно любящий ангел.
Роман не может претендовать на грандиозную прозу о травме, тогда как в тексте ни разу не упомянуто каково же это - выживать с травмой и болезнью за пределами собственной головы.
Глава 3. Памятник эмпатии
С этим утверждением я спорить не буду. Говоря о романе, как о произведении своего времени, стоит иметь в виду, что он отлично отражает тренд на репрезентацию психических расстройств.
Предположу, что черно-белая картина мира Джуда, в совокупности с его отталкиванием близких на фоне личностной пустоты, намекает на пограничное расстройство личности героя.
При прочтении начинаешь ощущать эмпатию по отношению к Джуду, когда наконец признаешь, что существуют люди, которых нельзя спасти. Любовью не решить все проблемы. Судить Джуда за его «неблагодарное» отношение странно, его линия поведения - художественный прием, с помощью которого и достигается это понимание невозможности исцеления человека, утратившего способность чувствовать счастье.
____________________
Можно ли считать роман хорошим, если он вызывает желание бесконечно о нем говорить? Конечно, но это не безусловное правило. Иногда желание поделиться продиктовано недоумением от прочитанного. Именно это я почувствовала закрывая книгу - недоумение и усталость.
Честная история о мужской дружбе и любви, о страшном прошлом и болезненном настоящем в "Маленькой жизни" превратилась в раздутое повествование и несоответствие смыслов.
Вместе с тем, роман стал отличным сценарием. В марте 2023 года в Лондоне состоялась премьера спектакля "Маленькая жизнь".
Героев книги хочется оживить, сделать тела полнокровными, эмоции искренними, а диалоги - правдоподобными, поэтому на сцене повествование смотрится блестяще. Рассказанная в романе история не имеет в себе ничего ужасного, она правдива, она реальна. Это история о жизни - маленькой или большой. Ужасно только то, как эту историю рассказали и обманчиво подали.
P.S.:
Я не хочу комментировать то, что "Маленькая жизнь" в первую очередь выступает в качестве романа о внутреннем мире и чувствах мужчин. Об этом сказано достаточно и ясно из повествования. Но не могу не прокомментировать некоторые высказывания автора и критиков на этот счет. В российском издании после романа представлено несколько рецензий. В одной из них со слов автора упоминается, что мужская уязвимость перед насилием, особенно сексуализированным, гораздо выше, чем у женщин, потому что женщины привыкли к насилию. Принимая во внимание институциональные и социальные объяснения такого высказывания, я все равно не могу оправдать гадостное обесценивание одних проблем, чтобы придать особую социальную значимость своему роману. Если насилие случается с кем-то чаще, это не значит, что оно субъективно становится менее болезненным и трагичным для каждого отдельно взятого человека. Впрочем, этот тезис подтверждается историей Джуда: насилия в его жизни было много, но боли от него он испытывать меньше почему-то не стал.
В подобных вещах я вижу лицемерие и еще раз убеждаюсь, что роман совсем не то, за что себя выдает.
