– Многие называют «Опус Деи» культом промывания мозгов, – порой заявляли ему репортеры. – Другие называют вас ультраконсервативным тайным христианским обществом. Так кто вы?
– «Опус Деи» – не то и не другое, – терпеливо отвечал епископ. – Мы – часть Католической церкви. Мы – братство католиков, избравших путь истового служения католической доктрине в нашей повседневной жизни.
= Дэн Браун, Код да Винчи
В предыдущих сериях:
- О том, как слава Дэна Брауна мне покоя не дает — в алхимическом анализе пролога романа «Код да Винчи»;
- Обоснование с точки зрения христианской теологии смыслового значения краеугольного камня и замкового камня в романе «Код да Винчи».
С самого начала повествования нам показывают, как безобидного дедушку (Жак Соньер, куратор Лувра) убивает монах-альбинос Сайлас, представитель католического общества Opus Dei — чтобы получить великую тайну, местоположение краеугольного камня, секрет, который от всех веками скрывал Приорат Сиона, угрожая Церкви и всем христианам… Про Приорат Сиона будет отдельный эпизод алхимического анализа — а сегодня мы поговорим о том, почему Opus Dei вовсе не злобные антагонисты и не секта, зачем нужны догматы и хранители традиции, те, кто следят, чтобы правила неукоснительно выполнялись, и не дают прогрессивным реформаторам отойти от истинных смыслов христианства.
Вопрос читателя: Эта книга антихристианская?
Ответ автора: Нет. Эта книга не антикакая-либо. Это роман.
История сообщает нам, что Opus Dei (с лат. — «Дело Божие»), персональная прелатура Папы Римского, членами которой могут быть как священники, так и миряне. Opus Dei основано в Мадриде католическим священником Хосемарией Экривой с миссией «помогать верующим обрести святость в повседневной жизни, занимаясь обычными земными делами, в частности — профессиональной деятельностью». Что такое святость, и с чем ее едят в повседневной жизни, я писала в большом эссе про моральный выбор, грешников и святых, а также про роль священника и целибат католического священства.
У нас, идущих по пути воплощения, от греха к святости, должны быть ориентиры, которые никакая тьма не заберет; в христианской, в частности, католической, вере это символ веры, это добро, любовь, созидание, Христос, утопия алого солнца, Бог в одеянии из любви, показавший нам чудо спасения, если мы верим. Священник и церковь — две фигуры, которые должны вызывать доверие, давать чувство безопасности, это отец, наставник, духовный учитель — и дом, где нам всегда рады, дом, где творится воспоминание о Христе, вечный анамнесис, настоящее, прошлое и будущее, все одновременно. Помните: «Для бессознательного нет понятия времени, и все уже произошло»? В храме точно так же.
Мы верим и мы живем так, как завещал Иисус, передаем дальше утопию о том, что мир, причудливый и непривычный, о котором слагаются предания и песни, когда-то, действительно, существовал (см. роман «Невероятный шпионский детектив» Стеллы Фракта). И мы ждем его снова, и верим, что каждый наш шаг к Богу важен. Я ежедневно ощущаю сопротивление мира, в котором рациональное и прагматичное мышление не только не допускает наличие трансцендентного, но и не принимает человеческую потребность в смыслах, в Боге, отрицает экзистенциальный голод и экзистенциальную грусть и тоску по Богу, называя это минимум невежеством и неврозом, а максимум — шизофренией. И каждый день я вижу подтверждение, что человек на определенном этапе своего жизненного пути, постигнув все материалистичные обоснования бытия, искренне веря в исключительную рациональность познания и постижения реальности, оказывается в кризисе (см. роман «Байесовская игра» Стеллы Фракта) и разваливается — если не знает, куда идти.
Я сомневаюсь, что современный человек, погрязший в культуре потребления, отравленный скептицизмом, пойдет в церковь. Я тоже, между прочим, туда не иду — и угадайте, почему?
Потому что институт церкви практически превратил роль священника в работу, веру — в продукт, который надо продавать по всем маркетинговым стратегиям мирянам, чтобы поддерживать себя и соблюдать бизнес-план. Но священник же — ролевая модель, преемник апостола Петра, отец, психолог, мудрец, проповедник, посвятивший ВСЕГО СЕБЯ служению! Понимаете, всего себя. Так не всякий умеет, так не всякий захочет — потому что непросто, потому что этому — как и всякой сути — не учат, а ее обретают, как алхимическую истину, философский камень, философское золото. Про это будет мой новый роман «Неизбежность Хроноса» — о возвращении веры в веру.
Если совсем кратко, то сейчас мы имеем ситуацию, в которой церковь не уследила за тем, чтобы священники были священниками, а миряне пугаются приглашения поговорить о Боге и не верят в духовное.
«Мы боимся того, чего не понимаем, — подумал Арингароса. — Эти критики, имеют ли они хоть малейшее представление о том, сколько жизней обогатило братство? Оно получало благословение и поддержку Ватикана! «Опус Деи» находится под личным покровительством самого папы!»
— Дэн Браун, Код да Винчи
Opus Dei появилось как естественная реакция на отход от традиционных ценностей и догматов, обращенная, в первую очередь, на мирян — которым не хватало Бога при наличии церквей со священниками поблизости.
И теперь, издав «Путь» тиражом свыше четырех миллионов экземпляров на сорока двух языках, секта «Опус Деи» стала силой, с которой следовало считаться.
Opus Dei дало тем, кто хотел обновленной старой доброй строгости и послушания, желаемое. У табуретки как минимум должно быть три ножки, и все устойчивые. Основания и обоснования бытия необходимы — и христианская вера в ее чистом виде дарит эти основания и обоснования, если они умом человеческим, силою его интуиции и воображения, еще не сотворены. Мои выведенные годами символы алхимической веры из неоплатонической утопии алого солнца, герметики, философской герменевтики и мифо-поэтики нашли взаимно-однозначное соответствие с христианскими идеями; а для кого-то христианская вера подарок с рождения!
За последние годы влияние консервативной прелатуры Арингаросы значительно усилилось. Восхождение началось с 1982 года, когда Иоанн Павел II неожиданно возвысил «Опус Деи» в звании до «личной прелатуры папы». Это означало, что именно он официально санкционировал все их религиозные отправления. По странному совпадению возвышение «Опус Деи» произошло в тот же год, когда, судя по слухам, некая очень богатая секта перечислила почти миллиард долларов на счет Ватиканского института религиозных исследований, известного под названием «Банк Ватикана», чем спасла от неминуемого банкротства. И папа римский не моргнув глазом тут же дал «Опус Деи» «зеленый свет», сведя таким образом почти столетнее ожидание канонизации всего к двадцати годам.
Иоанн Павел II мой любимый Папа, про его проповедь в Соборе Парижской Богоматери в 1980 я уже как-то рассказывала; зеленый свет для Opus Dei — по причине. Папа наводил порядок, ему виднее, чем кому-либо со стороны, и он знает, зачем он это делает.
Христианскому лидеру нужны не только всеобъемлющая любовь, доброта, принятие и открытость сердца, но и мудрость и хитрость. Защищая свой дом и свой храм, наводя порядок в своем доме и своем храме, приходится проявлять силу и жесткость; приучать к порядку и возвращать его не только в дела, но и в умы – задача, требующая терпения и бескомпромиссной категоричности.
— Стелла Фракта, Святые Нотр-Дама
(неизданное, но очень в тему; вбоквел романа «Неизбежность Хроноса»)
Естественно, от блаженства до маразма — как от любви до ненависти — один шаг. Люди забываются в фанатизме, поклоняются идолам, символам, а не реальностям, ими выражаемым, нередко пользуются религией, как рычагом влияния, как способом показать, что они лучше других — как веганы или поклонники роскоши, — думая, что они делают что-то правильно, желая противопоставить себя другим и возвыситься в своей голове. Помните: «Он все делает верно. Правильно пусть делают остальные»? (см. роман «Замок Альбедо» Стеллы Фракта) Надо верно, в согласии с собой, а не правильно.
Мюррей-Хилл-плейс – новая штаб-квартира и деловой центр «Опус Деи» находились в Нью-Йорке, по адресу Лексингтон-авеню, 243. Строительство здания обошлось в 47 с лишним миллионов долларов, венчала его башня площадью 133 000 квадратных футов, выложенная из красного кирпича и известняка, добываемого в штате Индиана. Авторами проекта были архитекторы из бюро «Мей и Пинска», в здании находилось свыше ста спален, шесть столовых, библиотеки, гостиные для отдыха, конференц-залы, офисы. Весь семнадцатый этаж был отведен под частную резиденцию. На втором, восьмом и шестнадцатом этажах располагались часовни, украшенные резьбой по камню и отделанные мрамором. Мужчины могли пройти в здание через главный вход, выходящий на Лексингтон-авеню. Женщины пользовались входом с боковой улицы и, находясь в здании, были постоянно отделены от мужчин «акустически и визуально».
— Дэн Браун, Код да Винчи
Критика Opus Dei не беспочвенна. Парадоксальная дороговизна наружности и строгость нравов, аскетизм, минимализм, отказ от всех удобств внутри, самонаказание и все, что у нас вызывает жуть, когда дело касается самоистязания, депривации сна и еды и прочего.
Помимо жестоких ритуалов по умерщвлению плоти, его члены придерживались просто средневековых взглядов на женщину, и это еще мягко сказано. Она [сестра Сандрин] была потрясена, узнав, что женщин там заставляли убирать комнаты мужчин, пока те находились на мессе, причем без всякой оплаты за этот труд; женщины там спали на голом полу, в то время как у мужчин были соломенные тюфяки; женщин заставляли исполнять дополнительные ритуалы по умерщвлению плоти, последнее в качестве наказания за первородный грех. Словно они были в ответе за Еву, отведавшую яблоко с древа познания, и должны расплачиваться за это всю свою жизнь. Это было очень прискорбно, особенно если учесть, что большинство Католических церквей постепенно двигались в правильном направлении, стремились уважать права женщин. А «Опус Деи» угрожала этому прогрессивному движению.
Приорат Сиона — с поклонением священной богине в женском культе — на фоне женоненавистников из Opus Dei выглядит белым и пушистым. Не думаю, что я кого-то удивлю, заявив, что Приорат Сиона (Да Винчи, Боттичелли, Гюго, Ньютон) — герметики, проводящие ритуалы алхимической свадьбы в стиле «С широко закрытыми глазами» в марте, в месяц начала великого делания. Их стихия — хаос и воображение; в глазах католической церкви они конечно же колдуны и безбожники… Очень напоминает конфликт Поэтов и британской разведки («Невероятный шпионский детектив») и Поэтов и герметиков («Неизбежность Хроноса»).
– Я так и думал. Вы из Поэтов.
– Вы не любите Поэтов?
– Осовремененные орфисты с пантеоном Данте, Блейка, Гессе, Юнга, Хайдеггера и прочих, не алхимики, а литературный кружок. Иллюминаты, масоны, орден Восточных тамплиеров, орден Золотой зари и розенкрейцеры хотя бы оберегали знание и не стремились его популяризовать.
– Потому что Поэты не герметики.
– Юнг был герметиком, но предал и веру в Иисуса, и веру в Гермеса.
– Он помог алхимии переродиться – объединив ее с герменевтикой, психологией, философией, искусством, даже квантовой физикой.
– И дал начало лжеучению и лженауке безбожного мира с экзистенциальным вакуумом.
– Это адаптация для современного человека. Настала эпоха, когда пора спасать человечество от утраты смыслов. Как иначе передать дальше то, что вот-вот исчезнет навсегда – по подобию средневековых зодческих посланий?
– У современного человека по-прежнему есть Христос.
– Вы сами-то верите в это?
Клод нахмурился.
= Стелла Фракта, Неизбежность Хроноса
Иными словами, вольнодумцы и популяризаторы опасны, женщины что в Средние века, что сейчас — камень преткновения, предмет искушения, козел отпущения… Не в строгости дело, а в ее объеме — и в помыслах тех, кто вводит жестокость в норму. Грустно от того, что кто-то до сих пор не понимает, что крайности нестабильны, и дело не в женщинах, а в запрете и желании нарушить запрет, когда не понимаешь смысла запрета или смысла ограничения.
Снова вспоминается тема целибата, названная Папой Римским Павлом VI жемчужиной католической церкви. Женатый священник будет разрываться между семьей и церковью; священник, который занимается своей личной жизнью, будет отвлекаться на мирское… Поэтому он выбирает служить церкви и только ей. Человек должен превзойти. Без маразма, но превзойти, отказаться от малого, чтобы обрести большее, иметь контроль над собой и своими желаниями. Пост одна из таких практик, это дисциплина, это способ направить свои мысли в нужное русло, сублимировать энергию и не растрачивать силы впустую. Естественно, я не поддерживаю никакие практики, которые наносят вред, и вновь страшно видеть, как люди понимают что-то буквально, доводят до абсурда, извращают и коверкают истину, превращают ее в насилие над собой и другими.
Метод оградить мужчин от женщин и мыслей о них, «с глаз долой, из сердца вон», конечно, средневековый — да простят меня мидиевисты, — но рабочий. Женщина на корабле — к беде, потому что за нее подерутся, устраивая оленьи бои; практика показывает, что против природы не пойдешь, даже если это священники или воспитанные в пуританских традициях люди…
В этом отношении он [Клод Фролло] был настолько ревностным блюстителем установленных правил, что когда в декабре 1481 года дочь короля, Анна де Боже, пожелала посетить монастырь Собора Богоматери, он решительно воспротивился этому посещению, напомнив епископу устав Черной книги, помеченный кануном дня св. Варфоломея 1334 года и воспрещавший доступ в монастырь всякой женщине, «будь она стара или молода, госпожа или служанка». Епископ сослался на легата Одо, допускавшего исключение для некоторых высокопоставленных дам, aliquae magnates mulieres, quae sine scandalo evitari поп possunt. На это архидьякон возразил, что постановление легата издано в 1207 году, то есть на сто двадцать семь лет раньше Черной книги; следовательно, его должно считать упраздненным. И он отказался предстать перед принцессою.
— Виктор Гюго, Собор Парижской Богоматери
Клод Фламан Фролло зануда, но он прав. Один раз нарушишь — и после будет повод нарушить, а потом и вовсе не заметишь, как потеряешь ориентир, и правило упразднится. Клод Фролло был хранителем догматов, порядков и устоев, он единственный мог читать каменные книги с фасадов готических церквей, беспокоился о будущем, в которое врываются печатный станок Гутенберга, прогрессивные бунтарские идеи Возрождения, разделившие зодчество на разные виды искусства, и кризис веры. Ну и клуатр — соборный монастырский квартал — вам не Диснейленд.
Впрочем, разумный подход, убеждения тут были бесполезны.
— Дэн Браун, Код да Винчи
Если подытожить вышесказанное, Opus Dei — хранители порядка и консервативное общество внутри церкви и внутри христианской общины, имеющее вес за счет папского доверия, среди которых есть и фанатики, и адекватные люди. Задачи Opus Dei — созидательные и напоминательные, кнуты с пряниками, полиция нравов, если хотите.
В романе «Код да Винчи» по задумке сюжета с противостоянием двух миров большую часть эфирного времени Opus Dei представляется антагонистом, видится глазами стороннего наблюдателя, чьи интересы или права были ущемлены впавшими в крайности представителями консервативного братства (например, сестра Сандрин из церкви Сен-Сюльпис) — по законам жанра.
Эти варвары использовали дом самого Господа Бога, чтобы спрятать там краеугольный камень. В очередной раз братство подтвердило свою отвратительную репутацию обманщиков и безбожников. Сайласу не терпелось найти камень и отдать его Учителю, чтобы наконец узнать, что эти язычники похитили у истинно верующих много лет назад.
Как говорится, кто первый умер, тот и жертва — и жертвой оказались куратор Лувра и его сенешо. Вместе с тем и Сайлас, и Арингароса, зла никому не желают, они защищают свою веру и свой мир, от угрозы, и однозначно бы нашли, чем заняться из доброго и созидательного, если бы не игры и интриги, затянувшие их в водоворот.
Когда Арингароса наконец выключил мобильник, сердце у него неистово колотилось. И чтобы успокоиться, он снова выглянул во тьму ночи, чувствуя себя игрушкой в водовороте событий, которым сам же положил начало.
Напомню, что Opus Dei попросту натравили на Приорат Сиона — потому что кое-кому хотелось посмотреть, что будет дальше (см. роман «Рыцарь, красавица, чудовище, шут» Стеллы Фракта). Поистине жестокая шутка — столкнуть лбами тех, кто борется и отстаивает одно и то же (и те, и другие, верят в Христа и доказывают его существование: человеком и Сыном Божьим, он был), вот только говорят они на разных языках и никогда друг друга не поймут — потому что таковы законы жанра.
Про Приорат Сиона — и почему дедушка-куратор вовсе не безобидный — в следующей серии.
-------
Все статьи из серии Алхимия и «Код да Винчи» Дэна Брауна:
Хотите продолжения — пишите комментарий : )