Азе Васильевне Агапкиной, дочери
военного музыканта Василия Агапкина,
сочинившего всенародно любимый марш
ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ.
В сокровищнице русской духовой музыки особое место занимают произведения для военного оркестра. Среди них наиболее популярными жанрами всегда были марши и вальсы, зачастую писавшиеся непосредственно в военной среде и отражавшие духовное состояние офицеров и солдат русской армии. Как правило, их авторами были военные музыканты и капельмейстеры, хорошо знавшие армейскую жизнь изнутри, и судьба их творений подчас была просто удивительной. Яркий тому пример – история русского военного марша «Прощание славянки».
Родился марш очень красиво, на волне славянского патриотизма, и у его колыбели долго и заботливо хлопотала умная и талантливая женщина с древнерусским именем Ольга.
История эта весьма романтическая.
Когда военный музыкант Василий Иванович Агапкин, мечтая выучится на капельмейстера, приехал в Тамбов, он был зачислен штабс - трубачом 7-го запасного кавалерийского полка. Стройный красавец в военной форме, заставлявший своей певучей трубой замирать женские сердца, не остался без внимания тамбовчанок, и однажды подошла к нему с нотной тетрадкой лучшая городская модистка Оля Матюнина. Поговорили они о музыке, о жизни, и вскоре запела серебристая агапкинская труба уже совсем другую песню.
Заботливая жена одела мужа с иголочки, купила в комиссионке рояль с кипой старинных нот и стала готовить будущую знаменитость к поступлению в музыкальное училище. Церковно-приходская школа давала лишь начальное образование, а для поступления нужны были минимум четыре класса гимназии. Ольга попросила подругу-гимназистку,* и та стала заниматься с Агапкиным по недостающим предметам. Готовился Василий Иванович как одержимый и осенью 1911 года поступил в Тамбовское музыкальное училище на медно-духовое отделение. По счастью, бравый кавалерист-музыкант попал в класс известного педагога Федора Кадичева**. Именно Федор Михайлович привил своему талантливому ученику основы сочинительства и обучил начальной технике дирижирования. К чести преподавателя, студент Агапкин быстро усвоил все необходимые учебные дисциплины, добросовестно изучил композиторский опыт отечественных и зарубежных мастеров, и уже через год стал пробовать свои силы в сочинении прикладной музыки для военного оркестра. Приближался столетний юбилей Бородинского сражения и желание молодого музыканта создать героико-патриотическое произведение в жанре духовой музыки *** на этом фоне выглядит вполне естественным.
Чуть позже возник еще один фактор, побудивший В Агапкина к написанию знаменитого теперь марша.
В те годы в России внимательно следили за военными действиями, которые вели народы Балкан против турецкого ига. Болгария, Сербия, Черногория и Греция боролись за полное освобождение от пятисотлетней османской тирании. Следом вспыхнула первая мировая война и Агапкин откликнулся на эти события сочинением марша с использованием образно-интонационного материала патриотических произведений Бетховена и Чайковского****. Марш есть марш, и без героико-патриотического содержания его не бывает. К сожалению,в этот период молодую семью Агапкиных постигло несчастье, и, может быть, именно по этой причине в мелодии марша появился маленький, щемящий душу, знаменитый "славянковский" форшлаг. И поди теперь разберись, чего в этой музыке заложено больше? Сурового ратного героизма славянских воинов или высокой и самоотверженной любви славянских женщин? Похоже автор сам попытался ответить на этот вопрос, лирично назвав марш «Прощание славянки» и посвятив его "всем славянским женщинам, провожавшим мужей на войну". Наверное поэтому нетрудно было догадаться поэту Михаилу Щербакову, что первым в этом ряду посвящения стояло имя Ольги Агапкиной...
Когда надежды поют, как трубы,
их зов дурманит, как сладкий дым.
Они предельны, они сугубы,
и так несложно поверить им.
И вот — дорога, и вот — стоянка,
вокзал и площадь — в цветах, в цветах.
Восток дымится. Прощай, славянка!
Трубач смеётся, шинель в крестах...
Кому не знакома мечта начинающего автора увидеть свое творение закованным в строгие типографские строчки? Благо и тут Оленька не поскупилась. С помощью опытного композитора и педагога Ф.Кадичева написанное для фортепиано сочинение было отредактировано и тиражировано в московской книгопечатне Гроссе. Марш быстро набирал популярность, и с началом Первой мировой войны его записали на граммофонные пластинки почти все отечественные фирмы. С той поры марш стал неотрывной частью ритуала проводов воинских подразделений на фронты всех войн, вплоть до Афганской и Чеченской нашего времени.
Пройдёт полвека. Другие губы
обнимет страстно мундштук другой.
И вновь надежды поют, как трубы.
Поди попробуй, поспорь с трубой.
А век не кончен, поход не начат.
Вокзал и площадь — в цветах, в цветах.
Трубач смеётся, славянка плачет,
восток дымится. Земля в крестах
Воистину русские поэты - пророки...
Говорят, что личную трубу Василия Ивановича Агапкина, перед тем, как сдать в "Музей Истори Великой Отечеятвенной Войны", боевые офицеры возили в Афганистан...
После революции и сам Василий Агапкин на время сменил трубу на кавалерийский клинок и воевал в составе 1 Красного гусарского полка. Едва не был расстрелян во время антоновского восстания, да и тут выручили Бог, жена и заветная труба. Послушав, как композитор исполняет на трубе знаменитый марш "Прощание славянки", братья Антоновы отпустили его на свободу...
Когда закончилась гражданская война, молодому талантливому музыканту доверили один из лучших оркестров Тамбовского гарнизона. В 1922 году оркестр, руководимый Агапкиным, выиграл смотр-конкурс в Москве, и судьба капельмейстера снова сделала крутой поворот. Ему поручают создать военный оркестр ВЧК.
В столице Василий Иванович смог, наконец, серьезно заняться сочинением музыки и особенно преуспел в жанре вальса. Из под его пера один за другим выходили настоящие шедевры жанра: "Голубая ночь","Сиротка", Старинный вальс", "Волшебный сон". Эти произведения полюбились московской публике и часто исполнялись с эстрады сада "Эрмитаж", где регулярно выступал его оркестр. По традиции, заложенной еще в Тамбове, все выступления обязательно заканчивались исполнением марша «Прощание славянки». Надо сказать, что эта традиция соблюдается в русской военной музыке и сегодня. Даже Юбилейный парад в честь 65-летия Победы в Великой Отечественной Войне, событие планетарного масштаба, завершился тысячетрубными звуками «Прощания славянки». А вот на эстраде "Эрмитажа" традиционная концовка выступлений творческих коллективов стала забываться. А зря. Может быть, в год столетнего юбилея "Славянка" вновь займет свое законное место в программах концертов знаменитого московского сада? И будет неустанно напоминать людям о беспримерной самоотверженности простых русских женщин, на чьи хрупкие плечи война с беспощадной жестокостью взвалила судьбы фронтовиков - инвалидов и малых беспризорных детей...
Конец войны.
Суровая Таганка,
Цветами и улыбками бурлит,
А у метро "Прощание славянки",
Играет на гармошке инвалид,
И в такт мехам,
Потрепанной тальянки,
Склоняется седая голова,
Роняет слезы гордая славянка,
И обнажает головы Москва...
Недавно стало известно, что осенью 1941 года из страха за судьбу детей Ольга Агапкина сожгла партитуру марша. Но рукописи не горят, и уже через несколько недель марш восстал из пепла в звуках исторического парада на Красной площади, вдохновляя бойцов, уходивших прямо на передовую линию обороны Москвы. Так и прошагал он с ними через всю Европу фронтовыми дорогами, на крыльях Победы перелетел через океан, и навсегда поселился в сердцах американских фронтовиков. Дочь композитора рассказывала, как однажды в Нью-Иоркском метро она остановилась послушать бродячего аккордеониста, и произошло чудо: музыкант, даже не догадываясь кто стоит рядом, вдруг заиграл русский марш ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ, некогда написанный ее отцом...
Поистине удивительна судьба этого сверхпатриотического произведения. Десятки легенд опутывают историю его написания. В зависимости от социального заказа ему приклеивали то белые, то красные ярлыки, не понимая, что этот марш по сути есть и всегда был исконно русским, и потому востребованным во все времена. Прочно вросший в поэтику духового оркестра, марш Василия Агапкина популярен и по сей день, и не только в России, но и в других странах. Наберите в любой поисковой машине два магических слова "Прощание славянки" и компьютер тут же выбросит десятки ссылок на разных языках мира.
И вот маршу уже без малого сто лет.
Что для Истории эти сто лет?
Мгновение...
Но жизнь музыкальных произведений измеряется иными, вневременными мерками. Они либо умирают "во младенчестве", либо живут вечно. «Прощание славянки» - типичный тому пример.
По воле Бога скромное музыкальное произведение, родившееся от любви военного трубача и простой модистки, стало всемирно известным и всенародно любимым "перонным" маршем, получив от радио МАЯК уникальный исторический титул «Музыкальная эмблема тысячелетия".
Любовь, как и Бог, пребывает всегда...
------------------------------------------------
*Уроженка Тамбова Анна Захаровна Толмачева.
**КАДИЧЕВ ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ / 1884-1942 / -
валторнист, пианист, композитор, педагог и дирижер, Герой Труда /1924 /, уроженец Смоленском губ. 1892-99 -воспитанник-музыкант 1-го Донского казачьего полка. 1897-1907 -студент Московского филармонического училища по трём специальностям: валторне, фортепиано, теории композиции. 1899-1904 -помощник капельмейстера Сумского гусарского полка, 1904-09-валторнист оперного и симфонического оркестров Москвы. С 1909 по 1942 преподаватель Тамбовского музучилища по классу медно-духовых инструментов, фортепиано и теоретическим дисциплинам.
*** Первоначально ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ было написано как "Кавалерийская рысь" и вплоть до 1939 года входило в служебно-строевой репертуар кавалерии.
*** Людвиг ван Бетховен. "Музыка к трагедии Гете "ЭГМОНТ".
Петр Ильич Чайковский "Русско-сербский марш"
Федор Кадичев
Вот уж чем удобен писателю Интернет, так это возможностью в любую минуту получить нужную справку или собрать статистические данные. В любой области. Будь то собственное литературное творчество или производство зеленого чая на душу населения планеты. И надобно сказать, достоверность у полученных данных, как правило, довольно высокая. А потому я интернет - цифрам верю значительно больше, чем интернет- словам.. Вот уж где полное отсутствие достоверности! Прямо караул какой-то! Все друг у друга списывают целыми абзацами, нимало не заботясь о содержании предлагаемого читателю материала. И называется это литературное воровство хитрым, придуманным словом «рерайт», благо технические возможности интернета к такому виду творчества весьма располагают. Нет нужды сидеть в библиотеках и делать тучные выписки, а можно сразу вставить в текст любую цитату и спокойненько ее обработать в своем литературном стиле. Огромная экономия времени образуется! Вот и пользуются, да еще и первоисточники правят. Собственно, первоисточник в нашем случае был , есть и будет в единственном числе. Это ныне здравствующая дочь композитора Аза Васильевна Агапкина, с чьих слов и написаны все исследования по маршу ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Так ведь и ее поучают отдельные "мудрецы". Мол, не то Вы наговорили в своем интервью той или иной газете или журналу. На самом деле было совсем не так, а вот так, как написал я, признанный в сети авторитет и большой мастер рерайтерских фантазий. Смешно конечно, но факты имеются.
Когда я задумал статью о Федоре Михайловиче Кадичеве и стал накапливать рабочий материал, я столкнулся с интернет - рерайтерской продукцией, что называется, нос к носу. И с удивлением увидел, что она не только щедро преумножает разную белиберду, но и не менее щедро замалчивает очевидные и неоспоримые факты, потихонечку вытесняя историческую истину ложью.
Родился в бедной крестьянской семье талантливый мальчик, Федя Кадичев, и суждено ему было в 28 лет стать крестным отцом знаменитого на весь мир русского военного марша ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Случилось это в уездном городе Тамбове, где он по рекомендации самого Рахманинова преподавал в музыкальном училище, и куда приехал поступать такой же как он бывший музыкантский воспитанник Василий Агапкин.
Была ли тамбовская встреча двух военных музыкантов случайной, или вдумчивый педагог намеренно пригласил талантливого трубача к себе в класс, не так уж и важно. Важнее другое. В прошлом военный валторнист Федор Кадичев, прошедший солидную московскую школу театральных оркестров и сумевший получить высшее музыкальное образование, не мог не стать для Василия Агапкина безусловным авторитетом и достойным примером для жизненного подражания. Несомненно, что именно с опытным композиторским пером Федора Кадичева и связаны первые поправки мастера в клавире будущего легендарного марша.
И вдруг этот знаковый для Агапкина человек по воле рерайтерских фантазий становится фантомом, и на его месте возникает другой, - военный флейтист Яков Богорад, содержавший в то время частное бюро инструментовки в городе Симферополе. И вот уже порхает по интернету глупенький и беззаботный мотылек новой легенды, настойчиво пытающейся заменить в подсознании читателя теперь уже самого автора марша все тем же Яковым Богорадом. Кому и зачем понадобилось пачкать память почтенного и уважаемого в русской музыке инструментовщика, совершенно непонятно. Недорогими услугами «Бюро инструментовки в Симферополе» пользовались крупнейшие композиторы того времени, и играть в загадки с историей Якову Богораду было абсолютно незачем.
Допустим, что именно Кадичев, долгое время живший в Москве и хорошо знавший российский нотоиздательский рынок, посоветовал горящему нетерпением молодому коллеге прибегнуть к услугам вполне доступной по ценам провинциальной фирмы «Богорад и Ко». Но в редакторских поправках Богорада, господа рерайтеры, усматривать авторские указания попросту неграмотно и неприлично. И уж совсем нехорошо приплетать к истории создания марша не выдерживающую никакой критики легенду о хранящих память войны 1905 года берегах симферопольской речки Сливянки, название которой якобы трансформировалось в название будущего знаменитого марша.Гораздо правильнее считать основной причиной создания марша официальные мероприятия по празднованию 300-летия Императроского Дома Романовых и 100-летия Бородинского сражения, в которых военный музыкант Василий Агапкин, конечно же, участвовал лично. И меня, как исследователя, всерьез заинтересовало именно второе. Такая мотивация к написанию военного марша исторически оправдана и вполне могла иметь место.
А вот Федор Кадичев - это действительно исток, и вернуться к творческой биографии ярчайшего представителя музыкальной культуры Тамбовщины с точки зрения российской военной музыки, породившей марш ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ, просто необходимо.
Объективности ради попробуем обойтись хронологией с краткими комментариями.
1884 - родился в бедной крестьянской семье в деревне Сазоново Митьковской волости Юхновского уезда Смоленской губернии.
1892-1899 - в восьмилетнем возрасте был определен учеником в музыкальную команду Первого Донского казачьего полка, расквартированного в Москве.
1897-1907 - студент Московского филармонического училища по трём специальностям: валторне, фортепиано, теории композиции.
1898 - зачислен в класс валторниста, композитора и дирижера, профессора Эккерта.
1899-1904 - помощник капельмейстера Сумского гусарского полка,
1907 - закончил училище по специальностям педагогического фортепиано и теории композиции, получив звание свободного художника.
1908 - валторнист оркестра Большого театра Москвы.
1909 – приглашен Рахманиновым на должность преподавателя Тамбовского музыкального училища по классу медно-духовых инструментов, фортепиано и теоретическим дисциплинам, где проработал до самого ареста.
1917 г. - организовал Союз оркестровых музыкантов Тамбова /профсоюз работников искусств / и был его председателем.
1919-1922 - дирижер симфонического оркестра, профессор Тамбовской консерватории. В его репертуаре сочинения Гайдна, Моцарта, Вебера, Р. Штрауса, других композиторов-классиков.
1924 - за большую музыкально-просветительную, педагогическую и общественную работу присвоено почетное звание Герой Труда
1929 - избран депутатом Горсовета.
1940 - репрессирован по подлому навету, ныне реабелитирован полностью.
1943 - скончался в ссылке.
Композитор Кадичев – автор 8-ми опер / «Каляев», «Чудо-трактор». «На рассвете», «Kочегар Янк», «Сигнал», «Свинцовая армия» и др./, 8 симфоний, симфонических увертюр «Россия» в 1917, «Россия в 1918», «15 лет Октября», поэмы «Ленин», соч. для фортепиано, пьес для голоса и других сочинений.
Среди учеников Кадичева - автор марша «Прощание славянки» В. Агапкин, доцент Киевской консерватории Н. Добросердов, преподаватели Тамбовского музучилища заслуженный работник культуры В. Ревелев и С. Романов; валторнист ГАБТа Н. Кадичев, трубач оркестра театра им. Станиславского Е. Некрасов и многие другие.
До самого ареста дирижер Кадичев был наставником капельмейстеров военных оркестров Тамбовщины.
Как видим, в музыкальной культуре Тамбовского края имя Федора Михайловича Кадичева весьма примечательно. Факты творческой биографии говорят сами за себя.
Отсюда и вывод.
У истоков марша «Прощание славянки» стоял серьезный композитор, образованнейший военный капельмейстер и педагог, воспитанный на лучших традициях отечественной оркестровой службы Алябьева и Римского–Корсакова. И обращаться к Якову Богораду кроме как за недорогими каллиграфичесими услугами у студента Тамбовского музучилища Василия Агапкина не было ни малейшей нужды. Никаких исследований музыкальной истории войны 1905 года студент Агапкин не осуществлял, а вот в грандиозных мероприятиях, посвященных 300-летию Императроского Дома Романовых и 100-летию Бородинского сражения участвовал лично, что и пробудило в юноше желание создать собственное произведение на героико-патриотическую тематику. Отсюда и обращение к бетховенскому ЭГМОНТУ, с его глубоким философским осмыслением героики в музыкальном творчестве. И здесь влияние композитора и педагода Федора Кадичева несомненно.
Перечитал публикацию и нашел ее весьма привлекательной для рерайтерского творчества. Прошу, господа рерайтеры, не стесняйтесь. Материал добротный. Интернет-факты куда надежнее интернет-фантазий и домыслов. А факты таковы: в 1912 году "Прощание славянки" было изложено в клавире не как марш, а как кавалерийская рысь, т. е. в простой двухчастной форме (А-Б). В таком виде это произведение и было напечатано Агапкиным в 1914 году в Москве. Стало быть, никаких изменений в текст за эти два года не вносилось. И откуда выпорхнул лживенький интернет - мотылек, бякающий крылышками об авторстве Якова Богорада, совершенно непонятно. Тут даже совместную работу над Trio при всем желании никаким боком не приклеить, не то что соавторство в сочинении целого классического русского пехотного марша.
Ведь так, господа рерайтеры?
Это уже потом начались настоящие чудеса.
Подхваченная армейскими трубами огромной страны, обласканная всенародной любовью, оплодотворенная перьями лучших инструментовщиков для духового оркестра, двухчастная кавалерийская рысь быстро превратилась в легендарный армейский марш беспрецедентно высокого накала и неисчерпаемой глубины простых человеческих чувств.
И в этом его бессмертие.
Бард Аркадий Федотов
Еще в лейтенантских погонах судьба забросила меня на Дальний Восток, в Приморье, где я прослужил почти пять лет в должности военного дирижера полкового оркестра. Служба была суровой, условий для поддержания высокого уровня профессионального мастерства не было, и потому любая возможность побывать в крупном городе с нормальной культурной жизнью воспринималась в те дни как щедрый подарок судьбы. По этой причине, когда в часть приходила кодограмма с вызовом на окружные сборы, я сразу начинал чувствовать себя именинником. Провести в Хабаровске несколько служебных командировочных дней для дирижера с китайской границы было равносильно поездке на какой-нибудь крупный культурный форум, и такая командировка требовала серьезной подготовки. Обычно я просил библиотекаря гарнизонного дома офицеров разыскать для меня все номера окружной военной газеты, содержащие материалы о творческой деятельности дальневосточных поэтов и композиторов, и внимательно их изучал, отсеивая крупицы необходимого мне материала.
Угрюмый и неприветливый Хабаровск, столица Приамурья, милостиво приютил на своих прибрежных холмах штаб Дальневосточного округа и вместе с ним окружной военный оркестр и ансамбль песни и пляски. Краевой драматический театр и краевая филармония с неплохим симфоническим оркестром придавали городу особый шик и поднимали, по сути, провинциальную культурную жизнь почти до столичного уровня.
В то время я серьезно интересовался историей русской военной музыки и, в частности, социальным феноменом легендарного старинного марша ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Зная, что в Хабаровске живет и работает автор одного из самых удачных текстов, положенных на эту бессмертную музыку, я, накануне отъезда в очередную командировку, пробился по шипящему телефону через несколько позывных и упросил начальника военно-оркестровой службы округа обязательно познакомить меня с поэтом Аркадием Федотовым, работавшим валторнистом в окружном ансамбле песни и пляски.
В Хабаровске, заполучив заветный телефон, я принялся названивать дежурному по ансамблю, чтобы попытаться встретиться и поговорить с известным на всю страну человеком в привычных для него условиях.
Жизненный путь Аркадия Яковлевича Федотова в общих чертах я уже знал из газет.
В предвоенные школьные годы он участвовал в самодеятельности, что позволило ему освоить музыкальную грамоту. Потом началась война. В 1944 году после четырехмесячного обучения в ремесленном училище Федотов работал токарем на одном из военных заводов Хабаровска. Спустя четыре года его призвали в армию: служба проходила в городе Красноводске Туркестанского военного округа в аэродромно-строительных войсках. Здесь он освоил профессии бетонщика, моториста, электрика, и в это же время начал писать стихи. На скромное солдатское жалованье купил гитару и организовал самодеятельность в своей части. Дирижер, услышав песни Федотова, перевел его на службу в полковой оркестр, где Аркадий быстро освоил сложный музыкальный инструмент – валторну. Уволившись в запас, сержант Федотов, как и Василпий Агапкин, музыку не оставил и целых 35 лет проработал в оркестре ансамбля песни и пляски Краснознаменного Дальневосточного военного округа. Здесь и настигла его слава популярного армейского поэта – песенника. Им были написаны тексты более чем к ста мелодиям, гулявшим по репертуарным планам военных ансамблей и оркестров
Более всего другого меня интересовала самая яркая страница творческой биографии поэта, и я надеялся в личной беседе разузнать подобности написания песни на мелодию старинного русского марша ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ.
Когда в трубке прозвучало «дежурный по ансамблю слушает», я представился и попросил пригласить к телефону валторниста Федотова. Однако оказалось, что ансамбль уехал на гастроли в Комсомольск - на –Амуре, и вернется только через неделю. На другой день я пожаловался на неудачу композитору Эдуарду Казачкову и тут же был вознагражден тоненькой тетрадкой его мемуаров, в которой совместной работе с Федотовым уделялось несколько листов.
Из рукописи я узнал, что слова к знаменитой мелодии были созданы летом 1965 года во время гастрольной поездки ансамбля на теплоходе «Ерофей Хабаров». По воспоминаниям самого Федотова,едва теплоход отчалил от берега, неожиданно из динамиков, установленных на дебаркадере, грянул марш «Прощание славянки» Музыка сразу же отозвалась в душе властным требованием соответствующих стихов. В кубрике зазвучала гитара и через несколько часов был готов первый вариант бардовской песни, тут же положенной на ноты удожественным руководителем ансамбля майором Валентином Савельевым. И сразу началась доработка варианта для хора и оркестра. Работалось и трудно, и вдохновенно. Через две недели после возвращения с гастролей ансамбль выступил в окружном Доме офицеров Хабаровска перед ветеранами. Тогда-то и состоялась премьера будущей всемирно известной песни о марше ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ, над которой скрестились лира и перо самого знаменитого дальневосточного барда, валторниста Аркадия Федотова.
Этот марш не смолкал на перронах,
Когда враг заслонял горизонт.
С ним отцов наших в дымных вагонах
Поезда увозили на фронт.
Он Москву отстоял в сорок первом,
В сорок пятом — шагал на Берлин,
Он с солдатом прошёл до Победы
По дорогам нелёгких годин.
Припев:
И если в поход
Страна позовёт
За край наш родной
Мы все пойдём в священный бой!
И если в поход
Страна позовёт
За край наш родной
Мы все пойдём в священный бой!
В священный бой!!!
Шумят в полях хлеба.
Шагает Отчизна моя
К высотам счастья,
Сквозь все ненастья —
Дорогой мира и труда.
К высотам счастья,
Сквозь все ненастья —
Дорогой мира и труда.
И если в поход
Страна позовёт
За край наш родной
Мы все пойдём в священный бой!
В священный бой!!!
Имея в портфеле изначальный вариант* федотовского текста, я возвращался домой в приподнятом настроении. За окнами вагона один за другим проплывали воинские гарнизоны и я знал, что в каждом из них марш ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ, как святыню, лелеит в душе каждый солдат и офицер. Но как и зачем Господь закладывает в сердца человеческие этот высочайший символ самоотверженности мне предстояло узнать только спустя много лет.
В Уссурийске я попрощался с офицерами, ехавшими со мной в одном купе и пересел в автобус, к вечеру доставивший меня в гарнизон Чернятино. Выйдя на остановке, я едва не ахнул. В лучах заходящего солнца окружавшие городок сопки фантастично светились нежным розовым цветом дальневосточного багульника. Зрелище увлекло, и любуясь красотами природы, я вдруг отчетливо понял, почему свой первый сборник стихов бард Аркадий Федотов назвал так странно и так романтично - «Пора багульника».
*Этот марш не смолкал на перронах
В дни, когда полыхал горизонт.
С ним отцов наших в дымных вагонах
Поезда увозили на фронт.
Он в семнадцатом брал с нами Зимний,
В сорок пятом повел на Берлин.
С ним к победам шагала Россия
По дорогам нелегких годин.
Мы бились с врагом
За наш отчий дом,
За край милый наш.
Греми, греми, заветный марш!
В своём пути тверда,
Мужает Отчизна труда.
К ней нашу верность,
К ней нашу нежность
Храним всегда, храним всегда.
И сегодня, как гимн-обещание,
Там, где праздничный щелк загорит,
Над землею славянки прощание,
Как бессмертная птица, парит.
Марш гремит боевыми аккордами,
И за ним повторяет страна
Эту древнюю заповедь гордую,
Эту клятву на все времена.
Мы славу поем
Про наш отчий дом,
Про край милый наш.
Греми, греми, заветный марш.
В своем пути тверда,
Мужает Отчизна труда.
К ней нашу верность,
К ней нашу нежность
Храним всегда, храним всегда.
(под редакцией Ю Леднева)
