Труппа Московского Художественного театра никогда не испытывала недостатка в блистательных актрисах и настоящих красавицах. Но встречались среди них те, чья победоносная женственность вызывала особое отношение, близкое к преклонению. К весеннему празднику мы предлагаем вам рассказ о пяти красавицах раннего периода истории МХТ – первых нескольких десятилетий существования театра.
Мария Андреева
С детства она была настолько красива, что ее портреты писали Илья Репин и Иван Крамской. На сцене она производила столь сильное впечатление, что под ее обаяние подпадали Лев Толстой и Антон Чехов. Немирович-Данченко называл ее «великой мутилой» – Мария Андреева действительно вносила немалую смуту в жизнь Художественного театра. Будучи гражданской женой Максима Горького, она вместе с ним занималась революционной деятельностью: вступила в РСДРП и так успешно искала деньги для партии, что заслужила от Ленина прозвище товарищ Феномен, ставшее в итоге ее партийной кличкой. Андреева вскружила голову Савве Морозову, главному меценату Художественного театра, и отчасти, что называется, «перенаправила денежные потоки»: теперь Морозов финансировал газету «Искра» и вместе с Марией Федоровной и Горьким обдумывал планы создания в Риге новой труппы. Андреева пыталась переманить туда даже Василия Качалова! В общем, когда в 1904 году Мария Федоровна сначала взяла длительный отпуск в Художественном театре, а затем и вовсе покинула труппу, с облегчением вздохнули не одни лишь актрисы МХТ.
В 1905 году случилась трагедия: Савва Морозов застрелился в отеле в Каннах, оставив записку «В моей смерти прошу никого не винить». Как стало известно, незадолго до гибели миллионер отдал Андреевой страховой полис на предъявителя, оформленный на случай его смерти. Сумма в полисе прописана была колоссальная – сто тысяч рублей.
Ольга Гзовская
На момент вступления в труппу МХТ в 1910 году, Ольга Гзовская была уже настоящей звездой императорской сцены. Спектакли Малого театра, в которых она играла главные роли, пользовались необычайной популярностью. Особенно «Молодежь», пьеса Макса Дрейера, где она выходила в образе Эрики, невесты молодого человека, который кончал жизнь самоубийством. Эрика так полюбилась публике, что предприимчивые московские кондитеры выпустили конфеты и пирожные «Эрика», а парфюмеры – духи «Эрика».
Путь в Художественный театр для Гзовской начался… с курорта. Там, у целебного источника, молодая актриса познакомилась со Станиславским, который тоже находился на отдыхе. Гзовская спросила, не согласится ли Константин Сергеевич заниматься с ней актерским мастерством – и он ответил утвердительно. Занятия продлились не один год, и почти сразу Станиславский решил, что Ольга должна войти в труппу МХТ. Что вызвало сильное сопротивление дирекции МХТ и напряженную переписку между Станиславским и Немировичем-Данченко. Последняя стала следствием неприятной сцены: когда Гзовская появилась на одной из репетиций, любимица Немировича Мария Германова закатила скандал, спрашивая, а на каком, собственно, основании актриса Малого театра пользуется репетиционными помещениями МХТ?
И все же Гзовскую приняли в труппу Художественного театра. Она сыграла там несколько ведущих ролей, в том числе и Офелию в «Гамлете». Но в итоге ушла из МХТ. Ведь Гзовская чувствовала себя премьершей, а в основе существования театрального детища Станиславского и Немировича-Данченко лежал постулат: нет маленьких ролей, есть небольшие актеры.
Алла Тарасова
Театральная Москва узнала об актрисе Алле Тарасовой в 1916 году, во время Первой мировой войны. Тогда во Второй студии МХТ вышел спектакль «Зеленое кольцо» по пьесе Зинаиды Гиппиус о современной молодежи, где 18-летняя Тарасова исполняла роль Финочки, девушки, переживающей семейную драму. «Вся Москва полюбила Финочку», – свидетельствовал Вадим Шверубович. Была напечатана почтовая карточка с портретом Тарасовой в этой роли, пользовавшаяся особенной популярностью у молодых военных, отправлявшихся на фронт.
В другую войну, Гражданскую, Тарасова стала настоящей палочкой-выручалочкой для «Качаловской труппы», которая давала свои спектакли на Юге России, а затем и в Европе. Поражающая какой-то здоровой, горделивой, позитивной красотой, особенно ценимой в страшное время катаклизмов, она играла молодых героинь. И много позже, во второй половине 1930-х, именно Тарасова стала той самой Анной Карениной, ради которой люди выстаивали ночи в очередях у касс МХАТа, надеясь купить билет на прославленный спектакль Немировича-Данченко.
Первого мужа Тарасовой – гардемарина, офицера Добровольческой армии Деникина Александра Кузьмина – МХАТ буквально спас. Станиславский и Немирович-Данченко устроили его служить в театр – артистом вспомогательного состава, затем помощником режиссера, и тем самым укрыли от репрессий. Вторым мужем Аллы Константиновны был великий актер Иван Москвин. В третий раз, в 1945 году, она вышла замуж за генерал-майора авиации Александра Пронина.
Вероника Полонская
Имя этой актрисы Художественного театра навсегда связано с судьбой Владимира Маяковского – кто же не помнит предсмертную записку поэта: «Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская»? Вероника Витольдовна или Нора, как все ее называли, была тем человеком, кто последним видел Маяковского. Его самоубийство потрясло ее на всю жизнь.
Нора была ослепительно хороша собой. «От нее исходила какая-то сияющая женственность. Необыкновенной красоты фигура, лицо – нежнее и мягче любого классического образца. А главное, она была прекрасный, умный, глубоко чувствующий человек», – так писала о своей подруге актриса МХАТа Софья Пилявская. Дочь звезды немого кино Витольда Полонского, Нора поступила учиться в школу при МХАТе в 1924 году, в 16 лет. Вскоре в нее влюбились едва ли не все мужчины театра. А она вышла замуж за Михаила Яншина – безумно талантливого и обаятельного молодого артиста, который в 1926 году проснулся знаменитым после премьеры «Дней Турбиных», где играл Лариосика. Яншин дружил с автором пьесы «Дни Турбиных» Михаилом Булгаковым, и Булгаков присутствовал на их с Норой венчании. Но брак оказался несчастливым, к тому же через некоторое время Нора познакомилась с Маяковским...
Актерская судьба Вероники Витольдовны Полонской не была удачной. А в памяти тех, кто ее знал, она осталась скромной, деликатной и очень эмпатичной женщиной.
Софья Пилявская
Как и Нора Полонская, Софья Пилявская, принятая в труппу МХАТа в 1931 году, была ослепительно красива. Настолько, что ее муж, артист МХАТа Николай Дорохин, глядя на статую Венеры, говорил: «Моя-то Зося получше будет!» А Вадим Шверубович так вспоминал о молодой Пилявской: «Зимой с Зосей еще как-то можно было ходить по улицам, но летом просто невозможно».
При этом характер у нее был – совершенно не роковой женщины. Ее красота не разбивала семьи, с ее именем не связано никаких авантюрных историй. «Гордая полячка» (Софья Станиславовна происходила из польской дворянской семьи) всю жизнь любила одного мужчину – своего мужа. Она оберегала и поддерживала его, когда НКВД склоняло Дорохина к сотрудничеству (что было не один раз, и стало причиной ранних проблем Николая Ивановича с сердцем), ждала из поездок на фронт – во время Великой Отечественной войны Дорохин возглавлял мхатовскую концертную бригаду артистов. После безвременной смерти супруга в возрасте 48 лет Софья Станиславовна так и не вышла замуж. Николай Дорохин умер внезапно – от разрыва сердца, в тот момент, когда он и Софья Станиславовна пришли праздновать Новый год к Ольге Книппер-Чеховой, что было их семейной традицией.
Все ее мхатовские роли – даже отрицательные – были отмечены отблеском ее благородной красоты. И в них, и в том, как Софья Станиславовна держалась в жизни, отчетливо ощущалась ее принадлежность к «старой», дореволюционной культуре. И это завораживало.
