На похоронах к ней подошла Ольга, обняла и выказала соболезнование. Анна смотрела на неё, понимая, что именно эта женщина скрывает то, что ей так нужно, и договорилась встретиться с ней на следующий день.
- Рассказал всё же? – сразу догадалась Ольга, пряча глаза. – Ладно-ладно, - вздохнула, кивая головой. – Если так нужно – расскажу. Ко мне лучше приходи, ждать тебя буду завтра в обед.
И Анна смотрела вслед женщине, слушая, как ухает сердце. Завтра. Она узнает всю правду завтра.
Начало истории
Предыдущая глава
Ольга открыла дверь сразу. Анна только занесла руку, чтобы постучать, как перед ней предстала хозяйка.
- Проходи, - посторонилась, впуская гостью, и Анна вошла, ощущая себя на приёме у врача, от которого зависела её жизнь.
На столе стоял коньяк и лежала закуска.
- Не пью, - решила предупредить Петренкова, но Ольга уже разливала по двум стопкам расслабляющий напиток.
- Это ты там где-нибудь не пей, а тут придётся, - подвинула стопку, указывая на место рядом с собой. – Давай, - подняла небольшую ёмкость. – Мне тоже смелость нужна.
Ольга стукнула толстое стекло о соседское и опрокинула в себя всё содержимое. Крякнув, потянулась к колбасе, заедая шоколадную горечь. И начала рассказ.
Двадцать пять лет назад
Ольга смотрела на потное измождённое лицо жены Семёна Павловича, пребывающей в беспамятстве, и ей хотелось реветь. Да-да, именно реветь, потому что у Анны уже было два выкидыша. Первый на четвёртом месяце, второй и того раньше. И ни подающий надежды муж не помог, ни лечение. Организм отторгал плод, не желая дать возможность испытать радость материнства. Женщина была располагающая, такую жалеть каждый станет, никогда слова плохого от неё не слышали. И через такое испытание проходит.
В соседней палате была другая: молодая, сильная женщина, у которой уже двое своих детей. Теперь вот пришла за третьим, как говорится.
Решение пришло практические сразу. Ольга бросилась в соседнюю палату помогать с родами, пока Семён дрожащими руками заворачивал свою мёртвую новорождённую дочь. Как сказать об этом жене, он не знал, когда она придёт в себя. Внезапно Ольга вернулась и забрала младенца из рук недоумевающего отца.
- Так надо, - шепнула ему, выскальзывая из двери.
Приехала Тамара Круглова из соседней деревни Огарёвки к родственникам, да тут, что говорится, и прихватило. Третий раз, уж привыкла, хоть и всего двадцать четвёртый год пошёл.
Ольга проникла в палату с ухающим сердцем, смотря на широкую спину Виктора Петровича, принимающего младенца. Старый врач знал своё дело, разговаривал с роженицей, говоря, что делать. И Ольга с интересом смотрела на мальчика, которому врач завязывал пуповину.
Они стояли к Тамаре спиной, пока помощница заканчивала с ней, и Ольга приоткрыла простынь, показывая Виктору Петровичу девочку. Без слов было ясно, чья это дочь, и врач горько вздохнул, устало прикрывая глаза.
- Кто у меня, доктор? – крикнула ему Тамара, и он набрал было в лёгкие воздуха, чтобы ответить, как Ольга положила на его ладонь свою руку и заглянула в глаза.
- Девочка, - ответила за него, и почувствовала, как вздрогнул врач, серея от испуга. Он покачал головой, давая понять, что не станет, он не будет так поступать. Он не сможет!
- Третий, Виктор Петрович, третий мёртвый? – шептала быстро и тихо Ольга. - Она не вынесет, - умоляла, укладывая рядом младенца и забирая того, другого.
- Девочка? - продолжила меж тем Тамара, - а мы думали пацан. Ну ничего, пусть девочка. Боевая будет!
- А эта ещё родит, видите, как всё просто, - кивнула на мечтающую женщину.
- Нет-нет, - сопротивлялся тот и услышал, как из соседней палаты раздался душераздирающий крик. Он был таким оглушающим и тревожным, забирался в самое нутро. Все застыли, пронзённые болью и страхом.
- Он сказал, он сказал ей, - испуганно запричитала Ольга. – Она не вынесет, она что-то с собой сделает. Вспомните Нину Королёву!
Молоденькая девушка вышла в окно, узнав, что ребёнок родился мёртвым. Восприняла спокойно, так тихо и умиротворённо, будто бойцом была. Поглядела на сына да в окно. Жарко было, решили открыть, чтобы воздуха хватило. А она взяла и бросилась. Никто даже подумать не мог, что такое будет. Потом узнали: желанный ребёнок.
Погиб муж, вот сына так ждала, последней надеждой был, продолжением. Двоих потеряла в одночасье. Долго о ней говорили потом, вот и теперь Ольга напомнила.
Ребёнок закряхтел на её руках, и она буквально выбежала с украденным свёртком, оставляя за спиной старика один на один с подлогом. Он облокотился и тяжело дышал.
- Виктор Петрович, - позвала помощница, - вам плохо?
Она подошла ближе, предчувствуя какую-то беду.
- С ребёнком что-то не так? – испуганно спросила Тамара. – Скажите мне. Что-то не так?
А помощница смотрела на младенца без признаков, положив руку на плечо старого врача.
Ольга пыталась не размышлять о том, что сейчас совершает подсудное дело. Она думала только о тех людях, которых искренне было жалко. К тому же она слышала разговор Тамары с кем-то по телефону, что на всё воля Божья. О чём говорила та, конечно, неизвестно. Но Ольга прокручивала в голове фразу, решила, пусть речь идёт о детях. Она привыкнет, она справится. А вот Анна…
Буквально ворвалась в палату, где Семён пытался успокоить жену.
- Вот ребёнок, вот ребёночек, - улыбалась ласково, выдавая чужого. – Мальчик. Поздравляю. А я его взвешиваться носила, - врала безбожно. Только Анна всё равно не распознала бы лжи. Она протянула трясущиеся руки в сторону младенца, и слёзы продолжали течь, но на этот раз другие. Счастливые.
Лицо Семёна побледнело. Он не отрывал глаз от кряхтящего чуда, а потом перевёл взгляд на Ольгу.
- Так надо, Сём, так лучше, - плакала она вместе с ними, поглаживая по спине, пока он приходил в себя, а Анна прижимала к себе мальчишку. Она дала ему грудь и понемногу успокаивалась, понимая, что живой. На этот раз живой.
Два выкидыша не прошли даром. После первого у неё выпадали волосы, после второго был нервный срыв. Теперь она плакала от счастья. Живой!
- Отказница она, - врала Ольга, пытаясь и сама поверить в то, что не нужен Тамаре мальчишка. – Отказаться хотела, - горячо шептала ему на ухо.
Не могла же сказать, что у матери забирает. Сейчас любая ложь казалась спасительной.
- Ксюшенька, - прижимала к сердцу чужое дитя, не ведая, что её настоящее в той палате, где в немом плаче сотрясаются плечи настоящей матери. Тамаре казалось, что она до сих пор слышит голос той, что только что покинула её тело, и оплакивала чужое дитя.
Виктор Петрович теперь сидел прямо на полу, обхватив голову руками, и Тамара поняла, что он сопереживает ей сильно и эмоционально. Хороший врач, сделал всё, что мог.
И пока одна плакала от счастья, вторая от горя. И знали эту тайну только трое.
- Ребёнка нужно унести, - потянулась Ольга за мальчиком.
- Можно ещё подержать, пожалуйста, - Анна смотрела на мужа со страхом, будто, отдай она его, больше не увидит.
- Тебе принесут его чуть позже.
- Её, - поправила она мужа. – Ксюшу.
- Это мальчик, - сказала Ольга.
- А мне говорили…
- Так бывает, бывает, - махнула она, понимая, что Семён всё ещё не пришёл в себя. – Ошиблись, бывает. Разве важно кто? Главное – здоровенький.
И Анна согласилась, покрывая поцелуями маленькие пальчики.
Ольга всё же высвободила ребёнка из рук новой матери и вынесла из палаты. Соседняя была приоткрыта, и помощница остановилась, встречаясь глазами с Тамарой. И эти глаза потом преследовали её всю жизнь.
После, когда Семён узнал правду, они сидели в кабинете Виктора Петровича.
- Посадят нас всех, - вынес вердикт старый врач. Теперь их троих связывала страшная тайна, на которую пришлось пойти. – И я хорош, - ругал себя. – Растерялся, онемел. И кто скажет, что за спиной сорок лет практики?
Только и без слов было ясно. Не просто Петренков для него коллега – протеже. Сын друга.
Молчали, а что тут скажет. Семён порывался взять вину на себя.
- Тебя посадят, что с женой будет? – спросила Ольга. Он и сам видел, как радуется Анна, слышал её крик, когда она не увидела младенца рядом, а он не нашёл сил сразу обо всём рассказать.
Потому они дали себе клятву молчать.
Продолжение здесь