Документальной частью этой публикации я решил начать обсуждение награждений личного состава РКВМФ.
Вот наградной лист на командира торпедного катера номер 10 1-го звена 2-го отряда 4 дивизиона торпедных катеров лейтенанта Сергея Бортника, оформленный 20 или 21 июня 1944 года. Он родился в 1916 году, служил в РКМВФ с 1939 года, до этого был награжден медалью "За оборону Ленинграда".
20 июня при "атаке кораблей противника стремительной атакой затруднял маневрирование миноносцев и этим обеспечил потопление миноносца ТКА №37". То есть своими манёврами торпедный катер под командованием лейтенанта Бортника способствовал тому, что другой торпедный катер смог удачно торпедировать и потопить вражеский миноносец. При этом вражеский снаряд пробил корпус катера лейтенанта Бортника в районе моторного отсека, разбил правый мотор и убил катерного боцмана. В итоге умелый действий командира катер был всё-таки выведен "из-под огня противника и своим ходом приведён на базу".
Орден Отечественной войны 1-й степени.
Вот представление лейтенанта Бортника к ордену Красного Знамени, оформленное 19 июля 1944 года, то есть меньше, чем через месяц со дня оформления первого представления.
Под прикрытием сильной дымовой завесы торпедный катер лейтенанта Бортника 4 июля 1944 года торпедировал и потопил тральщик противника. Чего ожидал 2 недели командир дивизиона? Может быть, фактов, подтверждающих потопление вражеского тральщика?
За участие в десантной операции на острова Муху и Эзель в Балтийском море лейтенант Бортник был награждён орденом Красной Звезды. Ниже приведено представление на третий боевой орден отважного и умелого катерника.
За одну ночь торпедный катер перевёз на остров около 500 бойцов и командиров 8-го Эстонского корпуса с миномётами, другим вооружением и боеприпасами.
18 февраля 1945 года экипаж торпедного катера сумел потопить вражеский транспорт водоизмещением 7000 тонн "на подходе к порту Либава". 25 февраля, действуя в составе группы из трёх торпедных катеров, лейтенант Бортник обнаружил "конвой противника в составе 2-х транспортов, 4-х сторожевых кораблей и 8-ми сторожевых катеров". Экипаж торпедного катера атаковал конвой и, торпедировав, смог потопить транспорт водоизмещением 8000 тонн. В этом представлении уже указана другая должность лейтенанта Бортника - командир звена торпедных катеров.
За эту боевую работу лейтенант Бортник был представлен ко второму ордену Красного Знамени. Приказом командующего КБФ 20 марта 1945 года лейтенант Бортник был награждён орденом Ушакова 2-й степени, то есть наградой формально на 1 ступень младше той, к которой изначально представлялся.
Интересно, можн найти данные о потерях двух этих транспортов "той стороны" в указанные даты? Где-то давно вроде бы встречал такой "бумажный" источник, но не помню теперь, где и что это было...
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевавать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Теперь публикации "про Степку" выходят дважды в неделю, по понедельникам и пятницам.
"Студебеккер" подскочил на очередной дорожной рытвине. Степка открыл глаза, взглянул на часы, снова подложил съехавшую кепку под голову, подтянул повыше пальто, которым укрывался, откинулся на сидение и попытался досмотреть прерванный сон. "Вальтер", засунутый за брючный ремент, давил на рёбра, но тратить силы, чтобы поправить пистолет помощник торогового атташе не стал. Грузовик нагруженный ящиками с патронами, натужно преодолевал очередной подъём горной дороги. Лейтенант "исэ" боролся со сном в кабине третьей от головы колонны автомашины.
Семь "студебеккеров" теперь направлялись в сторону Карса. Впереди колонны двигался "додж". Последний грузовик в колонне вёз тела убитых в перестрелке с черкесами турецких солдат и тело полковника, застреленного атаманом черкесов. Турецким взводом временно командовал пожилой солдат. Как называлось его звание, Степка не запомнил, но по разъяснениям дяди Прохора понял, что это звание соответствовало примерно старшему сержанту. У исполняющего должность командира взвода был очень ияжёлый взгляд и пушистые усы с обильной проседью. Тупецкий старший сержант ехал в кабине последнего грузовика.
А шофёром "Степкиного" грузовика был улыбчивый и молодой черкес по имени Абдул. Второй черекесский шофер вёл предпоследний грузовик колонны под "присмотром" Виктора. Обоих водителей-черкесов пришлось "задействовать", когда выяснилось, что в результате "турецко-черкесской перестрелки" образовалась нехватка турецких водителей. Седьмой (пустой) "студебеккер" понадобился для перевозки тел убитых турецких военных. Раненые турецкие солдаты ехали в кабинах грузовиков. Пять других пустых "студебеккеров" ещё ночью были перегнаны на иранскую территорию и теперь наверное уже были на полпути к своей "базе". Как только вчера черкесы покинули турецкую деревню началась процедура передачи боеприпасов. Здесь основную роль на себя взяли турецкий капитан и Яков Соломонович, быстро нашедшие между собой общий язык. "Шмайссеры" были почищены и возвращены в свои лакированные подарочные ящики. Магазины к ним снова снаряжены патронами и заняли свои места в тех же ящмках. В качестве компенсации за недостающие два ящика немецких "толокушек" турецкой стороне были переданы два "бергмана", сданные черкесами после ночного боя. В "додже" вместе с водителем ехали теперь только дядя Прохор и "доктор Алдар". Турецкий капитан пересел в кабину головного грузовика.
Полчаса назад закончились вторые сутки с того момента, когда лейтенант интендансткой службы на "додже", нагруженным медицинским оборудованием, в компании шестерых старых-новых сослуживцев миновал караульный пост у въезда в турецкую деревню. С той поры произошло много разных событий.
К исходу первых суток хирург-калмык по имени Алдар закончил наконец оперировать раненых черкесов и турецких солдат. Двух раненых ему пришлось оперировать повторно. Обе раненые в перестрелке между турками и черкесами женщины после операций чувствовали себя хорошо. Прооперированный мальчик, который до этого почти постоянно плакал, наконец улыбнулся, прореагировав так на какой-то вопрос своей матери.
Один раненый из всех прооперированных умер прямо на операционном столе, второй скончался через пару часов после операции. Но хирург и до этого в отношении умершего от ранения в живот черкеса давал "неблагоприятный прогноз". После завершения последней операции, оставив в "операционной" одну медсестру зашивать рану, Виктор вывел бледного хирурга в коридор, сунул ему в трясущиеся руки кружку с разведённым спиртом, помог снять забрызганный вдоль и поперёк кровавыми брызгами халат (уже третий по счёту) и уложил его в дальней комнате на лежанку, укрыв найденным рядом ватным одеялом. Акулина Ильинична "в процессе" поддерживала себя несколькими дозами "спиртового раствора" из кружки и продержалась на час дольше, перевязывая ещё легкораненых и сменив повязки у первых четырёх проперирванных (мальчику лет шести, двум женщинам и атаману черкессов). Но через два часа из дальней комнаты стал уже доноситься "храповый дуэт". При этом Акулина Ильинична выступала "первым голосом".
Атаман черкесов, которого большинство членов его отряда называли просто Бек, преодолел послеоперационный кризис, во время которого он поведал дяде Прохору о человеке, скрывающемся "в деревне около Карса" и которого, как выяснилось, в период оккупации в Элисте мог лечить от сильного бронхита Алдар. "Опознание" этого человека врачом по приметам, которые сообщил Бек, нельзя было признать стопроцентным. Но должность человека, которую он занимал в середине прошедшего года в оккупированной Элисте, заставляла отнестить к полученной информации со всей серьёзностью. Этот человек перед освобождением Элисты был заместителя начальника местной Абверкоманды.
"Просьба" дяди Прохора, обращённая к Виктору, относительно обеспечения его "автономной и устойчивой радиосвязью" была исполнена к вечеру первого дня пребывания группы в турецкой деревни. Перед закатом солнца на пограничный КПП прибыли радисты с рацией, направленные с Виктором ранее для обеспечения связи между курдским медным рудником и "базой"в Казвине, на которой распоряжался Филипп Кондратьевич.
Дядя Прохор одобрительно кивнул тогда запыхавшемуся Виктору, выпрыгнувшим из подъехавшего "доджа":
- Рация на месте?
- Так точно, товарищ начальник!
- Хорошо. Справитесь тут ночью без меня? Мне надо будет срочно связаться с Москвой по некоторым неотложным вопросам...
Виктор широко улыбнулся:
- Справимся, товарищ начальник! Не сумлевайтесь!
В первую ночь в деревне Степке удалось даже немного поспать. На "велосипеде" его подменили двое черкесов. Лейтенанту интендансткой службы оставалось только "следить за порядком". Виктор осуществлял "общее руководство", в результате которого две женщины из деревни ближе к полуночи принесли в дом, в котором был организован временный госпиталь, большой казан с блюдом, которое Альп Челик определил как "кокореч". Мясные колбаски, тушеные с овощами, были очень вкусными. Потом, правда, выяснилось, что в колбасках было не мясо, а бараньи потроха, жареные на углях. Но от этого угощение в представлении угощаемых хуже не стало. Турецкий капитан вообще заявил, что такого вкусного кокореча он не ел даже в Анкаре.
Утром вернулся дядя Прохор и за завтраком "на троих", состоящим из горячего торхана чорбасы и свежеиспечёных мягких бубликов, которые присоединившийся через полчаса к завтраку турецкий капитан назвал "симит", стал рассказывать новости и задавать вопросы. Не удержался он в начале и от эмоциональных оценочных суждений:
- Да, товарищи... Я вашему текущему начальнику палец в рот не положил бы!
Степка, допив вторую чашку кофе и сжевав четвёртый бублик, ответил:
- Филипп Кондратьевич вроде делает всё мягко и вежливо, а в результате получается твёрдо и строго...
- А как вы можете характеризовать Николая Константиновича, майора-смершевца? Мне предписано теперь в операции по "человеку из Абверкоманды" с ним дело иметь...
Степка и Виктор по очереди высказали свои впечатления и выводы от общения с майором-смершевцем. В целом их оценки совпали:
- Не очень удачный карьерист, который при этом "берега не путает" и чем-то был раньше обижен.
Суждение про "обижен" высказал Виктор, на что в ответ услышал:
- Как известно, на обиженных воду возят... Ладно, перейдём к делам. Самым сложным оказалось вас обоих "временно отсудить" у Филиппа Кондратьевича. Он никак не хотел вас отпускать без санкции своего московского начальства. Тут сыграло свою положительную роль, что Анастас Иванович сумел вспомнить меня в связи с одним делом пятнадцатилетней давности... Но сейчас не об этом. Второй по сложности задачкой было получить санкцию на то, чтобы наш неудачливый хирург-перебежчик поехал с нами и опознал, так сказать предполагаемого абверовца "лицом к лицу". Москва сообщила, что эта персона (если он конечно на самом деле тот, кого лечил Алдар) важна не только сама по себе как носитель очень интересной информации. Вместе с заместителем начальника той Абверкоманды перед освобождением Элисты пропали списки агентуры, которую немцы подготовили и собирались оставить в прикаспийском регионе. Кстати, приметы, сообщенные Беком, не полностью совпадают с теми, что есть в картотеке на этого персонажа в Москве. А фотография этого персонажа есть всего одна, групповая, где он стоит боком, лица почти не видно... Что ещё?.. Да, Николай Константиновичу по указанию Москвы удалось умерить пыл капитана Потапова, который как вы помните, всё от меня некую "расписку" намеревался получить относительно нашего "хирурга Алдара". Его с проектом этой расписки и вызвали в армейский Смерш на доклад к Николаю Контантиновичу. Такие вот бюрократические "рогатки" вдруг встали у него на пути... Хе-хе. Правда, поначалу капитан Потапов ерепенился, не хотел ухать, нажимал на то, что у него есть своё начальство. Пришлось и этот вопрос через Москву согласовывать... Худо-бедно, но решили этот вопрос. Так что теперь операция по "человеку из Абверкоманды" является совместной операцией ГУКР и ОКР. Вот так у меня весело ночь прошла. Всё понятно?
Виктор кивнул головой и развёл руками:
- Кто же в этой совместной операции одеяло на себя перетянет?..
- Риторический вопрос.
Степка не всё понял из речи дяди Прохора и из вопроса Виктора, но решил, что время задавать ему уточняющие вопросы пока не пришло.
К завтракающим в это время присоединился турецкий капитан и радостно сообщил, что ему наконец удалось договориться с черкесами о снятии блокады дома, в котором забаррикадировался взвод турецких солдат, и что раненых черкесов уже почти всех забрали приехавшие за ними родственники и стали развозить по их деревням. Вчетвером перешли дальше к обсуждению плана по завершению операции "боеприпасы в обмен на медь".
Дядя Прохор после завтрака, взяв Степку с собой "для познакомиться с Беком" и турецкого капитана в качестве переводчика, попросив Виктора заняться формированием "грузового конвоя". Во время этого посещения Бек узнал, что через сутки-двое посетители планируют его навестить в родовой деревне "вместе с доктором, который посмотрит, как его раны заживают":
- Или я сам буду, или мы вдвоём, или только придёт мой молодой друг!
- Якши!
Присутствующий при этом разговоре Алдар, занимающийся очередным осмотром ран атамана черкесов, услышав про то, что его пребывание на турецкой территории продлевается, явно обрадовался.
Дождь начался неожиданно, ещё быстрее он перешёл в ливень, который вскоре превратил "покрытие" горной дороги в сплошные потоки воды. "Студебеккеры" стали буксовать и буквально сползать с дороги. Колонна остановилась. К кабине "Степкиного" грузовика через пару минут подошёл дядя Прохор, пытающийся укрыться от падающих с неба водяных струй под своим "гражданским" зонтиком, и призывно помахал помощнику торгового атташе рукой:
- Степан, выйди на два слова!..
Степка надел кепку и спутился из тёплой и сухой кабины в размокшую дорожную глину. Под зонтиком у дяди Прохора не так сильно капало, но всё-таки спина у Степкиного пиджака (пальто осталось в кабине) очень быстро промокла. Старший боевой товарищ внимательно посмотрел в лицо лейтенанту "исэ" и сообщил:
- Как только дождь немного ослабнет, двинемся дальше. Через пару часов будет "точка рандеву". Мы разделимся. Колонна повернёт дальше на Анкару. Мне надо будет проехать до Трапезунда, проконтролировать начало погрузки меди на наш сухогруз в порту, а вам с Виктором нужно будет вместе с Алдаром сразу проехать к Беку... Тот персонаж в любой момент может почуять опасность и скрыться. Тогда опять ищи-свищи его... Но в этом случае уже мы будем виноваты. В точке встречи меня будеи ждать машина, а вам придется нанять или купить повозку... До деревни Бека от места встречи всего двадцать-двадцать пять километров, так что к вечеру вы должны добраться... Виктор знает также о возможных местах и времени нашей следующей встречи после того, как вы закончите в той деревне, а я - в Трапезунде. Никак не могу привыкгуть к его новому названию... Учти, что тот абверовец, если это он конечно, нужен живой. По крайней мере до того моментв, пока он не сообщит всё, что ему известно о пропавшей картотеке. Шофер в машине Виктора родом из той деревни, в которую вам нужно попасть. Он немного говорит по-русски, в плен к нам в шестнадцатом году попал... Деньги я Виктору передал. Всё понятно?
- Так точно, дядя Прохор!
- Ладно, садись обратно, дождь вроде бы прекращается, скоро поедем.
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.
