- Све-е-ерблю, су-у-ушу, кру-у-ушу... ску-у-уку да тоску-печаль, невесе-е-елие творю... Све-е-ерблю, су-у-ушу, кру-у-ушу...
Дребезжащий голос негромко выводил странные слова песни, и Лиде представилось, что он ей просто снится. Она пошевелилась, стараясь улечься поудобнее, и сразу же вспомнила качающийся рукав Сухоручкиного пальто, и, испугавшие её, тёткины откровения.
«Меня держат в плену!»
Ошеломлённая этим открытием, Лида резко села, и перед глазами заплясали чёрные мушки. Пытаясь избавиться от этого верчения, Лида зажмурилась, вдохнула медленно и глубоко.
- Закружило тебе? А не ворохайся так сразу! – посоветовал тот же голос. – На-ка, нюхни клоповничка, и всё схлынеть.
Что-то сухое и колючее мазнуло Лиду по носу, и она чихнула от резкого пряного духа.
- Вот, полегчало поди? Ты глазья открывай, не боися.
Лида послушно приоткрыла глаза и увидела рядом невысокую согнутую от времени старуху в жилете мехом наружу и огромных, будто не по размеру, лаптях. В руках та держала пучочек сухой травы, от которого неприятно пованивало клопами.
- Ты поднимайся, чай не валяться сюда пришла. До стола иди. Надо поговорить.
- Где я? – Лида обвела мутным взглядом комнатушку, приметив низкий потолок и стены в грязных разводах. – Меня похитили? Вам нужен выкуп?
- Да что ты, что ты, девонька. - старуха затряслась беззвучным смехом, и в груди что-то сипло заклокотало. – Ты сама пришла. Добровольно-о-о.
- Неправда! Меня стригушка завела! А её Сухоручка подбросила!
- Подбросить – подбросила. А дальше уж ты сама. Я рада, что мы в тебе не ошиблися.
- Кто – мы? Что вам нужно?
- А вот поди до стола. Там и потолкуем.
Напротив Лиды торчал грубо сколоченный низкий стол, больше напоминающий лавку. Она заметила его только теперь, как и парочку громоздящихся рядом широких пеньков. Чуть дальше из стены выпирала небелёная печка, шумно дышала от разошедшегося огня. Пламя гудело, в топке потрескивали дрова, но почему-то Лида совсем не ощущала тепла. Напротив, ей становилось всё холоднее!
Усевшись на один из пеньков, старуха поманила Лиду к себе. И когда та нерешительно приблизилась, выдала совсем неожиданное:
- Умение у тебя в руках, Лидка. За него сюда и позвали.
- Откуда вы знаете моё имя?!
- Дак в прошлом разе сама всему миру разболтала. На досветках.
- На каких досветках? – не поняла Лида.
- Да в Глуши же. На страшных вечерах.
Ни про какие страшные вечера Лида знать не знала, зато слово Глушь оказалось знакомым, вызвав в памяти слова бадюли. Дедок почти привёл её туда, только зачем – не сказал.
- Ты, вот что, времени не теряй. Вишь, приготовки все здеся, бери что надо да вырезай.
На лавке-столе и правда лежало несколько чурочек и ножик с поржавевшим лезвием. Он совершенно не годился для работы с деревом, но Лида всё равно ничего не собиралась делать.
Словно почувствовав её настрой, старуха вздохнула и скорбно подвела глаза, принялась жаловаться на тяжёлую жизнь.
- Волколак в наших краях заселился. Знаешь, наверное, что это за зверюга?
- Слышала. – не стала отрицать Лида. – Это оборотень. Про них и сказки написаны, и фильмы сняты.
- Фильмы... – фыркнула старуха и принялась расплетать хлипкую длинную косицу. – В лесу нашем волколак бродить. Сестриц моих сторожить! Как пришёл – не стало им, бедным, житья! Сидят по норам, бедняжечки, не могут носа наружу высунуть. Боятся, что учуеть и загрызёть!
Пошевелив редкие пряди сивых волос, старуха потянула за одну, совсем тонкую, и принялась сматывать её на манер клубка. И снова завела давешний неприятный напев: «Све-е-ерблю, су-у-ушу, кру-у-ушу... скуку да тоску-печаль, невеселие творю... Све-е-ерблю, су-у-ушу, кру-у-ушу...»
Растерянная Лида молча наблюдала за её действиями.
Когда моток достиг размеров грецкого ореха, старуха отсекла его от остальных волос, черканув по ним ножом.
- Это тебе, - подтолкнула в Лидину сторону. - Используешь на перевяз.
- На какой перевяз? – клубочек вызвал у Лиды неприятное чувство. Он походил на растрёпанный кокон какого-то насекомого, прикасаться к нему было противно.
- Вот бестолковщина! – старуха зло зыркнула на Лиду и, словно спохватившись, залебезила следом. – Ты прости, деточка, не хотела обидеть. Нервная я стала. Сестриц дюже жалко! Пропадають сестрицы-то! Ну, как не успеешь с самоделками? Тогда – всё!
- А Сухоручка тоже ваша сестра?
- Младшенькая. А старшие всё по норам, по норам прячутся! От волколачьего напору стерегутся! Только тени свои и могут послать, через них связь держим. Да хоть сама погляди на сердешных.
Старуха махнула рукой, на длинные тени-отростки, вдруг потянувшиеся из углов. Сокращаясь и дёргаясь, постепенно они слепились в четыре жутких нечеловеческих силуэта. Один был горбатым и тонконогим, у второго змеёй шевелился утыканный шипами хвост, третий упёрся в пол огромным носом-огурцом, у четвертого из головы прорастали острые рога. Беспрестанно шевелясь и подёргиваясь как марионетки, силуэты поплыли в сторону стола, и Лида сжалась, мечтая оказаться подальше от этого места. Ей показалось, что тени нацелились на неё, смотрели скрытыми во мраке глазами и ждали! Ждали!..
- Сестрицы. Только так и подають о себе знак, что не тронул их ещё волколачень, не добрался. Ты уж постарайся, девонька. Подмогни, умелица наша!
- Вы можете нормально сказать – что вам от меня нужно? – Лида расслабилась только тогда, когда тени заползли обратно в углы и полностью растворились.
- Кукляшек. Болванчиков деревянных. Ты же на них мастерица.
- Куклят я могла бы сделать и дома. Достаточно было попросить, а не тащить сюда!
- Дома нельзя. Не вышло бы дома-то. – забормотала старуха, подталкивая к Лиде чурочки. – Из энтой, что поболе – волколака вырежь. А из другой – кошака.
- А кот вам зачем? Он тоже... – Лида споткнулась на следующем слове, - оборотень?
- Он-то? Да ну. Обычный кот. Наглючий, правда. С волколаком шатался, дружбу водил. Ты делай, Лида. Времечко дорого. А я уж отблагодарю!
- Но почему я?
- Умение у тебя. Самоделки твои желания исполняют. Я давно тебя приметила, ещё с досветок.
- Но зачем было действовать так грубо? Почему вы нормально не попросили?
- А ты бы поверила? В волколака? Поверила бы?
- Н-нет, - честно ответила Лида.
- Вот то-то и оно. А здеся чего ж отпираться – бери да делай.
Лида взяла деревянную чурочку, повертела в руках. Работу ей предлагали достаточно простую, вырезать фигурки волка и кота для неё не представляло труда. Вот только не хватало деталей – описания того, как должен выглядеть этот волколак. Наверное, он – копия волк? Похожий на того, которого она видела во сне. Хорошо бы взглянуть на картинку, чтобы подметить особенные детали.
- Фильмы же смотрела про перевертней, – старуха подтолкнула поближе ножик. – Вот и изобрази. А кошак и вовсе обычная тварина. Детали здеся не важны. Главное я после добавлю.
- Ржавым ножом фигурку не вырезать. Мне нужны мои рабочие инструменты.
- Не привередничай, девонька. Что есть – то и используй.
- Не получится ножом. – заупрямилась Лида. Ей не хотелось выполнять этот странный заказ. Стало жалко зверей – и волка, и кота. Чем может навредить сестрам старухи обычный кот? И что это вообще за сестры, способные предстать в виде теней? Да и объяснения старухи выглядели фальшиво – ради пары обычных самоделок не стоило городить такой квест со стригушкой.
Помолчав, Лида поинтересовалась у бабки, что та планирует делать с фигурками.
- То тебе не касается, девонька. Ты дело знай. За тем тебя сюда привели.
- Я же сказала, что этим ножом не получится. Тут нужны специальные инструменты.
- Вот заладила своё! – рассердилась старуха. – Ты попробуй вначале, а после говори.
- Не выходит у тебя добром? – хмыкнули сзади, и откуда-то в комнате объявилась Сухоручка. – А я говорила, что силой нужно. Припугнуть девку - и готово.
- Чего раньше времени припёрлась? – огрызнулась на неё бабка. – Мы с девонькой почти сговорилися. Верно, Лидуша?
- Ничего мы не сговорились. – Лида посмотрела на Сухоручку. – Хотите кукол – верните меня домой. Тогда сделаю вам волколака.
- Ишь, мудрая какая. Не для того тебя сюда тащили, чтобы возвращать. Здесь делай, а не то!.. – Сухоручка сунулась к Лиде, распялив тонкогубый рот, продемонстрировала мелкие острые зубы.
«Как у акулы» – подумала Лида, отшатнувшись, и больно стукнулась затылком о стену.
Мир вокруг подёрнулся дымкой, а потом предстал перед ней в истинном своём виде - исчезли печка, стол-лавка и пни, сейчас Лиду окружала лишь земля да торчащие из неё корни. Она оказалась в глубокой и сырой норе!
