В верхушках сосен гудел ветер. Гудел зло и натужно, словно был недоволен тем, что деревья мешают ему тащить по трассе белую позёмку. Справа от дороги виднелись занесённые снегом избы, половина которых была разрушена: фашисты раскатали дома на брёвна, чтобы построить укрепления. Кое-где торчали крошечные сараи. На небольшом расстоянии от заброшенной и разорённой деревни чернели виселицы, ещё не убранные красноармейцами.
В десяти километрах от этих мест готовилась Городокская наступательная операция войск Первого Прибалтийского фронта. Целью было ликвидировать образовавшийся на завершающем этапе Невельской операции Городокский выступ, охраняемый частями армии «Центр», завладеть городом и оттуда наступать на Витебск.
Матиас опустил глаза и кинул быстрый взгляд на своего соседа. Коля сидел, закутавшись в толстый пуховой платок по самые уши, так что торчал только острый бледный нос. Ишь, не мёрзнет ведь, а всё одно надевает на себя и пятое, и десятое.
- Капитан, вон там конвой, видать уже! – простёр вперёд руку лейтенантик, которого послали за Матиасом.
Застали на печи. Лежал, пялясь в потолок, вспоминал, как снова оказался на фронте. Хотя нет, не совсем на фронте. Всё-таки, до передовой было двадцать километров. Но всё же на войне. Уже неплохо. После того, как выписался из госпиталя, рвался бить фашистов, но все только качали головой. Куда с таким ранением? В тыл, однозначно. Так продолжалось, пока не появился полковник Ропот. Заявился за день до отправки в Башкирию, немного побеседовал, потом кивнул самому себе и спросил, чего, мол, хочешь? Зачем везде пишешь, что воевать хочешь? Матиас честно ответил, что больше всего жаждет бить фашистов.
- Фашистов мы и без тебя победим, - сурово ответил полковник. – И очень скоро, вот увидишь.
- Так что же мне дома сидеть?! – не выдержал Матиас. – Стыдно же! Могу я и автомат держать, и…
- Держать-то ты можешь, - перебил полковник. – Да только нужен ты родине в ином качестве. Это я тебе точно говорю. Считай, что нюх у меня на такие вещи. Профессиональный.
- Про что это вы, товарищ полковник? – не понял Матиас.
Но лучик надежды тогда блеснул уже. Впервые за две недели. Неужели не отправят в тыл?!
- А про то. Есть у нашей армии и другой враг. Скрытый.
- Шпионы, что ли? Диверсанты?
Ропот поднял руку. Мол: погоди, не гони лошадей.
- И на эту мразь есть у нас люди. И этих переловим. Я про другого врага. Поопасней. И на всякий случай скажу сразу: этот бой так же опасен, как под вражьими пулями ходить. Даже, может, похуже будет. Но дело это нужное, и делать его надо. Вот только не каждый способен. Потому и пришёл я к тебе, капитан. На танке ты отъездил своё. Это прямо говорю. Забудь. Но пользу родине принесли ещё очень даже способен.
- Да я… Я хоть куда! – захлебнулся от радости Матиас.
- Погодь-ка! – остановил Ропот. – Не суетись. Не люблю. В общем, ответ мне сейчас потребен. Родина и товарищ Сталин зовут. Готов ответить на зов ты, капитан?
Матиас медленно встал, вытянулся, стараясь, сдержать охвативший душу восторг.
- Готов, товарищ полковник!
Ропот одобрительно кивнул.
- Вот это дело. По-нашему, по-советски. Иного ответа и не ждал. Вижу, ты собрался уже почти. Давай тогда, сгребай оставшиеся манатки, и жду тебя на улице. Времени даю десять минут.
Матиасу хватило двух. И трофейный мерседес с мечом, серпом и молотом увёз его в маленький лагерь, где он провёл очень и очень непростые две недели.
И вот первое задание!
Вглядевшись, Матиас увидел крытый тентом припорошенный снегом грузовик, мотоколяску и виллис. Рядом топтались человек шесть солдат. Их явно привезли на стоявшем с другой стороны дороги зисе.
- Приехали! – Матиас слегка толкнул локтем Колю.
Тот пошевелился, чуть повернул голову, скосил небесно-голубые глаза. Шмыгнул носом, хотя насморком не страдал. Затем кивну. Мол, понял, вижу.
- Сынок ваш? – спросил лейтенантик.
Явно вопрос этот мучал его всю дорогу.
- Сынок, - ответил, чуть помедлив, Матиас. – Остановите метров за десять до конвоя.
Кивнув, лейтенант похлопал шофёра по плечу.
- Иваныч, слышал? Не доезжая, тормозни.
- Слушаю, товарищ лейтенант.
Мерседес замедлил ход и встал у покосившейся сосны.
Выбравшись из машины, Матиас направился к поджидавшему его офицеру. Коля топал следом – в этом капитан не сомневался. Можно было даже не оглядываться.
Подойдя, Матиас отдал честь.
- Капитан Виртанен, НКВД. Прибыл для расследования происшествия.
Офицер, судя по погонам, майор, смерил прибывшего взглядом с ног до головы. Покосился на Колю.
- Документы ваши можно? – просопел он, выдыхая облако пара.
Матиас сунул руку за пазуху, извлёк красную корочку, раскрыл и показал офицеру. Тот почти минуту разглядывал удостоверение.
- «СМЕРШ»? – наконец, протянул он. – ОКР?
- Как написано, - отозвался Матиас.
- Мне приказано оказывать вам всяческое содействие.
- Знаю. Содействие понадобится.
Убрав ксиву, Матиас натянул рукавицы. Наконец-то!
- Звать вас странно, - сказал майор. – Финн, что ли?
- По батюшке.
- Ясно. Много наших ваши кукушки положили. Я сам чудом жив остался.
- Это не наши, - Матиас давно не обращал внимания на то, что его имя и фамилия вызывали неприязнь. Привык. – Я родился в Советском Союзе.
Майор покивал.
- Ладно, - сказал он, - это я так. Вспомнилось. В Союзе, так в Союзе. Иначе вас в ОКР и не взяли бы.
- Конечно, - согласился Матиас. – Итак, что у вас тут произошло?
- А чёрт его знает! Вот вы мне и скажите. Для того сюда и вызвали вас.
- В курс дела введите, а затем начнём осмотр места происшествия.
Матиас уже заметил красные, припорошенные снегом полосы и пятна на дороге, но тел пока не видел.
- Трудно сказать, что случилось, капитан. Восемь человек конвоя, один шофёр. Все убиты. Ничего не взято, - майор говорил отрывисто, делая между предложениями короткие паузы. – Кто действовал, не понятно. Возможно, диверсионная группа противника. Но они бы наверняка взорвали грузовик с боеприпасами.
- Если располагали взрывчаткой, - вставил Матиас.
Майор покосился.
- Капитан, у таких отрядов взрывчатка есть всегда. Зачем они, по-вашему, сюда направляются?
- Возможно, не захотели тратить на грузовик. Приберегли для иных целей, покрупнее. Здесь железная дорога проходит. Станция Бычиха, ключевая для готовящейся операции.
- Тогда зачем вообще атаковали? Могли бы пропустить машину и двигаться дальше.
- А если их заметили?
Офицер пожал плечами.
- Не знаю. Всё возможно.
- Кто-нибудь из конвоя успел открыть огонь?
Майор кивнул.
- Все стреляли. Магазины почти пусты. Мы это проверили, пока вас дожидались.
- А следы? Не затоптали?
- Есть немного. Но не все. Разве мы дураки? На такие случаи имеются чёткие инструкции. Ходили рядом со следами, не перекрывали.
- Так ведь обувь у ваших людей такая же! Как теперь отличить старые от новых?
- А я покажу. Пока вас не было успел немного вникнуть.
Матиас взглянул на грузовик. Вокруг, конечно, успели потоптаться. Пока сообразили, что нельзя, уже поздно было. Но ничего. Для того Коля имеется.
- Ладно, товарищ майор, покажите сначала тела.
Офицер кивнул.
- Идёмте. Мы их не трогали.
Он провёл Матиаса к кузову грузовика и откинул заднюю часть тента. В лицо не пахнуло сладковатым запахом мертвечины: на морозе трупы разлагались медленно.
Заглянув внутрь, Матиас увидел двух солдат, лежавших на ящиках с патронами. Застывшие перекошенные от ужаса лица. Во рту сразу появился металлический привкус крови, которой было залито буквально всё, особенно сами тела.
- Как они умерли? – спросил Матиас, невольно содрогнувшись.
- Как и остальные. Посмотрите на шеи.
- Посмотрел уже. Это единственные раны?
Майор кивнул, глядя вдаль, где темнел голый сосновый лес, похожий на хребет гигантской рыбины. Густое облако опускалось на верхушки, словно норовя насадиться на них.
- Если вы интересуетесь про пули, так их нет. Никто в наших хлопцев не стрелял.
- Значит, они стреляли, а в них нет?
- Так выходит, капитан. И знаете… Я бы не сказал, что горло им перерезали. Я видел раны от ножа. Это не они.
Матиас кивнул. Даже отсюда он видел, что глотки разорваны. Вместо кадыков зияли глубокие провалы, покрытые коркой заледеневшей крови. Зрелище было жутким, хотя Матиас за три года на войне насмотрелся всякого.
- Показывайте остальных, - проговорил он.
Майор провёл его к кабине грузовика. Там сидел ещё один мертвец. Автомат лежал на коленях. Матиас взял его и проверил магазин. Действительно, почти пустой.
- Я же сказал, - заметил майор.
- Он стрелял, открыв дверь?
- Да, она была распахнута, когда мы приехали.
Матиас заглянул в кабину. Снега намело нехило.
- Сколько они мертвы? Хотя бы приблизительно?
- Судя по всему, часов восемь. Так выходит, если подсчитать.
Следующего мертвеца Матиас увидел сам. Тот лежал, распластавшись, перед кабиной, головой по ходу движения колонны. Автомат валялся рядом.
- Где остальные?
- Впереди. Полагаю, напали оттуда.
Пройдя мимо виллиса, Матиас увидел пять тел.
- Вы всех передвигали?
- Надо же было убедиться, что нет раненых.
- Понятно. А как они лежали, когда вы приехали?
- Да примерно так же.
Матиас обошёл все тела, внимательно разглядывая раны.
- Что, все были лицом вверх?
- Ну, да. Я думаю, их перевернули. Обыскивали, скорее всего.
- Одежда была расстёгнута?
- Нет, это мы сделали. Когда искали отверстия от пулевых.
- Значит, не обыскивали, - сделал вывод Матиас.
Майор пожал плечами.
- Карманы могли быстренько обшарить. Капитан, а чего ваш малец за вами ходит, как привязанный? И зачем он здесь вообще?
- Это сынок мой. Деть некуда.
- Что, не с кем оставить было?
- Не с кем, - отрезал Матиас. – Он мне не мешает.
- Как он вообще в этих местах оказался? Первый раз вижу, чтобы на фронт с детьми приезжали.
- Да мы нашли его в одной деревне. Вот и приютили. Сирота он.
- А сказали, сынок.
- Это я так. Вроде сына он мне. Привязался и не отходит. Одного оставишь, вопить начинает, как умалишённый.
Майор покачал головой.
- Эх, война-война… - протянул он вполголоса.
- Да, ничего хорошего. Товарищ майор, а что это за следы? – Матиас указал на отпечатки босой ноги. – Кажется, они повсюду.
- Угу. Я вам больше скажу: появляются они вон там, - офицер показал вперёд, а уходят вон там в лес.
- Ваши люди прошли по ним?
- А как же! Только бесполезно это. Сами видите, какая метель. В лесу следы заметает быстро. Метров через пятьдесят от дороги они теряться начали, а затем и вовсе пропали.
Матиас взглянул на Колю. Тот вопросительно приподнял брови: мол, что надо?
- Я осмотрю следы, - сказал Матиас майору. – Надо понять, сколько здесь работало человек. Я имею в виду из не наших.
Офицер усмехнулся.
- Да как же это разобрать?!
- Постараюсь.
- Из охотников, что ли?
- Вроде того. Отец кое-что показывал. Когда жив был.
- Ну, попробуйте. Даже любопытно, что выйдет.
Матиас двинулся вдоль колонны, обошёл каждую машину. На самом деле, подстраивался под Колины шаги. Тот внимательно глядел на снег, на кровь, иногда шмыгал носом, втягивая морозный воздух. Наконец, остановился и поманил к себе. Мол, наклонись, скажу чего.
Матиас приподнял с одной стороны шапку, подставил ухо.
- Один он был, - зашептал Коля, слегка пришепётывая. – Вышел из леса и в лес вернулся. Мужчина, лет тридцать. Может, чуть постарше. Дней двенадцать ему. Свеженький.
Замолчав, Коля отстранился и сунул нос в пуховый платок.
- Если вашему мальцу до ветру приспичило, так пусть вон туда сходит, - предложил не отстававший всё это время майор. – Тебя как зовут? – обратился он к Коле. - Сколько годков-то тебе стукнуло?
- Он только со мной разговаривает, - сказал Матиас.
- Стесняется, что ли?
- Замкнуло у него в голове что-то. Вот и чурается людей. А ко мне прикипел почему-то.
- А-а… Ну, в общем, если надо, то вон там есть кусты. А вообще можно и просто у обочины.
- Ничего ему не надо. Это он так. Мыслями делится. У него бывает. Глупость скажет какую-нибудь, но, если не выслушать, обидится и стонать начнёт.
- Ясно. Ладно, капитан, что следы вам сказали?
- Что враг был один.
- И босиком?
- И босиком.
Майор усмехнулся.
- И… как он положил всех наших бойцов? Глотки перегрыз?
- Вполне вероятно.
- Нет, капитан. Вы уж простите, но это совсем даже не вероятно. Голый человек зимой загрыз восемь солдат, которые стреляли в него из автоматов?! Вы сами-то себя слышите?
- Выглядит всё именно так.
- Не знаю уж, как выглядит, а только этого быть никак не могло!
Матиас спорить не стал. Не для того приехал. Он и не рассчитывал, что его станут слушать. Да этого и не требовалось. Лишь бы помогали. А на это майор, кажется, был согласен. Ещё бы: на его ведь участке ЧП произошло. Он первый должен быть заинтересован, чтобы расследование продвигалось, и продвигалось быстро. Особенно в условиях готовящегося наступления.
- Я осмотрю раны, а затем мне потребуются сведения о действиях фашистов в этих местах, - предупредил Матиас.
- Каких действиях?
- Немецкие части здесь были?
- Конечно, капитан. Мы их только недели полторы как отсюда выбили.
- Хорошо. Деревни поблизости есть? С людьми.
- Ну, кто остался, те живут. Старики, бабы, да дети малые.
Матиас присел над трупом молодого солдата, достал из кармана коробочку с металлическими инструментами. Извлёк парочку и принялся замерять рану. Майор наблюдал.
- А партизанские отряды? – спросил Матиас, не прерывая работу. В лагере его научили самым азам, но их должно было хватить. – Действуют в округе?
- Был один. Небольшой. Попал в окружение. Кого перебили, а остальных повесили.
Матиас выпрямился. Убрал инструменты в карман.
- Какое сегодня число, товарищ майор?
- Число? Тринадцатое декабря.
- Ясно. Всё сходится.
- Что сходится? – офицер глядел на Матиаса, как на сумасшедшего.
- Да так. Есть одно подозрение. Но нужно убедиться. Сейчас мы с вами поедем туда, где казнили партизан.
Брови на переносице майора сошлись.
- Это ещё зачем?
- Надо.
- Не понимаю, какое это может иметь отношение вот к этому вот! – офицер обвёл рукой колонну с мертвецами.
- Возможно, самое прямое.
Матиас зашагал к мерседесу, где его поджидал шофёр.
- Показывайте дорогу!
- Погодите! А с убитыми-то что делать?!
- Забирайте. Увозите. Здесь мы закончили.
Матиас забрался в мерседес. Коля пристроился рядом. Снова поманил. Когда Матиас наклонился, шепнул:
- Про день святой Люции сам вспомнил, молодец.
Майор тем временем отдавал распоряжения своим людям. Те принялись грузить тела. Начали с шофёра, чтобы его место занял водитель. Офицер направился к мерседесу.
- Капитан, вы уверены, что нам надо туда?
- Безусловно.
Матиас выдержал пристальный взгляд голубых глаз.
- Добро! Как скажете.
Он хотел добавить ещё что-то, но передумал.
Когда офицер забрался в виллис, Матиас велел своему шофёру следовать за ним.
Дорога заняла минут сорок. Машины тащились медленно, колёса то и дело буксовали. Особенно дело пошло плохо, когда свернули с трассы на просёлочную дорогу. Вскоре показались избы и амбары, занесённые снегом. Из пары труб поднимался жиденький дымок. Плетень почти везде был снесён или повален. Обломанным чёрным зубом торчал очищенный от снега колодец с острой крышей.
- Деревня Задубровка, - ответил на вопрос Матиаса шофёр. – А вон там, чуть дальше, река Язвинка. На ней фашистская батарея стояла.
Виллис свернул налево, мерседес последовал за ним. Машины остановились на небольшой поляне, и майор вылез. Матиас подошёл к нему.
- Вот, - офицер показал на толстую ветку, росшую почти горизонтально. С неё свешивались четыре верёвки, покачивающиеся на холодном ветру. – Здесь эти гады лютовали!
Задрав голову, Матиас секунд тридцать глядел на верёвки, затем подошёл ближе, чтобы внимательно их осмотреть. Первый кусок был обрезан чем-то острым. Второй – тоже. А вот третий на конце был растрёпан, словно его перетёрли или перегрызли. Четвёртый – снова обрезан.
- Кто снял повешенных? – спросил Матиас.
- Деревенские.
- Всех четверых?
- Нет. Сказали, что одного фашисты забрали.
- Зачем?
- Понятия не имею, капитан. Сам удивлён.
- Деревенские видели, как его забирали?
- Нет. Просто, когда они пришли снимать партизан, одного не было.
- Ясно. Остальных похоронили?
- Как сейчас похоронишь? Землю не раскопать, промёрзла вся. Тела сложили в деревне, в дальний амбар. Когда оттепель настанет, закопают то, что останется.
- Я хочу посмотреть на трупы.
Майор недовольно вздохнул.
- Капитан, я ваших методов не понимаю. Чем мы занимаемся? Какое эти мертвецы имеют отношение к нашему делу?
Матиас понял, что офицер теряет терпение.
- Думаю, никакого, - честно сказал он.
- Тогда на кой чёрт на них глядеть?!
- Товарищ майор, я вам гарантирую, что не просто так вас гоняю по морозу. И скоро надеюсь всё объяснить.
- Уж будьте добры, капитан! Ладно, поехали в деревню. Посмотрим на мертвецов. А потом, может, займёмся делом?
- Обязательно, товарищ майор.
В деревне проживало человек двенадцать. Как офицер и сказал, старухи, бабы и старики. Одного из них, похожего на сказочного деда, и отрядили показать следователю трупы казнённых партизан.
До амбара шли минут десять, утопая по колено в снегу. Было видно, что большую часть оставшихся после отхода фашистов построек разломали на дрова. Кое-где валялись брошенные немцами мятые котелки и прочая мелочь. Даже стоял вмёрзший в землю даймлер, который, видимо, не смогли завести. Всё – занесённое беспощадным снегом.
Наконец, старик указал на дверь покосившейся постройки с дырявой крышей.
- Сами откапывайте, служивые, - просипел он. – Сил нету у меня. Лопата вон там стоит.
Майор кивнул нашим водителям, и те взялись раскидывать снег перед дверью. Ушло на это минут пятнадцать, в течение которых майор успел покурить папиросу с вонючей махоркой. Предложил и Матиасу, но тот отказался. Не обзавёлся вредной привычкой ни до войны, ни во время.
- Мальца-то зачем притащили? – поинтересовался дед, топавший рядом, чтобы согреться.
- Не любит один оставаться, - ответил Матиас. – Буянить начинает.
- Как звать тебя, сынок? – обратился дед к Коле. – Может, погреешься в избе пока? А то холодно ведь.
- Оставь его, отец, - сказал майор. – Не пойдёт он. Пришибленный, так и не отходит от товарища вон.
В этот момент солдаты навалились на дверь, и та приоткрылась.
- Вроде, протиснуться можно, - сказал шофёр Матиаса.
- Нормально! – кивнул дед, первый показывая пример, что влезть в амбар вполне возможно. – Заходите, служивые.
За ним вошли остальные.
Три тела лежали на земле, укрытые дерюгами. Через щели и дыры в крыше их основательно замело снегом. Когда Матиас стаскивал ткань, она почти не гнулась – так задубела. Солдатам пришлось ему помочь. Наконец, все три партизана предстали взорам собравшихся. Даже холод полностью не предохранял от разложения, так что зрелище было, мягко говоря, неприятное.
- Как сняли их, голубчиков, так сюда и снесли, - прокомментировал старик. – Так и лежат, весны ждут. А зачем вам глядеть-то на них? Или забрать с собой хотите?
- Нет, дед, забирать не будем, - сказал Матиас, проходя к головам. – Вы уж дождитесь оттепели и придайте земле, как положено.
Коля бочком протиснулся следом.
- Мальца-то пускать не надо было! – охнул старик. – Незачем ему глядеть на страсти такие! И без того насмотрелись детки!
- Ничего, он привыкший, - пробормотал Матиас.
Следы от верёвок на шеях смотрелись жутко. Присев, он достал из кармана инструмент и попытался приподнять первому мертвецу верхнюю губу. Не получилось. Плоть затвердела и стала, будто каменная.
- Оставьте нас, - сказал Матиас. – Нужно кое-что осмотреть.
- Что значит нас? – нахмурился майор.
- Меня и мальчика. Всё равно без меня не пойдёт.
Офицер упрямо поджал губы.
- Мы не слабонервные. Делайте, что собирались!
Пожав плечами, Матиас вытащил остальные инструменты. Когда он взялся клещами за верхнюю губу мертвеца и отломил её, дед охнул и мелко перекрестился. Но, поймав взгляд НКВД-шника, испуганно замер.
- Зачем это? – спросил майор.
- Убедиться, - ответил Матиас, разглядывая зубы мертвеца.
Половину выбили, и вместо них торчали острые обломки. У второго и третьего была примерно такая же картина.
Матиас вопросительно воззрился на Колю. Тот едва заметно отрицательно покачал головой.
- Ладно, здесь тоже закончили, - сказал Матиас, собирая инструменты.
Присутствующие его слова восприняли с заметным облегчением.
- Когда повесили их, дед? – обратился Матиас к старику.
- А?!
- Я говорю: какого дня фашисты их повесили?
- Да я точно не скажу. Дня за два, как наши пришли. А сняли мы их на следующий день. Как отступили душегубы, так и срезали голубчиков.
- Значит, дней двенадцать и прошло, - пробормотал Матиас, покосившись на Колю.
Тот слегка кивнул.
- Ладно, идём. Здесь нам делать больше нечего.
Когда вышли на улицу, майор догнал шагавшего впереди Матиаса.
- Капитан, что это было?!
- Да вы всё одно не поверите, товарищ майор.
- А ты попробуй, капитан! – перешёл офицер на «ты». – Зачем зубы им смотрел?
Матиас глядел в голубые глаза и понимал: нет, не поверит! Ни за что не поверит! Решит, что сумасшедший приехал, и помогать перестанет. А заместо этого ещё начнёт требовать другого следователя прислать.
- Пока могу сказать одно, товарищ майор. Завтра убийца придёт сюда, в деревню. Больше податься ему некуда.
- Как так сюда?! – опешил офицер.
- Ближайшее место, где живут люди.
- Да что ему тут делать?!
- Как что? То же самое – убивать.
- А сейчас он где?!
- Хотел бы сказать, что знаю, да не могу.
- Отли-и-чно! – протянул майор, сверля собеседника глазами. – То есть, вместо того, чтобы искать врага, мы будем сидеть и просто его поджидать?
- Именно так.
Офицер зло прищурился.
- А если не придёт?
- Тогда будем думать.
- Можем, стоит подумать прямо сейчас? Время-то не резиновое. С меня отчёт могут уже завтра спросить. Наступление ведь готовится, а тут конвой с боеприпасами подрезали! Шутка ли дело?!
- Отчёт спросят с меня. На этот счёт не волнуйтесь. И мне самому совсем не до шуток, уверяю.
Майор поджал губы. План ему не нравился. Но другого у Матиаса не было.
- Нужно подготовиться к встрече, - сказал он.
- Засада? Сколько человек вам нужно?
- Я и ещё трое.
Офицер осмотрелся.
- Ну, так нас как раз четверо.
- Хотите участвовать?
- Естественно!
Майор был снабженцем, так что в самом наступлении участвовать не должен был. Мог себе позволить посидеть в засаде. С другой стороны, Матиас был приятно удивлён: майор не отбрехался занятостью, изъявил желание лично участвовать в поимке врага. Молодец.
- Хорошо. Тогда идёмте в избу.
Матиас зашагал дальше. Остальные гуськом топали за ним.
В избе старика оказались две старухи и девочка лет семи. Из мебели стояли две лавки, стол, три табурета да сундук. На полке – пара крынок и несколько тарелок.
- Дед, по округе бродит диверсант, - стащив ушанку, заявил Матиас. - Он скоро заявится к вам. Мы его встретим, так что не бойтесь. Но мне нужны свиные кости.
Дед ошалело уставился на него.
- Кости? – переспросил он. - Да где ж я их возьму, служивый?! Мы свинок не видали года три уже!
- Старые подойдут. Закапывали ж где-нибудь?
Старик почесал затылок.
- Закапывать-то, конечно, закапывали. Да разве теперь отроешь? Земля мерзлая.
- Ничего. Небось не глубоко закапывали-то.
- Ну, не глубоко, это верно говоришь.
- Так покажешь место?
- Покажу, чего не показать? Только на что они тебе, милок?
- Надо, дед, надо.
Когда общими усилиями выкопали несколько свиных костей, Матиас сел в углу и принялся связывать их в кресты. Получилось три штуки. Майор и остальные наблюдали за ним с тревогой. Ещё бы: почти всё, что пока делал следователь, выглядело так, словно искать врага прислали сумасшедшего.
- Это на что? – наконец, не выдержав, спросил майор.
- Ловушка будет, - уклончиво ответил Матиас. – Отец-охотник научил.
Соврал, конечно. Научили его этому и всему прочему в лагере. И Матиас отчаянно надеялся, что сработает.
- Капитан, по-моему, мы тут хрен знает чем занимаемся! – понизив голос, раздражённо заговорил майор. – Мне врага ловить надо, который солдат наших перебил, а ты… кресты делаешь! Может, думаешь, что мы чёрта ловим?!
Матиас поднял голубые, почти прозрачные глаза. Они такими стали недавно, а раньше были тёмными, как небо над головой в погожий летний день. Марине очень нравились. А теперь она б и не узнала их. Но Родина призвала Матиаса на особую службу, и он ответил на зов, как и полагается советскому человеку. Правильно сказал Ропот, когда новый офицер НКВД уверял, что жизнь готов отдать за победу над фашистами. «Ты уже отдал больше, чем жизнь». Такие вот слова прозвучали тогда. Впрочем, вполне вероятно, что отдать жизнь тоже придётся.
- Товарищ майор, я прошу вас больше ни о чём не спрашивать и довериться мне, - проговорил Матиас. – Я знаю, что делаю.
- Да? Довериться? А я вот не могу! И предупреждаю, что с меня хватит! Насмотрелся я на ваше… расследование! Никто сюда не придёт. Мы только зря потеряем время. Так что я немедленно отсюда снимаюсь и своих людей…
- В таком случае, - очень тихо, чтоб никто больше не слышал, перебил Матиас, - вы будете отвечать по законам военного времени! Это я вам гарантирую. За прямое неисполнение приказа о всяческой помощи офицеру НКВД пойдёте под расстрел!
Пришлось выдержать яростный взгляд майора. Наконец, тот, глухо выматерившись, отошёл и уселся на лавочку. Раздражённо достал папиросу и закурил.
- Служивый, не угостишь старика? – оживился дед. – Уж не помню, когда в последний раз курил.
Майор молча протянул ему папиросу.
Матиас отложил последний крест и откинулся, прижавшись спиной к брёвнам. Снаружи завывал ветер, гудел в трубе и шуршал по крыше сухим снегом. Вокруг - только лес и лютый холод. И где-то там обитает зло, порождённое карателями вермахта. Сейчас оно насытилось, но продлится это недолго. Период с тринадцатого по двадцать пятое декабря самый опасный. Десять трупов в первый день – не то, чтобы мало, но и не много. Сегодня зло вышло на охоту, и она оказалась удачной. Зло осмелеет и не станет ждать долго. Завтра оно будет здесь. Больше ему идти просто некуда.
Да, вполне возможно, что отдать жизнь очень даже придётся…
***
В избе засели с вечера. Помимо двух солдат, Матиаса, Коли и майора, были две бабы и старик. В качестве приманки. Остальных заперли в соседнем доме, где на совесть заколотили окна, а над дверью прибили к неудовольствию снабженца крест из свиных костей.
- Чертовщина какая-то! – бормотал он, наблюдая за действиями Матиаса. – Ещё пацана здесь оставили! Только его и не хватало! Если его пристрелят, я отвечать не стану. Всё на твоей совести, капитан!
- Отвечу, если придётся, товарищ полковник, - отозвался Матиас, вручая второй крест шоферу. – Всю ответственность за операцию беру на себя. При свидетелях заявляю. Держи, и когда скажу, повесишь его вон туда, - Матиас указал на вход в избу, где планировалось дожидаться врага. - Видишь, я гвоздь вбил? А вот тут петельку сделал. Сможешь?
Шофёр кивнул, вертя в руках крест.
- Смогу, товарищ капитан, только для чего это? Не пойму.
- А тебе не надо понимать. Выполняй приказ, и всё тут.
Солдат кивнул.
- Сделаю. Только надо подтащить колоду вот эту поближе, а то не достану. Я пониже вас буду, товарищ капитан.
- Давай, подтаскивай. И проверь, достаёшь ли.
Когда окончательно стемнело, все собрались в избе. Окна здесь тоже были заколочены. В дело пошли все оставшиеся в деревне доски. Гвозди пришлось повытаскивать, откуда смогли. Ржавые и кривые, они входили в мёрзлое дерево плохо, но держали надёжно.
- Когда враг объявится, не стрелять, - предупредил Матиас. Он сидел, держа руки у едва тлеющей печки. – Впустим его сюда, а как зайдёт, ты, - Матиас обратился к шофёру, - выскользнешь через заднюю дверь, обежишь избу и повесишь крест. Ясно тебе?
- Ясно, товарищ капитан. Всё сделаю, как говорите. Не знаю только, поможет ли. Мы всё-таки не лешего в гости ждём.
Солдат робко улыбнулся, давая понять, что шутит.
Матиас встал, подошёл к чёрному ходу и слегка подергал приколоченный над ней крест. Последний, третий. Держался хорошо. Ладно, добро. Лишь бы сработал. Сам он не до конца ещё верил в то, чему его научили в тренировочном лагере. Сегодня предстояло опробовать кое-какие знания на практике.
Около одиннадцати Коля повернулся к Матиасу и поманил пальчиком. Когда тот наклонился, прошептал:
- Идёт он! У края леса самого. Высматривает. Сейчас живых учует и притащится.
Кивнув, Матиас обвёл взглядом собравшихся в избе.
- Враг близко, - сказал он. – Всем приготовиться. И помните: не стрелять! Я сам его возьму. А вы, - добавил он, обращаясь к старику и бабам, - сидите тихо, как мышки. Чтоб ни звука! И с мест не вставать. Только под ногами путаться будете и всё испортите.
Ответом ему были испуганные кивки и испуганные взгляды.
- Откуда знаешь, что враг близко? – подал голос майор. – Малец, что ли, нашептал?
- Нашептал. У него слух, как у совы.
Офицер только головой покачал. Достал табельный пистолет, проверил, положил на колено.
- На всякий случай, - прокомментировал он в ответ на взгляд Матиаса. – Вдруг ты не справишься, капитан. Не упускать же гада.
Шли минуты, и вскоре стало очень тихо. Воздух словно сгустился, застыл. Пар, который выдыхали люди, превратился в белые облака, висящие над полом.
- Холодно-то как! – прошептала в углу одна из женщин.
Никто ей не ответил. Все чувствовали, как по избе разливается ощущение безысходности. Казалось, холод пробирается под одежду, чтобы сковать сердце и душу.
Вдруг в заколоченное окно стукнуло. Глухо, коротко. В темноте засверкали глаза встрепенувшихся людей. Матиас быстро подал рукой знак: мол, спокойно, не дёргаться! Все послушно замерли. Шофёр потянулся за крестом, взял в руки и уставился на следователя в ожидании сигнала.
Снова раздался звук удара – на этот раз в другое окно. Кто-то ухватился за доску, потянул. Заскрипело дерево, противно заныли гвозди. Тот, кто был снаружи, отпустил, и наступила звенящая тишина. Слышно было тяжёлое возбуждённое дыхание людей.
Матиас медленно вытащил из-под шинели финку. В полтора раза длиннее обычной, она сверкнула в тусклом свете лучины полоской расплавленного золота. Калёная освящённая сталь. В лагере имелся священник, который готовил оружие для агентов особого отдела ОКР НКВД. Пожалуй, его присутствие стало для Матиаса главным сюрпризом, когда он поступил на службу. Священник не носил рясу и бороду, ходил в форме НКВД, но под гимнастёркой имел большой нательный крест.
Некто снаружи задёргал дверь чёрного хода и снова отступил. Холод усиливался. А вместе с ним душу заполняла грусть-тоска.
«Давай же! - с отчаянным нетерпением подумал Матиас. – Чего тянешь?!»
Большим пальцем он машинально проверил остроту финки. Как бритва! На чёрной рукояти блестела инкрустированная в дерево серебряная эмблема - Печать семи архангелов. Так её называл отец Даниил. Ну, или товарищ Ломов, если обращаться при посторонних.
Наконец, тот, кто ходил вокруг избы, переместился к главному входу. Дернул, и дверь закачалась. Её нарочно заперли всего лишь на крючок. Последовал удар, и дерево затрещало. Ещё рывок – и железка вывернулась, повисла, болтаясь, на одном маленьком гвоздике.
Коля сполз с лавки, припал к полу и зашипел, как гадюка. У него была своя роль, и он её знал.
«Только, когда ест!» - молнией мелькнуло в голове у приготовившегося Матиаса.
Движение плеч, и шинель упала с него на пол. Холод охватил всё тело, но возбуждённое сердце застучало сильнее, разгоняя кровь.
Дверь распахнулась, и на пороге в холодном лунном сиянии предстала человеческая фигура.
Тонкие ноги, длинные руки, большая голова с копной растрёпанных рыжих волос и огромный, болтающийся бурдюком живот! Бледная кожа плотно обтягивала тело, только на брюхе змеились лиловые вены – словно жуткая паутина. Похожие на паучьи лапки пальцы обхватили косяк, и человек медленно переступил порог, сверля внутренность избы сверкающими, как крупные жемчужины, бельмами.
Ещё шаг, другой, и существо оказалось почти на середине комнаты. От него исходил лютый, сковывающий холод. В углу жалобно заскулили бабы.
Тварь повернула в их сторону голову и направилась в темноту.
Коля метнулся под полу, словно тень. Окружающим показалось, что его одежда на мгновение превратилась в пучок тонких извивающихся жгутов, которые потянулись к пришельцу, оплели его и подтащили мальчика к жуткому созданию.
- Пошёл! – гаркнул Матиас шофёру. – Бегом!
Вздрогнув, тот подскочил и бросился к чёрному ходу. Откинул засов и выскочил наружу.
Тем временем существо обхватило Колю длинными тонкими руками и привлекло к себе. Слово две бледные змеи сдавливали мальчика, прижимаясь раздутым животом. Тварь согнулась, разевая широкую, полную острых зубов пасть.
Майор коротко вскрикнул и поднял руку, целясь из пистолета.
- Не стрелять! – гаркнул Матиас.
Сжимая в руке финку, он превратился в пружину, изготовившись к прыжку. Рано, рано! Ещё немного!
Снаружи захрустел снег: это шофёр торопился обогнуть избу, чтобы повесить крест! Вот его силуэт мелькнул в дверном проёме. Секунда, другая, третья… Короткий возглас и звук падения оповестили Матиаса о том, что солдат поскользнулся и свалился с колоды.
Существо резко обернулось. Глаза его вспыхнули белым светом, и оно направилось к выходу.
- Держи его! – завопил Матиас, делая два шага следом. – Не дай уйти!
Коля обхватил тварь за шею и откинулся назад. Снова одежда его превратилась в жгуты, которые оплели ноги чудовища.
Снаружи солдат поднялся и, чертыхаясь, вскарабкался на колоду.
- Есть! – крикнул он. – Товарищ капитал, повесил!
Существо рвануло к двери так, что жгуты полопались. Падая, их обрывки тут же таяли, исчезая без следа. Тварь врезалась в невидимую преграду и с сердитым возгласом отшатнулась.
Коля впился зубами чудовищу в ухо. Существо завопило, оторвало его от себя, пару секунд яростно разглядывало сверкающими бельмами, а затем резко вонзило зубы в шею мальчика.
- Сука! – завопил майор, снова вскидывая руку.
Раздался сухой, как звук сломанной на морозе ветки, выстрел. Рука офицера тряслась, и пуля ушла в стену. Но это послужило сигналом для его водителя, который вскинул автомат и нажал спусковой крючок. Очередь пуль вошла существу в спину, буквально вспахав бледную кожу.
- Отставить! – гаркнул Матиас.
Наконец, наступил момент, которого он ждал, и пальба могла всё испортить. Например, задеть его. И тогда конец всему!
Матиас налетел на тварь, вгрызающуюся в горло мальчика. Этот процесс мгновенно увлёк её, так что она даже не заметила нового врага.
Лезвие финки вошло в бледную плоть легко, как в масло! Как только рукоять упёрлась, Матиас повернул нож, раскрывая рану, и резко провел вперёд, до самого живота.
Тот лопнул, словно наполненный водой воздушный шарик. Зловонная кровь тяжело выплеснулась на пол, залив пол и забрызгав ноги чудовища и сапоги капитана.
Тварь взвыла, зашаталась и выпустила Колю, который кулем упал в растекающуюся лужу крови. Матиас нанёс ещё один удар развернувшемуся к нему чудовищу. На этот раз – точно в сердце! Поспешно отступив, он наблюдал за тем, как существо, некогда бывшее партизаном, оседает на пол, шкрябая по доскам длинными тонкими пальцами. Когда его глаза погасли, изо рта выбралась чёрная бархатистая бабочка и, взмахнув крыльями, попыталась улететь.
Но Коля оказался быстрее. Подпрыгнул и схватил насекомое рукой. Зажал в кулаке и быстро растёр так, что от бабочки остался только крошечный чёрный комочек. Бросив его на пол, мальчик решительно раздавил останки каблуком. Они на мгновение вспыхнули белым светом и превратились в пепел.
Матиас поймал ошалелый взгляд майора, упёршийся в Колю.
- Ты…! – прохрипел тот. – Как так?! Тебя же…!
- С ним всё в порядке! - быстро проговорил Матиас. – Толстый платок, воротник. Не прокусила тварь. А теперь внимательно слушаем мои инструкции. Всё, что здесь сегодня произошло, будет отражено в моём отчёте, направленном прямому начальству в НКВД. Вы же обязаны сохранять строжайшую секретность. Командованию будет предоставлен нужный отчёт, который вы в своё время подпишете. А сейчас, - Матиас вытер лезвие финки о валявшуюся на лавке тряпку, убрал нож и подобрал шинель, из которой извлёк несколько подготовленных заранее листков, - ставим росчерк вот в этих подписках о неразглашении государственной тайны. За отказ – расстрел на месте! – добавил он, беря оставленный шофёром автомат. Руки тряслись, но указательный палец решительно нащупал спусковой крючок. – И да, у меня есть такие полномочия.
***
Коля делал вид, что дремлет, склонив голову на бок. Мерседес мотало из стороны в сторону: снега нападало немало, а расчистить его не успели.
Майор ехал молча, только у самого КПП обернулся и спросил:
- Кто это хоть был, капитан?
- Стригой, - помолчав, ответил Матиас. – Зло, порождённое фашистами. Иногда случается так, что повешенный в момент смерти обращается к Богу, но не для того, чтобы попросить об отпущении грехов, а чтобы проклясть. И тогда он становится чудовищем, питающимся человеческой кровью. И ходит по земле, пока кто-нибудь не убьёт его.
- Так что, Бог есть?! – очень тихо спросил после паузы майор.
Вопрос повис в морозном воздухе без ответа: мерседес как раз остановился у КПП, и к машине направился часовой с автоматом наперевес.
