Микула шел за монахом-отшельником, удивляясь, с чего бы-то он обратил на него внимание? Серий не оборачивался, молчал. Привел Микулу в самую дальнюю избу. С улицы еще услыхал Микула, как в избе кричит-надрывается младенец.
-Плачет, сердешный! - вздохнул Сергий, открывая дверь.
Микула вошел за ним. Жалобный крик ребенка резал по сердцу. "Что ж он, совсем один тут?" - удивился он.
И правда, кроме младенца, исходящего криком в люльке, в избе никого больше не было. Сергий подошел к колыбели, поднял на руки легенькое тельце.
-Ну, что брат, плохо одному-то? - ласково заговорил с ребенком.
Дитя сразу примолкло, прислушивался малец к негромкому говору монаха.
-Чье дитятко? - не удержался, спросил Микула, - Где его мамка?
-Нету мамки у сего отрока! Прибрал ее Господь, горемычную, как только произвела на свет сие чадо!
Неприкрытая грусть слышалась в голосе Сергия. Микуле до слез стало жаль сиротку.
-Вот так лежит тут одинешенек, покуда мы с братиями работаем. Молоком от козы нашей кормим дитя, да того одного мало! Должно дитя до поры при мамке быть, а у нас то, что - одни мужи. Большинство и подступиться к чаду страшатся! Зверя лютого в чаще не пужаются, а его боятся!
Микула слушал с интересом, жалостливо. Одного только не мог понять - почему только ему Сергий решил рассказать о несчастной судьбе сироты.
-А как оказался он здесь? - спросил Микула.
-А минувшей зимушкой нашли мы в лесу одну горемычную. Замерзала девка, а сама в тягости была. Обогрели мы ее, но здоровьишка так и не воротилось к бедняжке. Еле-еле до родов дотянула, а как дитятко-то на свет попросилась, так все последние силушки на него и отдала! Тут, неподалеку и могилка ее!
Сергий пристально смотрел Микуле в глаза. "Чего он от меня хочет?!" - думал Микула, почти со страхом. Голубые глаза монаха заглядывали прямо в душу.
-А как звали ту девку? - спросил Микула неожиданно даже для самого себя.
-Анной величали! А чьего рода, да откуда, так и не выведали. Молчунья она была!
"Анна, Аннушка! Да быть того не может!" - твердил про себя Микула, опасаясь, что верна его догадка. Руки сами потянулись к ребенку. Сергий словно того и ждал, с готовностью вложил младенца в неумелые Микулкины объятия. Микула взглянул на маленькое личико. Оно показалось ему один в один похожим с Василисою, дочкой, которую оставил он дома.
Микула поднял взгляд на Сергия. Тот был серьезен.
-Кров нужен младенцу! - твердо сказал он.
Микуле словно рот склеило, не мог произнести ни слова.
-Ты, слушай! Тебя, Господь не зря сюда привел! Не будет у тебя иного сына, а у сего дитя - иного отца! В дом свой возьми, будет тебе надежной опорой, когда возмужает!
-А как женка моя, мать? Что люди скажут?
-Чай они без сердца? Или ты, мил человек, нищенствуешь, обездолит тебя еще один рот? Скажут люди - богоугодное дело на себя взял!
Потерянный, вышел Микула из избы, держа на руках притихшего младенца. Сергий повел его к митрополиту Алексию.
-Благое дело решил сотворить сей боярин! - сказал он Алексию, хитровато щуря глаза. - Сиротку, нами опекаемого, решил в дом свой забрать! Дозвольте с князем отпустить его до дому, устроить дитятко!
Алексий, если и удивился, то виду не подал. Переговорив с князем Дмитрием, Микулу отрядили в обратный путь. Дитя напоили козьим молоком в дорогу и отправился Микула до Москвы, как в тумане. "Не зря, не с проста, Сергий поведал мне об этом дитя! Мой это сын, мой!" - убеждал он себя, - "И та несчастная Анна - моя Аннушка! Искуплю свой грех перед нею, воспитаю сына!"
Мария Михайловна, если и удивилась возвращению сына с младенцем на руках, виду старалась не подавать. Дитятко чисто вымыли, приложили к груди кормилицы. Одним молоком с Василисой теперь кормились они.
Мария же Дмитриевна, женским чутьем чувствовала, что не просто благие помыслы сподвигли Микулу на такой шаг. Жгучая ревность возрастала в ней. "Скажи Микула, чей сей мальчонка?" - приставала она к мужу. Микула рассказал ей о встрече с Сергием о том, как тот почти силою велел ему взять на воспитание дитя. Мария не верила. "Ну и взял бы сиротку на попечение! Зачем же в свой дом тащить, одну с дочерью кормилицу делить? Пристроил бы в холопью семью, да к делу какому приладил, была бы от мальца в будущем польза!" Но Микула был настойчив, не уступал.
Мария искала поддержку у сестры, да куда там! Евдокия, изводившая себя отсутствием детей, восторженно поддержала свояка.
-Это ж какое дело-то, Богоугодное, Машенька! - восклицала она, склоняясь над ребеночком, воркуя над ним.
Марию же одолевала ревность. Казалось, что с появлением это мальчонки, ее Василисушка отошла на второй план, затерялась. Она брала дочку, выходила с ней в сад. Следом няньки неизменно несли "подкидыша", как называла его про себя Мария. Имя ему Микула дал в честь монаха Сергия.
-Увези его, Микула! Не в моготу мне с чужим дитем рядом дочку растить! - молила она мужа, остававшись с ним наедине.
Микула злился, отворачивался от жены.
-Слово я дал Сергию и от него не отступлюсь! Дар он имеет провидческий! Сына своего мне не дано будет, так этот отрок его заменит!
Хотелось Марии доказать Микуле обратное, да вот незадача - ходила пустая! Впрочем, не было прибавления и в семье князя. Целыми днями молилась Евдокия, прося даровать ей дитя, но прошел годок со свадебки, пролетел второй, а наследников у князя Дмитрия все не предвиделось.
По Москве пошли шепотки, мол Дмитрий Суздальский, нарочито подсунул князю дочку с изъяном, чтобы случись чего, земли Московские под свою руку прибрать! О тех, разговорах, услужливые языки, доносили юной княгине, смеялись тайком над ее слезами. Знал о тех наговорах и князь Дмитрий.
-Не печалься, Дуняша! Молоды мы, все сладится у нас! - утешал он жену.
Шел третий год бездетного супружества княжеской четы. Евдокия, от переживаний и бессонных ночей, осунулась. Роились в голове печальные мысли. "Что же я, порчу Дмитрию жизнь?! Князю без наследника не должно быть! Уйду в монастырь, пусть возьмет себе другую жену, плодовитую!"
Утвердившись в сем намерении, Евдокия решила поговорить с митрополитом Алексием. Она знала, что Дмитрий, в благородстве своем и широте души, не отпустит ее. Скрепит сердце, и будет почитать ее, пустоцвет, до конца жизни. Надеялась с помощью Алексия убедить Дмитрия в правильности своего решения. Однако Алексий ее сторону не принял и даже осерчал.
-Против воли Божьей идти собралась!? - отчитывал грозный митрополит молодую княгиню, - Это где видано? Ты княгинею и мужней женой стала, тебе сей крест до конца нести!
Евдокия заплакала и Алексий смягчился.
-Молиться за вас с князем буду крепко! А тебе, княгиня, советую, наведайся ты в Сергиев монастырь, туда откуда пасынка сестрице твоей доставили. Дивные разговоры идут о делах, Сергием творимых!
Не долго собиралась в дорогу княгиня Евдокия, да не суждено было ей посетить обитель сию вместе с мужем. Дмитрия, как и всех окрестных князей, созвал на сход ордынский хан. К переживаниям об отсутствии детей, легла на сердце княгини и тревога о муже. Она одна знала, как тяготится он властью Орды над русскими князьями, как тошно ему сознавать, что из-за мелких своих дрязг, не могут русские объединиться и погнать супостата от земель своих!
Небывалое умиротворение испытывала Евдокия, проходя по обители, выстроенной монахами. За прошедшее с визита Микулы время, жилища отшельников обросли крепкими стенами, взвилась к небу колокольная башня. Княгиню встретил такой чудесный перезвон, что казалось сами ангелы небесные спустились на грешную землю, чтобы порадовать истосковавшийся по свету люд.
Сергий, упрежденный о визите княгини, сам вышел встретить ее. В простенькой одежонке, все такой же худой и сутуловатый, он протянул девушке руку и она припала к ней, как к последней своей надежде, что в сущности таковым и было. Первым делом прошли в храм. На стенах, искусной рукой, были начертаны лики святых. Большое, деревянное распятие стояло у левой стены. Горели в подсвечниках толстые свечи. Сергий сам подводил княгиню то к одной иконе, то к другой, тихо на ухо рассказывая об их происхождении и о том, какие чудеса сотворились подле той или иной святыни.
После вышли в сад. Сергий, сам любивший ухаживать за каждой травинкой, каждым цветком, вел княгиню вглубь, а она мучалась, не зная, как начать речь о том, что привело ее сюда. И только она решилась произнести заветное, как Сергий заговорил сам.
-Ты, княгиня, не тревожься, выкинь из головы мрачные думы! Рано тебе в монастырские стены - послужишь еще землице нашей!
-Так о том и речь, батюшка! Какой от меня толк? Сижу в терему пустая, бесцветная, а князю наследник нужен!
-Будет наследник, будет! - заверил ее Сергий и так стало сразу на душе Евдокии радостно, что забыв о его монашеском сане, упала княгиня в его отеческие объятия.
-Ну будет, тебе! - ласково пожурил ее Сергий, - Поезжай домой со спокойной душою! Скоро князь воротится, а место жены при муже!
