Султан прекрасно понимал всю серьёзность момента, когда посылал в атаку свои лучшие войска. Янычары ворвались на укрепления, где их ждали мечи христианских защитников. Многие погибли, а ещё большее число потеряли свои поднятые руки, ухватившись за край стен, в попытке перевалиться через бруствер.
Страшная ночь подходила к концу, и над окровавленными стенами начинал пробуждаться новый день - 29 мая 1453 года. День, когда все окончательно разрешилось силой огнестрельного оружия...
Агония Восточной Римской империи
На протяжении веков могучие стены Константинополя были последней линией обороны против ислама. Но когда в XV веке, одна за другой, волны османских армий стали разбиваться о его укрепления, главный оплот Восточной Римской империи оказался на краю пропасти, ибо постепенно осушал свои силы, в то время, когда Османская империя только набирала свою мощь.
Оставленная на произвол судьбы западноевропейскими правителями, столица Византии считала дни до последнего шага навстречу своей судьбе - исчезновению. Оно и немудрено: византийские правители никогда не были глупцами и понимали, что без помощи европейских стран, дни некогда могущественной империи стремительно подходят к концу.
В последние годы существования империи (когда она была лишь тенью своего былого могущества), когда территория Византии была ограничена землями вокруг города, узкой полосой черноморского побережья, несколькими островами и отдалённой провинцией Пелопоннес, среди жителей распространилось леденящее душу пророчество. В нем провозглашалось, что когда император по имени Константин станет правителем, стены Нового Рима рухнут под натиском иноверцев.
На фоне этого неприятного пророчества настоящий страх охватил византийцев в январе 1449 года, когда брат покойного Иоанна VIII, Константин, стал следующим базилевсом. Чёрное предвидение будущего для государства, казалось, становилось реальностью прямо на глазах.
Однако надежды на спасение все ещё возлагались на могучие стены - чудо инженерной мысли, построенное на рубеже античности и средневековья, казалось несокрушимым. Стена была способна выдержать практически все, что человек изобрёл в то время для захвата укреплений.
Даже лучшие мастера осады были вынуждены признать превосходство огромных укреплений, протянувшихся почти на 20 километров, идеально вписанных в естественную, "природную" оборону города, расположенного на полуострове. Эти стены пытались завоевать персы, авары, славяне, арабы, болгары и печенеги. Из 20 подобных попыток в ходе истории только две осады были успешными - в 1204 и 1261 годах. Однако в то время все решало не столько мастерство агрессоров, сколько внутренние конфликты защитников.
Тень былого величия
Сами турки также предпринимали неоднократные попытки захватить Константинополь. Однако в основном это были блокады (за исключением осады и полноценного штурма в 1422 году).
Столь нерезультативные атаки, заканчивавшиеся неудачей, только укрепляли веру византийцев в Божью защиту. Для них было очевидно, что если в Константинополе было собрано столько христианских реликвий, а все варвары, еретики и язычники столько раз терпели поражение под его стенами, то императорский город действительно должен пользоваться особой благосклонностью Божественного Провидения. Как отмечают исследователи данной темы, эти убеждения могли послужить причиной возникновения опасного убеждения, согласно которому византийцы верили: «пока существует Константинополь как столица империи, существует и весь мир».
Вера была жива и в середине XV века, когда Константинополь уже мало напоминал метрополию времён своего расцвета. Хотя город занимал огромную территорию, в нем проживало всего около 100 000 человек, что, по сравнению с прежним миллионом, является явным свидетельством его слабости.
Огромную часть территории города занимали обособленные пастбища и внутренние поселения, которые были практически самостоятельными населёнными пунктами внутри монументальных стен.
В хрониках упоминаются многочисленные руины и бедность жителей. Императорский дворец, разрушенный латинскими захватчиками во время Четвёртого крестового похода, и великолепный ипподром, лежащий в руинах - всё это наверняка производило мрачное впечатление на жителей древней столицы. Да, во многих районах города все ещё существовали анклавы зажиточности. По-прежнему впечатлял воображение Храм Божественной Мудрости. Культурная и интеллектуальная жизнь продолжала процветать.
Однако всё это не могло заслонить того факта, что город и империя находились в глубоком кризисе.
Пустая казна, разногласия с Римом по поводу церковных вопросов и всё сильнее ощущавшаяся железная хватка Османского государства, довершали ужасную ситуацию, сложившуюся вокруг столицы некогда могущественной империи. И не было никаких признаков того, что положение изменится в лучшую сторону.
Новый султан Мехмед II
Дела усугубились, когда в 1451 году, на султанский трон взошёл нетерпеливый Мехмед II.
Примечательно, что, будучи всего 19-летним юношей, султан изначально произвёл хорошее впечатление на делегатов, приехавших к нему с обычными пожеланиями успешного правления из разных уголков Европы. Новый правитель искусно возобновлял союзы, подписывал договоры и налаживал торговые контакты. Перед византийскими посланниками он поклялся Аллахом и Кораном, что до конца жизни будет находиться в мирных отношениях с императором Константином.
Однако когда в апреле 1452 года в устье Босфора он начал строить крепость с красноречивым названием Богазкесен (перерезанное горло) стало ясно, что это начало войны. Любопытно, что это сразу не дошло до басилевса Константинополя, ведь он отправил вопросительное послание Мехмеду, желая убедиться, что крепость не будет угрожать Византии. Ответ султана был чётким и ясным - он приказал обезглавить имперских делегатов.
Но почему Константинополь, слабый и лишённый своего великолепия, был настолько ценен для Мехмеда? Настолько, что он не пожалел баснословных средств на подготовку к его захвату? Как подчёркивают специалисты в этой области, самым важным, помимо экономических вопросов (именно здесь пересекались торговые пути между Востоком и Западом), была, вероятно, сила Константинополя как символа.
Новый Рим мог принадлежать только самым могущественным правителям. Обладание им означало абсолютную власть над всеми землями восточного мира, превосходство над каждым царём и императором, который тогда существовал на планете Земля.
Молодой султан хотел стать тем, кто выполнит кораническое предписание последователям Мухаммеда завоевать всю землю. Он мечтал, что именно он будет тем, кто вывесит зелёное знамя пророка на стенах Византии.
Взятие города, к слову, должно было дополнительно решить проблемы Мехмеда с внутренней оппозицией, возглавляемой великим визирём Хали-пашой. Этот консервативный и осторожный противник вооружённого противостояния, представлял угрозу для султана не только из-за своего мастерства в политических интригах, но и из-за того уважения, которым он пользовался среди солдат элитного янычарского корпуса. Мехмед прекрасно понимал, что захват Константинополя обеспечит ему владение умами и душами, в чрезвычайно важном инструменте власти в любом государстве – в армии.
Последние приготовления
Готовясь к принятию важного решения, по вопросу о главенстве в мире того времени, амбициозный султан ничем не пренебрегал. Затратив почти все имевшиеся в его распоряжении средства, он создал армию численностью почти 160 тысяч человек и флот из 150 судов.
Однако главным препятствием, что не давало ему спать по ночам, были византийские стены. Если бы турецкому правителю пришлось использовать только давно известные технические средства, такие как катапульты, баллисты, осадные башни или подкопы для разрушения укреплений, успех его могучей армии мог бы быть поставлен под сомнение.
Однако Мехмед был не только жаждущим власти сыном ислама, но и образованным человеком, знакомым с европейской культурой, хорошо осведомлённым о деяниях Ахиллеса и Александра Македонского. Султан в совершенстве владел пятью языками и, что самое главное: был, не понаслышке, знаком с войной и технологиями, особенно с артиллерией. Ему даже приписывают изобретение новой дальнобойной мортиры, которая нашла применение во время осады Константинополя.
Пороховая артиллерия уже сто лет использовалась в Западной Европе, и именно оттуда султан узнал о ней и наблюдал за техническими новшествами. Обычай, восходящий к XIV веку, торговать оружием и военными материалами с европейскими (в основном итальянскими) купцами был значительно укреплён и расширен и во времена его правления.
В связи с тем, что приобретённое оружие использовалось в основном для борьбы с христианами, а сама практика торговать новыми образцами вооружения приобрела огромные масштабы, папа Григорий XI даже издал запрет на поставку военных технологий "сарацинам и другим врагам христианства". Однако, несмотря на то, что исполнением папского запрета занимались родосские рыцари Святого Иоанна, взаимовыгодная контрабанда продолжала процветать. По пути взаимовыгодного сотрудничества пошли и наёмные артиллеристы.
Возрастающая роль артиллерии
Среди наёмных специалистов был один артиллерист, которому предстояло сыграть судьбоносную роль в истории грядущего конфликта.
Хотя в XVI веке ни одна армия не могла сравниться с турками по количеству пушек и уровню подготовки личного состава, они все ещё не умели отливать крупнокалиберные пушки, которые были необходимы для преодоления мощных стен Константинополя. Самые большие турецкие пушки были построены в основном из листов кованого железа или бронзы, соединённых между собой обручами - оружие несколько устаревшее даже по стандартам того времени.
По воле судьбы, летом 1452 года в «Город Городов» прибыл литейщик по имени Урбан (вероятно, из Венгрии). Он предложил Константину XI отлить высококачественные пушки для обороны города. Император проявил интерес к его предложению, но плачевное состояние государственной казны не позволило его реализовать. Более того, правитель даже не мог предоставить необходимое сырье.
В этой ситуации венгерский литейщик, как предприниматель, исповедующий культ полного кошелька, предложил свои услуги султану. Молодой правитель, казалось, только и ждал такой возможности. И, когда все тот же Урбан заверил его, что может построить пушку, способную разрушить "стены Константинополя", он предложил ему зарплату в четыре раза больше той, которую предлагал византийский император, комфортные условия для работы и необходимые материалы самого высокого качества.
Получив такую мотивацию, Урбан за три месяца создал пушку, способную метать ядра весом в 272 килограмма, которую султан разместил на стенах только что возведённой крепости Богазкесен. Новое приобретение вскоре доказало свою эффективность, как пушинку потопив венецианскую галеру, пытавшуюся прорвать блокаду Константинополя, начавшуюся в марте 1453 года.
В то же время на литейном заводе в Эдирне (тогдашней столице Османского государства), велась работа над ещё более крупной пушкой. Когда она была завершена, перед глазами наблюдателей предстало настоящее чудо военного искусства. Новая пушка, вероятно, весила около 19 тонн и имела длину 8 метров. Калибр орудия, вероятно, составлял от 750 до 850 миллиметров. Однако в то время мерилом мощи пушки был вес выпущенных ядер, а он был невообразимым - полтонны.
Как только Базилика (так называли этого орудийного монстра из-за его размеров) была готова, вблизи дворца султана было проведено испытание огнём. Эффект превзошёл все ожидания. Ядро, выпущенное с грохотом, слышным в радиусе нескольких километров, пролетев полтора километра, с грохотом зарылось в землю на глубину 2 метра.
Последние дни Константинополя
Воодушевлённый Мехмед, немедленно приказал перевезти Базилику и остальные сравнительно небольшие пушки под стены Константинополя (всего у него должно было быть около 70 орудий). Несколько сотен человек были отправлены вперёд, чтобы выровнять дорогу, ведущую в город, и укрепить мосты и переправы. Затем, запряжённая 60 волами и защищённая от опрокидывания 200 мужчинами, главная работа в жизни Урбана, отправилась в путь. Путешествие было тяжёлым, так как дорога в 180 километров от Эдирне до стен Византии заняла целых два месяца.
Султан понимал, что военная кампания против Константинополя была игрой на выживание, ибо ему не простили бы ошибок собственные подданные. В конце концов, он пожертвовал почти всеми ресурсами государства ради штурма вражеской столицы. Именно поэтому Мехмед, чтобы воодушевить воинов, заранее громогласно объявил о переносе столицы своего государства из Эдирне в Константинополь.
Пути назад не было.
Поэтому, когда 6 апреля 1453 года Базилика, словно сказочный дракон "выплюнула" своё первое ядро в сторону главного восточного оплота христианства, Мехмед уже знал, что его победа предрешена и его судьбу решило принципиально-новое оружие эпохи.
"Базилика" не подвела султана. 29 мая 1453 года Константинополь пал и огромную роль в падении обрушенных стен столицы древней Византии, сыграло небывалое орудие, пробывшее путь для несметных полчищ озлобленных янычар.
С уважением, Иван Вологдин.
Подписывайтесь на канал "Культурный код", ставьте лайк и пишите комментарии - это важно для развития проекта.
