Про Серёгу Яругина в Ковыльном говорили многое.
Учителя в школе перевели дыхание, когда Яругин после восьмого поступил в горный техникум. С таким облегчением переводят дыхание, если над степью несколько дней безудержным здешним хулиганом свистел ветер – у молодых яблонек-дичек, что цвели по склонам балки, бесстыдно поднимал подол, полными пригоршнями разбрасывал угольную пыль вместе с полынной горечью, вздымал бело-серебристые волны ковылей, и вдруг взлетал в синеющую высь, уносился за далёкий курган, – туда, где синь эта сливалась со степью.
Так и в Ковыльненской школе: ушёл Серёга в технарь – на горного электрослесаря учиться, и Евгения Валерьевна, классный руководитель, могла спать спокойно, не опасаясь того, что Яругин на спор заберётся на школьный чердак – без лестницы, по тополю… да ещё и переночует там, – тоже на спор…
С конца седьмого класса рослый Серёга Яругин, – хотя были пацаны постарше, – неизменно предводительствовал в драках, когда выходили стенка на стенку с малоивановскими. Случалось это регулярно. Но даже завуч, Дарья Ефимовна, от глаз которой в Ковыльненской школе ничего не укрывалось, не могла уловить момент, когда Яругин неприметным движением тёмных бровей и кивком головы давал понять пацанам, что медлить нельзя: туча со стороны Малоивановки приближается. И совершенно непостижимо исчезали мальчишки – с седьмого по десятый класс, будто их уносил невидимый вихрь.
При этом Серёга успевал учиться, – разумеется, не на пятёрки, но к концу восьмого четвёрки уверенно одержали верх над привычными тройками: Яругин собирался в горный техникум.
Была и другая сторона, что доставляла немало тревог классному руководителю и Серёжкиной матери… Всей бы беды, что заглядывались на Серёгу девчонки: как не заглядываться, когда он подлетал к школе на мотоцикле, или когда на поселковой танцплощадке выходил в круг, и на мгновенье взлетали над головой сомкнутые Серёгины ладони. Казалось, он совсем не слушает музыку, но ни разу смелые и уверенные движения его ног не выбивались из ритма.
А ко всему этому – в рослом мальчишке чувствовалась сила… От которой у девчонок дух захватывает.
А ко всему этому – степная Серёгина смуглость, тёмно-серые глаза, и брови над ними – размахом сильных крыльев.
Всей бы беды… Только девчонки здешние – тоже умеют за себя постоять. И выбор сердца своего отстоять умеют: не раз после танцев сходились девчонки за поселковым Домом культуры, – выяснить, кто и сколько танцевал с Яругиным, кто приглашал Серёгу на белый танец…
А танцевал Серёга не только с одноклассницами. И домой провожал не только одноклассниц, а и Настюху Евдокимову из шахтёрской столовой, или Верку Ямщикову, телефонистку с шахтного коммутатора. Анна Тимофеевна, Серёгина мать, делилась с кумой:
-Никуда я, конечно, не денусь, – если какая-нибудь вдруг и принесёт мне, а не своей матери, в подоле… Но всё ж хотелось, чтоб техникум окончил, да армию отслужил.
Серёжке тоже напоминала:
- Мы с батей твоим молодые ещё, – для бабушки с дедом.
А Серёга неожиданно вспыхивал.
Говорили и говорят в Ковыльном о нём многое… К примеру, как Алёшка Звягин брякнул про повышение рождаемости в Ольховке.
Да только Серёжка Яругин ещё ни разу не позволил себе обидеть девчонку. Целовал многих. К тем, кто постарше, мог бесстыдно залезть под лифчик или в трусики, но – умел остановиться. Откидывался на густой мягкий клевер, прикусывал какой-то горьковатый стебелёк.
Не без того: ещё до армии ездил Серёжка в Ольховку, к Иришке Занегиной. Так Иришка до Серёги успела побывать замужем. Только всего через полгода после свадьбы Иришкин Васыль смотался туда, откуда приехал к ним на шахту. Приехал издалека, бо почув, шчо на тых шахтах грОши добри платять. Правда, вскоре оказалось, что добри гроши даром нэ платять, к тому же, как в гордой обиде заявыв Васыль, – нэма дурных: шчодня спускатыся у таку божэвильну темряву та шалэну глыбыну…(Нет дураков: каждый день спускаться в такую сумасшедшую темноту и безумную глубину, – перевод автора). В облупленный чемоданишко, с каким на заработки приехал, покыдав Васыль новые рубашки, Иркой купленные, затолкал связанные тёщей добротные тёплые свитера и подался на станцию. Ирину с собой не взял: мать давно писала, чтоб возвращался, что невесту и дома ему подыскали… Да Ирка и сама бы никуда не поехала: тут дом, отец с матерью, братья…
А с Серёжкой на танцах встретились: Иришке-то и девятнадцати не было. Серёга в техникуме учился, Катюшка в тот вечер к какой-то контрольной готовилась, ну и рванули на мотоциклах в Ольховку, на танцы…
А девчонок Серёга жалел.
А ещё – хотелось ему, чтоб как у бати с матерью: чтоб любовь, свадьба, дом… Чтоб в первую ночь – в общем, лепестком нетронутым…
А Настюха с Веркой тоже когда-то невестами будут. И Серёга помнил, что когда-то и у них будет первая ночь… Потому и не трогал, жалел девчонок. Не всегда получалось удержаться от жаркой сладости, – чтоб всего на мгновенье прикоснуться… Но это – всё. Даже когда уходил в армию, и то, – лишь целовались с Катюшкой. А вернулся со службы, – дождалась его Катюха. Ясно же: скоро свадьба. Потому и поднял короткую Катюшкину юбку. А самое-самое…сокровенное и желанное – всё равно случилось бы после свадьбы…
…Я тут подумала, Серёж, – Катерина опустила голову на Серёгино плечо. – И правда: нечего нам тянуть. Я тебя и так два года из армии ждала.
Сергей чиркнул спичкой, закурил:
-Ну?..
- Давай свадьбу сыграем. Все уж дождаться не могут.
-Прямо так – и свадьбу? – в Серёжкином голосе – улыбка. – Ты ж час назад говорила, что за машиниста угольного комбайна всегда успеешь выйти.
-А ты всё равно поступишь в институт. Я буду следить, чтобы ты готовился.
-Ты б сама, Кать, готовилась. На медсестру, или – в педагогический. Мать рассказывала, что Ольга Витальевна замуж за Олега выходит. А он же на Черноморском флоте служит. Получается, осенью первоклассников некому будет учить.
- Ещё чего!.. – вскинулась Катерина. –Тебе учительница нужна? Или – жена, хозяйка в доме? А, может… журналистка тебе нужна? А я и смотрю: каким-то ты задумчивым стал, Яругин.
-Устал просто.
-Надо меньше с журналистками общаться… интервью им давать. И совмещать всё это с прогулкой к террикону. Что у нас насчёт свадьбы?
-Кроме того, что я машинист ГВМ (горно-выемочная машина, – примечание автора), а не студент, – всё в порядке. Завтра после смены к твоим зайду.
- Ой, Серёж!.. А я с Мариной в город поеду, – свадебное платье закажу! Самое лучшее!
Перед спуском в шахту Кузнецов сам подошёл к Сергею. Закурили. Начальник смены сощурился:
- Что, жених? Надумали, – со свадьбой-то?
-Так это мы с Катериной ещё в школе надумали, – усмехнулся Сергей.
- То, что вы в школе надумали, надо наново обдумать, – нахмурился Степан Фёдорович. – Дело серьёзное.
- Надо, – значит, обдумаем, – пожал плечами Сергей. – Не завтра же свадьба.
А завтра…
В Ковыльный приехала Таня Вышеславцева.
Газеты со статьёй о рекордной добыче угля за смену оставила у Земнухова, директора шахтоуправления, лишь одну с собой прихватила. Дождалась Сергея после смены.
И узнала его, отличила, – среди всех шахтёров с одинаково запылившимися до угольной черноты лицами. Тёмно-серые глаза его узнала, и сердце отчего-то взлетело… Бесстрашно шла навстречу шумной ватаге, что от подъёма направлялась к шахтному банному комплексу. А когда мужики после смены идут вот такой толпой, когда взрывы смеха заглушают чей-то… трёхэтажный, не всякая девчонка, особенно – не из здешних, решится приблизиться к ним. Полина Павловна, экономист из планового, и то шарахнулась, когда Димка Лукин, машинист подземного электровоза, собрался, было, ущипнуть за бочок свою соседку, – испуганно руками замахала:
- Чеертяки!.. Чёрные да бессовестные!.. Раады, что одинаковые… не сразу и признаешь… Мелете языками бесстыдными, – что ни попадя!
Сергей тоже издалека увидел Татьяну. Замедлил шаги, – чтоб отстать от мужиков. А Таня смотрела только на него, – казалось, его одного видела… Увернулась от нахальных Димкиных рук, не оглянулась даже:
-Серёжа!.. Сергей Алексеевич! – Протянула ему газету: – Вот, – статья и фотографии.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы» (2018-2024 год)