Контрапунктная точка Азиатской войны – Атлантическая хартия. После нападения Германии на СССР ключи от войны ненадолго оказались в руках США. Большая Ось оказалась надломлена точно посередине. Чтобы не срослось, в конце июля в Москву из Лондона прилетел Гопкинс. Пообещал Сталину распахнуть во всю ширь американские закрома.
Из Москвы Гопкинс полетел в Скапа-Флоу, сел вместе с Черчиллем на корабль, и вся ватага отправилась к Ньюфаундленду, где Рузвельт, козыряя тузами нового расклада мировых сил: прямой, хотя и ограниченный союз США с Советской Россией и, как следствие, разрушение антиамериканской Оси, – потребовал у Черчилля ни много ни мало – Смирно! – Империю сдать!.. вольно...
На льготных условиях, но – сдать. Под угрозой того, что сдавать придётся без льгот. (Вообще, идея ООН родилась в голове Рузвельта исключительно как ответ на вопрос англичан, кому сдать колонии, вам, что ли, блин? – Нет, блин, Объединённым Нациям.) Рассвирепевшая Британия сдала её сразу, вызвав японский огонь на себя (как было и в Европе после атаки Польши), но воевать – снова – отказалась. Под обещание перевернуть союзы и за плевок в сторону Америки Японии за просто так отдали всё, оставив США сражаться в одиночку.
В бешенстве англичане (притянув на поводке ВНЖующих у них голландцев) взнуздали Японию тотальным эмбарго, объявленным 26 июля, к которому американцы не могли не присоединиться (свои ультиматумы относительно Китая и Индокитая они отправляли японцам ещё до того). При этом англичане демонстративно отказались укреплять Сингапур (то есть, создавать реальный второй фронт на Тихом Океане). Типа, требуете сдать Империю – будь по-вашему. Начнём с Сингапура. Японцы всё поняли. А американцы понимали и до того.
[Англичане подставили своё соединение Z (гхм...) словно бы для намёка американцам: «Принц Уэльский» вёз Черчилля на переговоры об Атлантической хартии, где возник острый спор о союзе против Японии. Благо настоящего принца Уэльского у англичан в ту пору не имелось.]
Модератором войны, как известно, Америка была недолго – с августа по декабрь. Но главное было сделано: Сталин обязался не капитулировать любой ценой. Обескровить союзников по Большой Оси США было выгодно. Тот случай, когда не скажешь: «ничего личного». Ленд-лиз для этого и предназначался.
Если в ПМВ США встали перед альтернативой «воюй или плати» (и сумели уклониться от сцилл и харибд), то в ВМВ англичане заставили их отдать все долги сторицей и авансом по принципу «воюй и плати». То, что американцы убеждены в своей доминирующей роли в ВМВ – не результат одной лишь пропаганды, но вполне бухгалтерского расчёта: выйти сухими из такой головомойки никому в истории, кроме них не удавалось. На весь мир американцы отгрузили добра на 50 млрд, БИ досталось 30, СССР – 10, прочее – прочим. Но разложен по полкам и описан со всеми подробностями в легкодоступных энциклопедиях лишь ленд-лиз советский. С британским и прочими помучаетесь. Это от того, что только СССР использовал поставки по назначению, процентов на 80. Бо́льшая часть подарков на остальные 40 млрд была попросту разворована. Именно поэтому из США редко доносились оценки ленд-лиза, как решающей помощи союзникам в борьбе с «коричневой и милитаристской заразой». Прагматичные американцы знают, что в этой сделке века они купили себе мирового лидерства больше, чем завоевали.
11 декабря 1941 Германия объявила войну США. Некоторые называют это безумством Гитлера. Совершенно беспомощно выглядят объяснения из разряда: Гитлеру пора было топить американские суда в Атлантике, или, он решил морально поддержать союзника. Напомню: суть ВМВ – борьба за Восточную Азию.
И тогда для конца 1941 действия Германии выглядят чрезвычайно прагматично, но, разумеется, лишь в контексте антиамериканской Большой Оси. Тут открывалось сразу несколько окон возможностей. Главное из которых – заступ в Азию, то есть, заявка на долю в будущем разделе Дальнего Востока. Если европейская Англия может вершить там дела в союзе с США, то почему не Германия в союзе с Японией? (Слово союз можно брать в кавычки, а можно и так. Все союзы так или иначе закавычены.) Предвидение Гитлера кстати, совсем скоро оправдалось. Англия выпилила себя с Дальнего Востока уже через пару-тройку месяцев, и Германия стала с ней в смысле заявки там на будущую долю – на равных. Гениальность хода понятна из простых соображений: если множество стран присоединилось к союзникам в 1945, накануне их победы, то Гитлер присоединился к Японии до того, как та вышибла англичан и американцев взашей. Тем дороже этот решительный шаг стоил бы после войны.
[А представим на абзац, что война потекла бы иначе, и США оказались бы повержены Большой Осью. Германия вполне могла претендовать на заметную долю на новом Востоке, хотя бы во Французском Индокитае или Голландской Ост-Индии. Англичане-то, вернувшись на американских штыках, не только отжали своё, а наварили ещё больше.]
Вдобавок, форточка в азиатском контексте открывалась и для переговоров с СССР. К середине декабря блицкриг в целом выдохся, и стратегический тупик Германии получил чёткие очертания, но успехи Вермахта были колоссальны. Можно было вести переговоры о втором Брестском мире, тем более что предложения СССР делать пытался с самого начала войны, но Гитлеру это казалось бессмысленным подарком. То есть, ошибкой было не объявление войны США, а отказ от мира с СССР. Хотя, с какой стороны последовал отказ – неизвестно.
Например, в феврале 1942 Германии от СССР поступило предложение о перемирии с мая по август и передислокации войск против Британии и США. Историки, которые не объявляют открытые документы подложными (а с чего бы их подкладывать?), утверждают, что таков был двойной блеф Сталина: получить передышку и надавить на союзников с целью выбивания большей помощи и скорейшего открытия второго фронта. Возможно. Но на деле тут очевидно и прямое зондирование. То, что в данном деле упоминается некая неуловимая сущность с названием советская разведка, делает ещё более очевидным, что инициатива исходила от разведки британской.
Германия отказалась, вероятно, торгуясь за величину бонуса и взвешивая варианты, и торговля шла, очевидно, не с советской разведкой. Основания у неё для давления имелись весомые. В декабре 1942 после высадки союзников в Северной Африке о «перевороте альянсов» заговорил и Муссолини.
Людям, запутавшимся в англо-советской секте сетке исторических координат, сценарий сепаратного мира между Германией и СССР кажется совершенно фантастичным, меж тем, как он куда более вероятен, чем то, что случилось на самом деле. Капитулянт Сталин с его группировкой оставался бы главой вверенной ему территории, как Ленин после Брестского мира, или как Хирохито после безоговорочной(!) капитуляции. Для проформы англичане повопили бы, но война потекла бы по их руслу. Тем более ничтожен аргумент ненависти вождей или непримиримости идеологий: нацисты и большевики не раз меняли своё отношение друг к другу на противоположное. А вот долгая и кровопролитная война между СССР и Германией как раз и есть исторический абсурд, подпитанный «союзниками» как в виде гробовых поставок, так и послевоенными надгробиями школьных учебников истории.
Американцы, заинтересованные в скорейшем разгроме Германии, как ключевом операторе Большой Оси, предлагали открыть второй фронт в Северной Франции уже в конце 1942 или в начале 1943, разработав две операции: «Кувалда» и Облава». Однако англичане, заинтересованные в совершенно ином развитии событий, резко выступили против, с целью затянуть войну и доиграть свой сценарий. То есть, с одной стороны, американцы сами плыли в руки, но с другой, недоигранность в СССР обрекала на риск быстрого поражения Германию, а не США.
В начале 1942, после успеха контрнаступления, перспективы СССР были совсем не плохи: в наличии имелись крупные резервы, недостроенные восточные заводы доукомплектовывались и начинали давать продукцию, американские поставки росли, а противостоящая немецкая военная промышленность ещё только-только начинала выходить на обороты, – и разумная полугодовая оборона сделала бы совместный удар на западе и востоке таким, что состояние начала 1943 превратилось бы в состояние конца 1944.
А «Облава» могла быть нешуточной: 48 дивизий. Для сравнения: в «Оверлорде» образца 1944 года участвовало 39 дивизий и 12 бригад. Это сразу меняло бы весь расклад на европейском ТВД.
Для придания веса своему предложению Гопкинс, по сути, выдвинул ультиматум: в случае отказа англичан, американцы перенесут центр тяжести операций в Азию. Речь, подчеркну, шла не о тихоокеанском ТВД: к тому моменту в Азии англичане уже сдали японцам всё, что могли, и американцы угрожали забрать у японцев бывшее английское, как и прочее старосветское. То есть, Вашингтон ставил вилку: бьём наотмашь одну из двух главных стран антиамериканской Оси и попутно «освобождаем» ваше всё, – впрочем, выбирать вам. Англичане выбрали Гитлера, чтобы иметь время подготовить Азию к будущему постколониальному раскладу, – и хотя бы ещё на пару лет отдалить американцев от сердца мира, ради обладания которым и затевалась война. Что удалось едва ли не на сто проц.
Но есть нюанс: выбор они сделали сквозь зубы, и для апреля 1942 довольно самоуверенно. От американского заявления о готовности рискнуть ради помощи России англичане пришли в бешенство и Черчилль процедил, что «исключительно серьёзно» отнесётся к этому демаршу. То есть, отношениям в обход Лондона между коалиционерами не бывать, – и не стакнуться старым друзьям против Империи. (Отношения в обход Вашингтона и Москвы были; в частности, о деталях этого совещания СССР не известили). И здесь – Гопкинс уступил. Он опасался внутриполитических раскладов в США, и знал, что англичане имеют в истеблишменте и в медиа не одну мозоль, на которую смогут надавить. Уступил, – но Рузвельту нажаловался.
А Рузвельт, который поставил себе цель Империю разрушить, закусил удила: оторвать Россию от Англии уже стоило свеч. В Лондоне ещё шли разговоры, а 11 апреля от него полетело личное послание в Москву с приглашением посетить Вашингтон и побеседовать о втором фронте. Англичане тогда уже рассматривали «второй фронт» как единый фронт против себя, и сделали всё возможное, чтобы не ослаблять хватку своих особых отношений с теми и другими. Поездку советской делегации... перенесли, «ради прекрасных глаз Англии». Глава МИД Молотов сначала отправился в Лондон, где был срочно удостоен подписания сляпанного на коленке договора о дружбе и союзе, а лишь потом полетел в Вашингтон, где было-таки выпущено коммюнике об открытии второго фронта в Европе в текущем, 1942 году. (История сложилась детективная. В Англии погиб командир молотовского экипажа, что поставило под угрозу визит в США уже чисто технически. Когда из этой ситуации выкрутились, в Исландии к новому командиру совершенно случайно подошёл офицер ВВС США и настоятельно посоветовал лететь сразу на американскую базу, а не на ту, которую подготовили англичане: «Мутное Туманное место, сэр...»)
Проблемой американцев было то, что имея мощный двигатель, без пятого колеса Великобритании они в Европе (как и в Азии) рулить пока не могли, что облегчало задачу англичан по блокированию американских инициатив. Но после вашингтонского демарша разозлённого Рузвельта и в Лондоне уже побаивались голословных отказов. Для придания практического веса своему «нет» они взвинтили ставки в адской игре и провели в августе демо-десант в Дьепп с полным его разгромом (в подставе использовали канадцев). Численность десанта была гомеопатической (6000), но скорбно указать пальцем на негативный опыт получилось (потери 60%). Как следствие, англичанам удалось создать у американцев впечатление пользы для восточного фронта от операций у чёрта на куличиках (или те просто сделали хорошую мину), и в ноябре войска Соединённых Штатов ввязались в периферийную кампанию в Северной Африке, что стало грубым геополитическим просчётом, и о чём они, конечно, пожалели по окончании ВМВ, когда обнаружили почти всю Восточную Азию под пятой английского коммунизма.
Раунд по закрытию второго фронта англичане тогда выиграли, сохранив за собой старинное священное право управлять войной до последней возможности, без колебаний бросая на чаши весов малые, но решающие военные, дипломатические и агентурные силы, и ради великой цели не брезгуя принципом «бей своих, чтобы чужие боялись».
И как не бояться. В ожидании опаздывающего Молотова Рузвельт отписал, что испытывает трудности с арктическими поставками. Так британцы в том самом решающем мае 1942 в доступной форме своих любимых морских блокад принялись прозрачно намекать на критическую важность своей посреднической роли, и ревниво сопротивлялись прямым советско-американским контактам. Вообще, поставки из самой Британии начались летом 1941, но пересылка американского ленд-лиза нагло осуществлялись за деньги и золото, и только начиная с 27 июня 1942 года под яростным нажимом США поставки стали бесплатными. По какому-то «странному совпадению» после длительных проволочек именно в этот день вышел печально знаменитый конвой PQ-17. Психанули. «Не доставайся же ты никому».
Впрочем, сталинское политическое руководство само немало постаралось, чтобы идея второго фронта в 1942 году не получила физического воплощения. После относительно успешного контрнаступления под Москвой, достигнутого явно запредельными усилиями, в верхах появились иллюзии возможности развития успеха. Англичане отговаривать не стали, британская военная разведка молчала, либо работала против. Безупречная серия стратегических просчётов, основанных на неверных оценках и общая несостоятельность большевистского управления, привели к катастрофическим потерям территорий и резервов. Тут уж и американцы без англичан имели полное право задуматься, стоит ли вкладываться в авантюру во Франции, если к осени восточный фронт шумно рухнул.
Но чрезмерные успехи немцев в 1942 содержали в себе известные риски, наступила пора очередного этапа модерации, и британское руководство посчитало дело затягивания войны основным. На пике продвижения, в ноябре 1942 Германия в лице Гиммлера хотела предложить СССР сепаратный мир. К концу 1942 и императорская Япония имела максимальные достижения.
Уже весной 1943, при планировании летней кампании многие германские военные открыто намекали на необходимость политического регулирования. У Манштейна звучало это, конечно, в форме предложения перейти к стратегической обороне (а взаимная стратегическая оборона ведёт к неизбежному фактическому перемирию). Более прямолинейный Гудериан вообще подвергал сомнению необходимость наступать где-либо на Восточном фронте («кто-нибудь в мире знает, где этот Курск?»). О политической мотивации наступательных операций открыто говорил Кейтель. Все ждали решения правящей партии, и оно носило не военный характер. Историки уговорились считать это делом политики внутренней, а не внешней. Но это сомнительно: никто не мешал руководству НСДАП объявить народу цели на Востоке достигнутыми (в сущности, так и было) и никакая оппозиция не могла бы опровергнуть реальных успехов.
Вообще, подвергать сомнению архивные находки о сепаратных переговорах в духе «этого не могло быть, потому что этого не могло быть никогда» – странно. Ещё более странно ссылаться на союзнические договоры, которые «напрямую запрещали» подобные действия. В любых войнах такие переговоры – норма, а не исключение, а все союзники в большой игре ситуативны. Говорить, что СССР, например, в феврале 1942 после победы под Москвой и начала масштабной помощи по ленд-лизу это было не нужно – довольно опрометчиво, особенно зная, сколько территорий пришлось ещё отдать.
