Когда мы читаем, что Михаил Романов со слезами отказывался от престола, то часто сомневаемся в том, что подобное было возможно. Между тем ничего удивительного в этом нет.
Уже путь из Костромы в Москву показал юному Государю, в какой тяжёлый час в жизни Русской земли он надел Шапку Мономаха. Свита, сопровождавшая Михаила, даже лошадей не имела в достаточном количестве.
«А идём медленно затем, – писал царь в Москву, – что подвод мало и служилые люди худы: стрельцы, казаки и дворовые люди многие идут пешком».
То и дело к Государю подходили челобитчики с жалобами, что «воровские люди» их грабят, мучат, жгут дома. Несчастных было так много, что, доехав до Троице-Сергиевой лавры, Михаил «с большим гневом и со слезами» выговаривал собравшимся там «разных чинов людям»: «выбрали его Государя, всем государством, обещались служить и прямить, и быть все в любви и соединении; а теперь на Москве, по городам и по дорогам грабежи и убийства». Царь грозил, что шагу не сделает из Троицкого монастыря, пока «всех чинов люди в соединение не придут, и кровь христианская литься не перестанет».
Московский кремль, куда 2 мая 1613 года въехал новый Государь, также являл собой печальное зрелище. Соборы и царский двор были разорены поляками. Все палаты и хоромы стояли без кровель, пола и лавок. Отсутствовали даже двери. Царю спешно обустроили Грановитую палату и ещё несколько покоев.
Для своей матушки Михаил повелел привести в порядок деревянные хоромы супруги царя Василия Шуйского.
В новые большие хоромы, возведённые плотниками Первушей Исаевым, Салманом Пантелеевым и Баженом Родионовым, царь вселился только в 1616 году. Увы, в 1619 году эти покои сгорели, и в 1620 году тот же Первуша Исаев срубил другие хоромы, новую Столовую избу и Постельную комнату. В 1624 г. к ним пристроили две мыленки, внутреннее описание которых сохранилось.
В углу каждой мыленки стояла большая, отделанная изразцом печь с каменкою. Чтобы поддать пару на раскалённые камни плескали квас. От печи по стене шёл полок, на котором Государь изволил греться и париться. Мыли царя на лавке, покрытой тюфяком со свежим сеном. Для приятного запаха на лавках и на полках клали пучки полезных для здоровья трав и цветов.
Постепенно Государев двор сильно разросся. Но в 1626 году ужасный пожар его вновь уничтожил, и Первуше Исаеву опять пришлось браться за топор. Однако и эти деревянные хоромы могли также сгореть. Гораздо более безопасными в этом отношении казались каменные здания. И Государь начал в Кремле большое каменное строительство. Для этого по указу Михаила Фёдоровича из Ростова, Суздаля, Белоозера были вызваны каменщики и кирпичники. Они возвели для царя и его детей каменные хоромы. Огонь для них был уже не так страшен. Тем более что в 1633 году англичанин Христофор Галовей обеспечил подачу воды с Москва-реки в Свиблову башню (теперь – «Водовзводная»), «а из башни тое воду привёл на государев Сытный и на Кормовой дворец в поварни».
Конечно, такие дорогостоящие сооружения Михаил мог начать строить только, когда Русская земля залечила раны, нанесённые Смутой, и государственные доходы увеличились.
