На следующий день Люба собралась идти к Светланке посмотреть на младенца, да и саму молодую мамочку проведать.
— Баба Надя, вы со мной? — спросила она, одевая Верочку.
— С тобой, а то заблукаешь еще.
— Да тут у вас домов немного, я-то помню, куда идти.
— Точно? — баба Надя хитро на нее посмотрела. — Ночью же бежали, а обратно нас с тобой везли.
— Ну, дом я помню, - сказала Люба.
— Ладно, идем, а то мало ли кто тебя по улицам водить станет.
— Да у вас улиц-то особо нет.
— Есть. Много стоит пустых домов. Если хотишь, то по весне можешь переехать в любой, какой понравится.
— Так они же чьи-то, — удивилась Люба.
— Все мои, — усмехнулась баба Надя.
— В смысле колхозные?
— В смысле мои. На каждый дом у меня документы имеются.
Люба смотрела на бабу Надю и не знала, что сказать.
— Чего глазючки-то вытаращила. Чужие к нам не приезжают, никто не хочет тут дом покупать, а мародерам тут не место. Вот я у родственников и покупала избы, кто-то мне сам в наследство оставлял усадьбы.
— Так вы помещица, — с изумлением проговорила Люба.
— Ой, да какой там, — махнула баба Надя рукой. — Домовладелица. Представляешь, померла бы, а тут родственникам такой сюрприз — в наследство полдеревни.
— Нда, — поразилась Люба. — Это сколько же денег всё стоит?
— Да за копейки всё покупала. Никому тут избушки в нашей деревне не нужны были. Три года объявление повисит, так идет ко мне народ на поклон. Так что можешь выбрать любой пустующий дом и въехать. Только сейчас в них холодно, сколько лет стоят нетопленые.
— Избы со временем же разрушаются.
— Только не у нас, — покачала головой бабушка. — Мы тут все, как мухи в янтаре. Ну да ладно, захочешь — посмотришь, выберешь, а нет — так нет. Живи со мной, я тебя не гоню.
Они шли по улице, и Любе казалось, что из окон пустых домов на них кто-то смотрит. Она поежилась от неприятного ощущения.
— Мне иногда кажется, что в избах до сих пор прежние хозяева живут, — сказала баба Надя. — Раз в месяц заглядываю, проверяю. Как-то к нам турист забрел, несколько дней в таком доме жил. Я его потом обнаружила.
— Выгнала? — спросила Люба, таща за собой саночки с Верочкой.
— Нет, предложила остаться навсегда.
— И он остался?
— Ага, мы сейчас к нему домой идем, — улыбнулась баба Надя. — А тот дом он у меня потом выкупил.
Встретили их хорошо, за стол усадили. Девочки забрали Верочку к себе в комнату играть. Люба помыла руки.
— Я сейчас мальчишку посмотрю, а потом вернусь, — сказала она и направилась в спальню.
— Ты не переживай, я сама умею с младенцами обращаться, — сказала Маша, хозяйка дома.
— А где хозяин? — спросила баба Надя.
— За женихом поехал, — со смехом ответила Маша.
— Так разве он найдет его? — удивилась бабушка. — Он кого угодно найдет, сама ведь знаешь.
— Насильно мил не будешь. Ежели он за полгода сюда носа не казал, так и потом Светке тяжело с ним будет.
— А мы его на Кикиморе женим, — в кухню зашла средняя дочка, Варя. — Или к русалкам отправим.
— Типун тебе на язык. Над Кикиморой нехорошо смеяться, а русалки и без женихов неплохо живут.
— Интересно, а зимой они куда деваются? — спросила Варя, устраиваясь за столом. — Холодно ведь, а они в ночных рубашках на голое тело.
— Это саван, а не ночнушка, — поправила ее баба Надя.
— Там же и сидят, рыбаков ждут. Ты только при Любе про них не говори.
— Боишься, сбежит? — спросила Маша.
— Она на меня и так как-то странно посматривает, - вздохнула бабушка.
— Привыкнет.
Люба тем временем осматривала малыша. Тот пыхтел и возился в пеленках.
— Чего ты тут навертела? Это что за марля? У ребенка кожа нежная, всё сейчас издерешь ей, — ругалась она на Светлану. — Двадцать первый век на дворе, а у нее марля вместо подгузников.
— Батька в город поехал, привезет какие надо памперсы, — насупилась Света.
— А звезду свою обработала? — спросила Люба. — Давай показывай.
— Не покажу. Вот еще.
— Я туда руки совала и ребенка твоего вытаскивала, а ты стесняешься.
— У меня там всё нормально, я мылом хозяйственным мою.
— Так обрабатывать тоже надо. Загноится всё, и поедешь в больницу. Хотя так и так следовало тебя туда отправить с ребенком.
— Мы потом сами в поликлинику поедем, — сказала Светлана. — Больно уж ты молодая, чтобы быть врачом.
— Ну и фиг с тобой, — встала Люба.
Она вышла из комнаты и направилась в кухню.
— Ну, чего там? — спросила баба Надя.
— С ребенком всё в порядке, а мамка артачится, не желает мне швы показывать. Говорит, что я на врача не похожа. Сгниет у нее всё там и отвалится на пол, — сердилась Люба.
— Я сейчас, — баба Надя встала со своего места и отправилась вправлять мозги Светлане.
— Вот же упрямая коза, — покачала головой Маша. — Ей вообще повезло, что ты к нам в деревню приехала, а то бы не было ни внука, ни дочери. Она еще носом воротит. Люди к нам домой пришли.
— Иди, — вернулась в кухню баба Надя. баба Надя.
Любе выдали все необходимое, и она снова отправилась в комнату к молодой мамочке. Та уже лежала на кровати, натянув до пят ночную рубашку.
— Я у тебя там с фонариком должна шариться? — спросила Люба.
— Мне как-то неудобно, — промямлила Светлана.
— Это мне в прошлый раз было неудобно на кровати сложные роды принимать. Я с восемнадцати лет в роддоме работала. Не переживай, у всех всё одинаково, ни у кого поперек нет, — усмехнулась Люба.
Она быстро обработала швы.
— Заживают, ты только особо не сиди, чтобы нитки туда не вросли. С молоком всё нормально? Грудь не болит, не горит? Температуры нет?
— Всё хорошо. И это, благодарю тебя, вас, — сказала Светлана.
— На здоровье тебе и твоему малышу, — ответила Люба, вставая со своего места. — Завтра опять заскочу, проведаю.
— Да как-то неудобно.
— Первые дни контроль нужен, да и швы сама толком не обработаешь, — сказала Люба. — Отдыхайте. Если чего, зовите.
Она вышла из спальни и направилась в кухню. Там женщины обсуждали поднявшиеся на всё цены.
— Всё? — спросила баба Надя Любу.
— Угу, сейчас руки помою, да можно идти.
— Надо бы к Наташе еще заглянуть. Кто у нее сегодня дежурит?
— Макаровна, - ответила хозяйка дома.
— Ясно. Значит, мы Верочку пока у вас оставим.
Люба сдвинула брови и посмотрела на бабу Надю.
— Ребенку там делать нечего, — строго сказала бабушка. — У Макаровны глаз тяжелый, а Наташа пластом лежит. После них дитё болеть будет.
— Я вот даже не знаю.
— Зато я знаю, — насупилась баба Надя.
— С одной стороны, вы и правы, мало ли в каком состоянии находится ваша Наталья, а с другой...
— Не переживай, мы умеем с детьми обращаться. Вон девчонки как хорошо с твоей Верочкой играются, — сказала Маша. — За полчаса ничего не случится. Раньше нас родители соседям оставляли и не переживали. Ясли с трех месяцев были, и никаких декретных отпусков.
— А в деревне разве ясли есть? — удивилась Люба.
— Нет, я же не деревенская, меня Миша сюда привез из города.
— Понятно, а то я уже обрадовалась. И со школой у вас никак?
— Никак. Раньше автобус заезжал, а теперь или в интернат, или на дому. Мы выбрали последний вариант. Раз в четверть ездим в школу, сдаем экзамены, контрольные. Не смогла я своих девчонок в интернат сдать. Как же при живых родителях и жить в казенном доме, — вздохнула Маша.
— А как же социализация? — удивилась Люба.
— У нас с ней всё в порядке, — усмехнулась баба Надя. — Народ у нас общительный.
— Кружки всякие?
— Шить, вязать, вышивать, корову доить, загон чистить, дрова нарубить и полку прибить могут, — усмехнулась Маша.
— Ладно, хватит тут лясы точить, идем к Наташе. Еще успеешь поговорить, — потянула Любу баба Надя.
Автор Потапова Евгения