Текст: Андрей МУСАЛОВ
Опубликовано в журнале "Пограничник". №10 2018 г.
В конце 1960-х годов, после окончания Алма-Атинского пограничного училища, лейтенант Александр Кочкин начал службу на советско-китайском рубеже, на заставе «Кулебякины сопки». В марте 1969 года граница, проходившая по реке Уссури, стала линией раздора с сопредельной страной…
Александр Фёдорович прошёл большой путь к вершинам военной карьеры и генеральским погонам. Но именно события на Дальнем востоке во многом стали знаковыми в его судьбе.
Застава на Уссури
Зелёную фуражку я надел в семнадцать лет — прямо со школьной скамьи поступил в Багратионовское пограничное училище, где провёл один год. Нам, курсантам, не только хорошо преподавали, но и закаляли марш-бросками, тактическими занятиями, втягивали в службу непосредственно на границе с Польшей. Первокурсники неоднократно выезжали на усиление застав и участвовали в пограничных поисках. Программу второго курса мы осваивали уже в Алма-Атинском училище. После Багратионовска на новом месте не казалось трудно.
Время пролетело быстро. Лейтенантские погоны нам вручили в преддверии Дня пограничника — 27 мая, раньше обычного срока. Причина ускоренного выпуска стала ясна после того, как большинство молодых офицеров направили на границу с нашим юго-восточным соседом. Распределение на Дальний Восток, в город Иман, где дислоцировался пограничный отряд стало для меня, молодого офицера и вызовом и испытанием. Это была совсем новая воинская часть, которую сформировали в 1965 году в связи с осложнением обстановки.
Должность командира взвода на отрядном учебном пункте стала своеобразной точной отсчёта в деле практического освоения пограничной науки. Замполитом моей роты в то время был ещё никому не известный лейтенант Виталий Бубенин. Вскоре ему предложили возглавить новую заставу — «Кулебякины сопки». В свою очередь Виталий Дмитриевич убедил меня стать своим замом. В ярких красках он расписал все «прелести» службы в настоящей уссурийской тайге — глушь, комары и непролазные заросли. Я, разумеется, согласился.
По прибытии выяснилось, что заставу ещё только предстоит построить. Вместе с Виталием Бубениным мы изучали участок, прорубали просеки, прокладывали пограничные тропы и линии связи, комплектовали личный состав. Тогда, в октябре 1967 года, все подразделение, солдаты, сержанты, офицеры, жили в одной палатке на 50 человек. Несмотря на это, приняли под охрану самый удалённый в отряде участок границы, расположенный на стыке Тихоокеанского и Дальневосточного округов. Нашим соседом слева была застава «Нижне-Михайловка», которой командовал лейтенант Иван Стрельников. Прежде Бубенин служил у него замполитом.
До ледостава на пограничной реке Уссури обстановка была спокойной. Рыбаки сопредельного государства ставили свои сети там, где им разрешалось советской стороной, — до середины русла. Изредка проходившие катера также придерживались фарватера.
Всё резко изменилось, когда Уссури замёрзла. С этого момента практически ежедневно начались провокации. Они происходили в районе Киркинского и Даманского островов. Уже в ноябре пограничники застав «Кулебякины сопки» и «Нижне-Михайловка» совместными усилиями несколько раз выдворяли непрошеных гостей с советской территории и пресекали их попытки выйти на середину реки.
Как правило, этими действиями руководили начальники подразделений — лейтенанты Бубенин и Стрельников. Но моё первое такое мероприятие пришлось на начало декабря 1967 года, когда начальник заставы уехал в отряд. Встал вопрос, как действовать в подобной обстановке. В училище объясняли порядок организации охраны границы, ведения пограничного поиска, учили обороняться и наступать. А вот как поступать в нестандартной ситуации? До нас лишь систематически доводили требование — обязательно выдворить провокаторов, но при этом ни в коем случае не открывать огонь самим и не давать повода применить оружие против нас.
Как бы то ни было, но в отсутствие начальника следовало принимать какое-то решение. Замечу, на тот момент мне был 21 год, столько же и моим подчинённым — солдатам третьего года службы. Утром с поста наблюдения сообщили, что группа из 17 человек на участке нашей заставы начала обходить остров Киркинский. Доложив обстановку в отряд, я и ещё девять пограничников погрузились в автомашину ГАЗ‑69 и по льду Уссури отправились к месту провокации. Минут через десять прибыли туда и увидели несколько граждан соседнего государства, изображавших мирных рыбаков, — в новых полушубках, с пешнями и одной сетью на всех.
Быстро оценив обстановку, как учили, начал терпеливо объяснять провокаторам, что они нарушили границу. Посмотрев на мои попытки сделать всё «как положено», подчинённые посоветовали изменить тактику. Мол, эти уговоры ни к чему не приведут — чем больше уговариваешь, тем больше они наглеют. И что следует действовать уже испытанным способом.
Выслушав подчинённых, я разрешил им поступить «как обычно». А методика была такова: двое пограничников аккуратно укладывали самых несговорчивых провокаторов на лёд и, подтолкнув, отправляли их в свободное скольжение, словно шар в кегельбане. Таким образом мы быстро выдворили так называемых рыбаков, а затем демонстративно выстроились на острове Киркинском.
Не прошло и десяти минут, как на противоположном берегу, в 20–25 метрах от нас, появился грузовик, оборудованный четырьмя громкоговорителями, и началось вещание. Диктор на хорошем русском языке сообщил, что зверски избиты мирные рыбаки. Одновременно на лёд ступили десятка полтора провокаторов — перебинтованных и измазанных чем-то красным. В довершение представления вышла толпа — около ста человек. Они принялись агрессивно выкрикивать лозунги. А ведь нас, советских пограничников, на острове было всего десять.
В самый разгар «шоу» со стороны «Нижне-Михайловки» прибыл резерв во главе с лейтенантом Иваном Стрельниковым. Увидев толпу и «перебинтованных рыбаков», офицер сильно удивился и спустя некоторое время произнёс:
— Ну, лейтенант, ты крепко влип! Избивать соседей нельзя. Иди на берег и доложи в отряд о случившемся.
На берегу, напротив Киркинского, находилась розетка для телефона. Связь была не очень хорошая, но дежурный сразу же переключил меня на начальника отряда полковника Демократа Леонова.
Демократ Владимирович выслушал доклад, расспросил, что делали провокаторы и как действовали мы. Когда я высказал опасение, что мы столкнулись с организованной акцией, полковник Леонов ответил, что основная задача выполнена — нарушители выдворены на свою территорию. Почему этот доклад начальнику отряда так хорошо запомнился? Наверно потому, что это было моё первое самостоятельное решение как командира. И пусть оно оказалось не совсем правильным, вышестоящий начальник его одобрил.
В дальнейшем обстановка ухудшалась день ото дня. При этом «соседи» с противоположного берега Уссури разнообразили свои действия и почти никогда не повторялись. Неудивительно, что служба офицеров заставы «Кулебякины сопки» с ноября 1967‑го по март 1969 года проходила в режиме цейтнота. Ночью высылали и проверяли наряды, охранявшие границу, днём противостояли провокаторам. А ещё проводили плановые занятия. Уставали страшно, поскольку почти не было возможности поспать. Разве что прикорнёшь на пару часиков в бронетранспортёре — такое блаженство! Но мы были молоды, а уверенность в том, что выполняем нужное дело, придавала дополнительные силы.
Нервировало затягивание с принятием решений. Обстановку на заставах Иманского отряда напрямую контролировала Москва. Получалось так, что мы докладывали информацию в отряд, оттуда она уходила в округ и далее в столицу. Через несколько часов приходила команда, как действовать. Пока этот механизм со скрипом проворачивался, обстановка успевала поменяться несколько раз, поэтому офицеры застав принимали решение на месте, часто — на свой страх и риск.
2 марта 1969 года — для меня дата особая… О трагических событиях у острова Даманского, где пограничникам застав «Нижне-Михайловка» и «Кулебякины сопки» пришлось вести тяжёлый бой, упоминалось неоднократно. Поэтому повторяться не буду. Отмечу, что к вечеру на заставе «Кулебякины сопки» осталось минимум личного состава: кто-то погиб, кто-то, включая начальника, был ранен. Я принял командование подразделением на себя. Понесённые потери восполнил прибывший на заставу резерв из мотоманёвренной группы.
Первые дни после боя 2 марта были очень напряжёнными. По ночам на остров Киркинский, где ранее было больше всего провокаций, отправлялись разведгруппы — для изучения обстановки. В составе одной из них довелось участвовать и мне.
15 марта случился ещё один бой на Даманском. Я следил за развитием событий с наблюдательного пункта. После того как нападавшая сторона получила достойный отпор, наступило тревожное затишье. Больше весной и летом 1969 года на острова Даманский и Киркинский пограничники не выходили.
13 июня 1969 года заставе «Кулебякины сопки» было присвоено имя Героя Советского Союза полковника Демократа Леонова. В то время это было единственное пограничное подразделение, которое носило имя начальника отряда. Осенью заставу проверила группа офицеров во главе с начальником политотдела подполковником Александром Константиновым, после чего я был назначен на должность начальника этой именной заставы.
Пять лет, проведённых на «Кулебякиных сопках» — два года замполитом и ещё три начальником – это даже не этап, а целая эпоха в офицерской биографии. Там же встретил свою супругу — она служила фельдшером. И по сей день горжусь тем, что был первым начальником заставы имени полковника Демократа Леонова, ведь мне, молодому лейтенанту, доверили охранять государственный рубеж на одном из самых напряжённых направлений.
С сентября 1972 года отряд перешёл на так называемый сменный вариант охраны границы. Это был эксперимент, подразумевавший вахтовую службу на заставах. Не обошёл стороной он и меня: с назначением заместителем начальника мангруппы на левый фланг участка отряда два года служил в таком режиме.
В Восточном пограничном
В 1977 году я окончил пограничный факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе и был направлен для дальнейшего прохождения службы в город Алма-Ату, в штаб Восточного пограничного округа.
За восемь лет мне довелось побывать почти на всех заставах от Памира до Алтая. Местность там имеет сложный рельеф — из 3207 километров порядка 2500 проходят по высокогорью. При этом практически везде обстановка оставалась напряжённой. У многих сослуживцев были ещё свежи воспоминания о бое в районе озера Жаланашколь.
Округ постоянно наращивал свои усилия. Только в 1978–1980 годах было выставлено более 30 новых застав и 23 комендатуры. Регулярно стали проводиться окружные сборы не только с командованием отрядов, но и с комендантами участков и начальниками застав. На отдалённых направлениях выставлялись подвижные и временные пограничные посты, высылались разведывательно-поисковые группы и укрупнённые наряды. В тот период офицеры штаба разработали множество пособий, рекомендаций и методических материалов. Мне довелось отвечать за их подготовку.
Война в Афганистане внесла существенные коррективы в характер служебно-боевых задач, выполняемых пограничниками Восточного округа. Вот и среди окружных штабистов трудно найти человека, который бы не объездил практически все «точки», где дислоцировались наши подразделения. Боевые действия в зоне ответственности округа имели свои особенности. Преимущественно они велись на горных тропах из Пакистана в Афганистан против караванов с оружием, боеприпасами, а также лазуритом. За счёт продажи этого полудрагоценного камня местные бандиты финансировали свою деятельность.
К сожалению, в те годы мне выпало надолго «застрять» при штабе, в отделе охраны границы. Сменились три его начальника, а я оставался на месте, став старожилом. Мои попытки вернуться к службе непосредственно на рубеже решительно пресекались начальником войск округа генерал-лейтенантом Владимиром Донсковым. Как-то Владимир Семёнович пообещал «отпустить» меня в Маканчинский отряд, участок которого был одним из наиболее «горячих». Но обещание не сдержал — повысил до заместителя начальника нашего же отдела.
Надо отметить, что коллектив в отделе охраны границы сложился дружный и работоспособный. С одной стороны, в нём трудились опытные и «битые» офицеры, снятые с различных ответственных должностей. С другой — блестящие выпускники академий. Вместе с разведчиками мои коллеги систематически анализировали обстановку и готовили предложения по совершенствованию службы. Приходилось быть изобретательными — китайский и афганский участки границы требовали постоянного внимания и нешаблонных действий.
В отделе работал будущий Герой Советского Союза Иван Барсуков. Он был из младших лейтенантов, успешно воевал в Афганистане, где командовал десантно-штурмовой манёвренной группой нашего округа. Иван Петрович планировал поступать в академию. Из-за возраста его направляли на заочный факультет. Может не без труда, но всё же удалось убедить генерал-лейтенанта Владимира Донскова, что этот перспективный офицер должен получить высшее военное образование очно. Барсуков успешно окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и в дальнейшем командовал Брестским пограничным отрядом.
Информация и безопасность
В середине восьмидесятых неожиданно поступило предложение о переводе в Москву, в центральный аппарат пограничных войск, в информационно-аналитический отдел.
Задачу на новом месте пришлось решать сразу нестандартную — на основе сводок из регионов проанализировать, как должны действовать погранвойска в случае внезапного ракетно-ядерного нападения. Кроме того, в исследовании требовалось оценить и спрогнозировать развитие ситуации как на границе, так и на приграничных территориях. Работа предстояла большая, требовавшая задействовать весь багаж накопленных знаний. Наработанного опыта и творческие начала. Без них в любом новом деле никуда.
Результатом кропотливого аналитического труда стало предложение о создании автоматизированной системы сбора, накопления и выдачи неформализованной информации для обработки и реализации данных обстановки. Через год проект заработал. Теперь в систему можно было вводить, хранить, систематизировать и легко находить данные как по всей обстановке на том или ином направлении, так и по отдельным проблемам на всей границе, за любой отрезок времени. На тот момент это была весьма передовая разработка.
Востребованность автоматизированной системы доказывала жизнь, практика службы. Как-то руководителю пограничного ведомства потребовался подробный обзор обстановки. Начальник вызвал меня и спросил: «Что мы можем дать? И как скоро?» Отвечаю: «Всё, что нужно. Через час!»
И действительно, через час доклад, порядка 50 страниц, распечатанных на матричном принтере, был готов. Это вызвало удивление у многих руководителей — дело происходило задолго до появления современных компьютерных технологий.
Планов по совершенствованию работы было немало. Но в феврале 1994 года меня пригласили… в аппарат Совета Безопасности Российской Федерации, на должность сотрудника отдела кризисных ситуаций. С чего начать? Мне показали план с пунктом о подготовке заседания Совбеза по вопросу «О государственной границе». Поинтересовался, какие именно аспекты рассматриваются на таком высоком уровне. Мне ответили: «Ты пограничник — ты и готовь проект решения».
Стал разбираться. Оказалось, что вопросами охраны российских рубежей Совбез занимался только в самых общих чертах. Так, в январе 1993 года его экспертами давались лишь краткие рекомендации по пограничной проблематике. На Кавказе и со странами Балтии предлагалось строить жёсткую систему охраны границы. На рубежах с Украиной — принимать меры, адекватные действиям украинской стороны. По границе с Казахстаном вообще не было никаких рекомендаций.
Для проработки вопроса на государственном уровне пришлось подключить не только пограничную службу, но и другие заинтересованные ведомства. В подготовке решения принял активное участие заместитель секретаря Совета Безопасности Валерий Манилов. Он занимался проблемами пограничной безопасности и чётко определил основные направления проекта этого документа.
В начале 1995 года состоялось заседание Совбеза, на котором постановили разработать Основы государственной пограничной политики Российской Федерации и создать Межведомственную комиссию (МВК) Совета Безопасности по пограничной политике. Также были определены меры по становлению новых участков государственной границы России и совершенствованию пограничной инфраструктуры.
Президент России утвердил состав межведомственной комиссии, в которую вошли заместители глав двадцати заинтересованных министерств. Возглавил её руководитель пограничного ведомства, а я стал секретарём комиссии в аппарате Совета Безопасности. Ох, и хлопотной была эта должность. Помнится, когда готовили первое заседание, рабочие документы пришлось основательно подкорректировать, причём в очень сжатые сроки — за выходные.
Хотя решения межведомственной комиссии носили рекомендательный характер, они воплощались в жизнь на 70–80 процентов. Для 90‑х годов прошлого века это было высоким показателем! Такой эффективности удавалось добиваться благодаря тому, что наши предложения были выработаны с учётом жизненных реалий и формулировались чётко и понятно. При необходимости секретарь Совбеза направлял решения МВК в правительство, и они уже в виде соответствующих поручений доводились до ведомств. Всё это помогало на практике решать пограничные вопросы на самом высоком уровне.
Отдельных усилий требовала разработка и утверждение Основ государственной пограничной политики Российской Федерации. Проект этого важного документа был рассмотрен на комиссии, но затем всё застопорилось. Самым сложным оказалось согласование с различными министерствами и ведомствами. Ведь тогда для многих в диковинку были такие специфические понятия, как пограничная политика, пограничное пространство и пограничная безопасность. Больше года пришлось убеждать чиновников, доказывать, в том числе разъяснять, что это не нормативный, а концептуальный документ. Много усилий приложили к его продвижению заместитель руководителя пограничного ведомства Алексей Щербаков и начальник информационно-аналитического отдела главного штаба Николай Круглов. Наконец 5 октября 1996 года Основы государственной пограничной политики Российской Федерации утвердил президент нашей страны. Документ долгое время оставался актуальным.
В какой-то мере мне пришлось поучаствовать и в подготовке проекта первой Концепции национальной безопасности Российской Федерации. Её разработка началась в 1994 году.
В аппарате Совета Безопасности я проработал до 1998 года, после чего вернулся в родное ведомство, а через полгода уволился с военной службы по выслуге лет.
В интересах охраны границы
Чем заняться в запасе человеку, который носил погоны с «младых лет»? Даже не представлял, что буду делать в коммерческих структурах, а после нескольких встреч с руководителями солидных вроде бы частных организаций и вовсе решил с ними не связываться. Неожиданно судьба улыбнулась — руководитель пограничного ведомства предложил мне должность помощника по проблемам пограничной политики.
Мой прежний опыт пригодился — многие вопросы решались через Межведомственную комиссию Совета Безопасности. Конец 1990‑х и начало 2000‑х были очень тяжёлыми для пограничников. Менялась страна, возникали новые вызовы и угрозы.
С созданием федеральных округов возникли проблемы обеспечения их руководителей информацией об обстановке на государственной границе и состоянии её охраны. Так, в одном из документов, представленных главе государства из Северо-Кавказского федерального округа, было написано, что подразделения границы укомплектованы менее чем на 30 процентов. Естественно, с его стороны последовала острая реакция. А оказалось всё банально. Недобросовестный исполнитель включил в доклад информацию двухлетней давности. И это был не единственный случай!
Как избежать подобных казусов? С моей подачи руководитель пограничного ведомства назначил во все федеральные округа помощников из числа уволенных в запас и действующих генералов и офицеров. Мне поручили координировать их деятельность. Фактически создав в аппаратах полпредов свои ячейки, мы решили задачу взаимного информирования и координации пограничной деятельности. Любой серьёзный вопрос помощник руководителя пограничного ведомства мог обсудить с полпредом лично, доложить ему нашу позицию.
Советником аппарата руководителя Пограничной службы ФСБ России по вопросам пограничной политики я был с 2003 по 2011 год. Участвовал в разработке концептуальных и нормативных документов при реорганизации Пограничной службы ФСБ России. Одновременно преподавал в академии в должности профессора одной из кафедр. И сегодня по возможности стараюсь следить за всем, что происходит в родном ведомстве.
Оглядываясь на свой жизненный путь, прихожу к выводу, что проделал его не зря. Став пограничником, реализовал себя в этой замечательной профессии.
Фото из личного архива автора.
