«Где-то совсем недалеко от тяжелых разрывов содрогалась земля. Шурша, колыхались слабо натянутые полотняные стены палатки, и на крохотном столике звенели инструменты. Не слышно было ни шагов, ни даже дыхания людей... Шла бесшумная схватка со смертью. Кто победит!» Эти строки были написаны по конкретному поводу. Но каждый военврач, медсестра, санинструктор — участники тех событий — вправе сказать: «Так было co мною...»
В эшелоне, увозившем её всё дальше от родного Томска, новобранцы-сибиряки шутили: «А тебя-то куда несёт, пигалица? Подросла бы...» Она и сама ещё не знала, на что способна в свои 19. Под стук колёс всё прокручивала в памяти безмятежно прожитые годы: школа, комсомол, медицинский институт. Летнюю сессию в 42-м не успела сдать фронт ждал пополнения.
Многим её землякам из того военного эшелона не суждено было узнать ни о великом переломе на полях сражений, ни о победных салютах. Вражеские бомбы не пощадили поезд. Впервые встретилась Нина Георгиевна Лебединская с жестокостью войны. Переползая от воронки к воронке, спеша на стоны раненых, не задумывалась, откуда взялись силы, где предел возможностям. Потом было не счесть испытаний, выпавших на долю начальника медико-санитарной службы 24-го танкового полка 2-й гвардейской мотомеханизированной дивизии. Был Южный фронт, Сталинград. Была служба в разведбатальоне. Видела Херсонский плацдарм, огневую Каховку. Форсировала Днепр...
— Помню уроки хирурга Шагина Багдасарьяна, не дожившего до светлого дня Победы. Как же он верил в неё! В сложнейших полевых условиях старался по возможности, избежать ампутации рук, ног, сохранить человеку максимальную работоспособность. Закончится война, говорил, кто же будет сеять хлеб, строить города? Он учил выхаживать после операции.
Большинство раненных в живот, прошедших через её руки, вернулись в строй. Н. Г. Лебединская была удостоена ордена Красной Звезды. К нему потом добавились другие боевые награды — 11 медалей, 14 благодарностей Верховного Главнокомандующего. Невольно бросаю взгляд на её руки. В заботах о чужих ранах не берегли они себя. Обе исполосованы шрамами. Где же это их так?
Украина. Миус. Военврач с медикаментами, перевязочными материалами добиралась к передовой. На её глазах в одну из машин угодил осколок, вспыхнула кабина. Выскочил из неё человек живой факел, заметался по степи. Забыв о всяких предосторожностях, бросилась Нина Георгиевна на помощь. Не было другого инструмента у неё, кроме собственных рук, не было помощников. Но она не отступила, пока не спасла бойца. Вот и остались на всю жизнь от того поединка с огнём на руках отметины.
Случалось капитану медицинской службы выполнять на фронте и вовсе необычное дело. В освобождённом селе встретили просьбой: «Доктор, помоги — молодуха не разродится...». Не забыть того момента: канонада и звонкий крик новорождённого. Как же захотелось ей непременно уцелеть в этом чудовищном аду войны, сохранить в душе самое лучшее для мирных дней. Когда выпадали редкие минуты отдыха в затишье между боями, она в мечтах уносилась в родную Сибирь, представляла себе работу в больнице, дом, семью... Но палатка с красным крестом, разрывы снарядов вокруг возвращали к суровой действительности.
Об одном из эпизодов ей и сейчас, спустя десятилетия, трудно рассказывать. Это случилось весной 45-го в Венгрии близ Секешфехервара. Отбив яростные атаки противника, получили вдруг на некоторое время передышку. Командир приказал прибыть на торжественный вечер по случаю Международного женского дня. Лебединская как раз, впервые за всю войну, получила к празднику сапоги своего, тридцать четвёртого размера. Несказанно обрадовалась: ведь столько натерпелась из-за обуви. (Однажды даже шла многие километры в одном сапоге — второй, что был велик, увяз в грязи). В части она была единственной женщиной, поэтому разрешил командир выбрать самой сопровождающего. Обвела взглядом разведчиков и неожиданно пригласила самого молчаливого — Николая Сагина. Знать бы, чем кончится их первая прогулка... Не успели выйти — над головой «рама» (немецкий самолет-разведчик), а следом... Взрыв поглотил всё: радость весеннего дня, предстоящий праздник. Не стало больше старшего лейтенанта, москвича Сагина.
Судьба хранила Лебединскую. Однако фашистские пули не всегда пролетали мимо. Были ранения, тяжёлая контузия. Из госпиталя снова спешила на огневой рубеж. Шли вдогонку вести о наградах: «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За освобождение Праги»... День Победы встретила в Москве на Красной площади. У неё в столице не было знакомых, но этот день породнил всех. А через полтора года пришёл, наконец, и её черёд уволиться в запас. Вместе с мужем, храбрым разведчиком, ехала она в город Горький...
И. ЕВСИКОВА (1985)
