Ветеран армии Наполеона Жан-Батист Николя Савен попал в плен на Березине, было ему в ту пору 45 лет. После освобождения остался в России, умер на 127 году жизни. Судьба француза, обретшего свою вторую родину на волжских берегах, поистине необыкновенна...
В плену
Жан-Батист Николя Савен родился в Руане 12 апреля 1768 года. Единственный ребенок в семье, он рос окруженный заботой и родительским теплом. Счастливое детство и юность сменились годами тяжелых испытаний. К двадцати пяти годам он остался один: умерла мать, в огне жестоких политических распрей погиб отец. Жан-Батист стал военным. В 1797 году он участвовал в Египетском походе Наполеона, затем сражался под Аустерлицем и под Иеной, штурмовал Сарагосу. За отвагу и мужество Савен получил высшую награду - орден Почетного легиона.
В русской кампании в тяжелых боях дошёл до Москвы. Савен был прекрасным наездником и метким стрелком, отлично владел и традиционным кавалерийским оружием – саблей, был человеком долга, бесстрашным и беспощадным в бою. Внешность имел соответствующую: крупный нос, высокий лоб, спокойные серые глаза, внимательно смотрящие из-под густых бровей, громадные черные усы, придававшие облику мужественность и даже некоторую жесткость. Был он среднего роста, ладно сложенный и крепкий.
Бесстрашный ветеран попал в плен во время переправы через Березину. По преданию, генерал Ней поручил лейтенанту охрану ящиков с орденами Почетного легиона и четырьмя миллионами золотых франков. Лейтенант 2-го гусарского полка Жан-Батист Савен, с заросшим землистым лицом, злой и усталый, как и все кругом, в сутолоке и давке с трудом въехал на мост, вслед за ним вползли пушки, но переправа не выдержала и рухнула. Повозки с ящиками, орудия, кони и люди в криках отчаяния и храпе попадали в реку. Савен чудом выбрался из ледяной воды на берег, но здесь его поджидали казаки.
По счастливой случайности офицера миновала участь, которая была уготована многим его соотечественникам. Некоторые предприимчивые казаки зарабатывали на живом товаре - "шаромыжники", такое прозвище дали русские пленным французам, быстро раскупались по рублю за человека. Помещики использовали их в своем хозяйстве как рабочую силу или в качестве гувернеров. По легенде, пленного Савена привели в шатер к атаману Платову. Тот сначала "врезал бедняге по шее", а потом угостил чаркой водки.
В составе группы военнопленных Савен был отправлен в Ярославль, затем через Тамбов в Саратовскую губернию. Сюда, в глубокий российский тыл, уже с сентября 1812 года поступали пленные, "состояние которых было очень жалостное". Солдат, не выдержавших лишений и дорожных тягот, хоронили прямо у дороги. В уездном городе Аткарске был устроен пересыльный лагерь: из Аткарска офицеров отправляли в Саратов, а солдат партиями по 100 человек размещали в Вольске, Камышине, Царицыне.
К тому времени на окраине Саратова, за Немецкой слободой, были сооружены деревянные бараки, где размещались пленные. Огороженный лагерь французов, кроме жилых помещений, имел на своей территории столовую, баню, фельдшерский пункт, склады, конюшни и отхожие места. Все было построено руками самих пленных. Условия жизни не отличались комфортом, а питание было скудным и во многом определялось пожертвованиями сердобольных саратовских граждан. Пленные работали на заготовке дров, сена, расчистке снега, устройстве дорог и улиц, в строительстве. Было время и для чтения, фехтования, знакомства с саратовскими барышнями.
Жан-Батист Савен прибыл в Саратов с обмороженными ногами и сразу же был помещен в военный лазарет при Александровской городской больнице. Здесь он пробыл девять месяцев. Обмороженные ступни лейтенанта оказались под угрозой ампутации, но всё обошлось.
Местный генерал-губернатор А. Д. Панчулидзев, неоднократно лично инспектировавший французское поселение, нанес визит и больному Савену. Алексей Давыдович был участлив и благожелателен, спросил, нет ли жалоб, пожелал скорого выздоровления, обещал содействие и поддержку.
...Осенью 1813 года выздоровевший лейтенант покинул больницу. Незнакомый город открылся его глазам редкими деревянными домиками на сером покатом косогоре, а Волга навеяла воспоминания о родной Сене. Жан-Батист остро нуждался в деньгах. Это заставило его искать работу. Первые заработки он добывал уроками фехтования офицерам местного гарнизона, а затем при содействии губернатора Савен успешно выдержал экзамен в благородном пансионе и получил право на преподавание французского языка.
Генерал-губернатор А. Д. Панчулидзев доверил ему воспитание собственных детей, предложив неплохое жалованье и кров. С легкой руки губернского начальника местные дворяне охотно приглашали к себе учительствующего месье в качестве домашнего наставника подрастающего поколения. Савен стал популярной фигурой в городе и обрел прочный достаток.
Летом 1814 года французские военнопленные покидали Саратов, возвращаясь во Францию, а Жан-Батист предпочел остаться в России. Никто не ждал его в далеком Руане, где надо было бы начинать все сначала в беспокойстве о хлебе насущном, тогда как здесь, в Саратове, он имел надежную мирную профессию, а с карьерой военного решил покончить раз и навсегда.
Николай Андреевич Савин – подданный Российской империи
Жан-Батист переименовал себя в Николая Андреевича Савина, выгодно женился на купеческой дочке Прасковье Сергеевой. Семейная чета поселилась в доме на улице Грошовой (Дзержинского), вскоре родилась дочь, названная с согласия отца русским именем - Евдокия. Кстати, в 1998 году на доме появилась мемориальная доска в честь француза-долгожителя. Примечательно, что в открытии участвовал его соотечественник, посол Франции в России Юбер Колен де Вердьер.
В Саратове Николай Андреевич Савин прожил 82 года, из которых шестьдесят преподавал французский язык в местной гимназии. По преданию, его учеником был знаменитый в будущем публицист-революционер Николай Гаврилович Чернышевский. А ещё француз учил гимназистов батальной, портретной и пейзажной живописи. Некоторые из его воспитанников– А.С. Годин, А.М. Фролов и другие – стали первыми известными профессиональными художниками Саратова.
Значительную часть своего времени Савин посвящал изучению истории Саратова. В поисках документов он многие часы проводил в архивах, участвовал в археологических раскопках. Дабы читать документы на арабском и татарском языках, он изучил эти языки, проявив незаурядные лингвистические способности. Результатом его работы была первая история Саратова, написанная в период с 1823 по 1830 годы. Одновременно он работал над мемуарами о походах своего кумира императора Наполеона, в которых сам принимал непосредственное участие.
Николаю Андреевичу полюбились русские люди - их искренность и непосредственность, участливость и гостеприимство. В свою очередь, саратовцы тоже относились к французу с уважением и почтением.
...Закончив учительствовать на 106 году жизни, Николай Андреевич на скромные сбережения приобрел маленький флигель с окнами на Грошовую улицу, где провел последние годы жизни. Во дворе дома он устроил цветник и в летнее время с удовольствием возился на маленьких грядках, заботливо ухаживая за растениями. С плетеной корзинкой ходил на Митрофаньевский базар, покупал продукты и сам готовил себе и своей состарившейся дочери нехитрое кушанье. Был Николай Андреевич очень скромен и умерен в питании, не употреблял спиртных напитков и не курил.
По воскресеньям, надев праздничный сюртук, в петлице которого красовалась ленточка ордена Почетного легиона, Николай Андреевич спешил к утренней мессе в католический собор Святого Климентия на Немецкой улице. До последних дней своей жизни старик находился в здравом уме и твердой памяти.
Вечера он проводил в "салоне" саратовского художника Г. Баракки, где встречался с местными интеллигентами, неизменно привлекая к себе интерес последних как к человеку, много видевшему и отлично все помнящему.
В 1893 году Савина посетил внук его первого саратовского покровителя генерал-губернатора А.Д. Панчулидзева Константин Адамович Военский, дипломат в отставке, известный историк Отечественной войны 1812 года, оставивший интересные воспоминания: «Передо мной был ветеран «Великой армии». …Вглядываясь в морщинистое лицо старца, в эти как бы застывшие под влиянием времени черты, я невольно провел параллель между прошедшим и настоящим: я перенесся мыслями в ту достопамятную эпоху «войны и мира», когда 82 года тому назад этот удрученный годами ветеран – в то время бравый офицер – вступал в числе «двунадесяти язык», как враг, в пределы той самой России, которая теперь стала ему вторым отечеством и которую он любит не менее Франци. Я подошел к старику и назвал его по имени, извиняясь за непрошенное посещение, вызванное глубоким удивлением и желанием увидеть и побеседовать с представителем знаменитой эпохи, служившим под начальством величайшего из полководцев. Старик ласково протянул мне руку и сказал: «Вы заговорили о человеке, которому я посвятил лучшие годы своей жизни и память о котором для меня священна, - будьте же дорогим гостем и войдите в мой дом.
…Комната Николая Андреевича (старик особенно любил, чтобы его называли по-русски) представляла миниатюрный, но в высшей степени своеобразный уголок, где все говорило о временах давно минувших. Здесь он жил воспоминаниями о славном и величественном прошлом, о своем императоре, глядевшем на него из рамки большого акварельного портрета и небольшой бронзовой статуэтки, стоявшей на столике у окна. Это был культ Наполеона, восторженный и трогательный, преданность глубокая, в буквальном смысле «до гроба». Портрет Наполеона написан самим Савеном через 25 лет по прибытии в Россию. Тут же неподалеку портрет, изображающий бравого кавалерийского офицера в мундире наполеоновских войск – это сам Николай Андреевич. С удивлением внимал я словам старца, пораженный невероятною в столь преклонные годы памятью. Оказалось, что теперь ему шел 126 год».
Свою встречу с наполеоновским ветераном К.А. Военский описал в статье, опубликованной в петербургской газете «Новое время». Благодаря публикации об урожденном Жан-Батисте Савене узнали и на его родине. Помимо множества теплых писем, из Франции в Саратов поступила небольшая бандероль, содержащая коробочку с орденом Святой Елены и грамоту к нему за подписью военного министра Мерсье. Грамота гласила: «Канцлер Национального ордена Почетного Легиона сим удостоверяет, что памятная медаль Святой Елены выдана Жану-Батисту Николя Савену, бывшему лейтенанту 2-го гусарского полка, прослужившему во Французской армии с 1797 по 1812 годы».
Как драгоценный подарок принял Николай Андреевич награду из рук князя Мещерского, девятнадцатого на памяти Савена саратовского губернатора, лично прибывшего к старцу для вручения награды. Эта медаль давала Савену право именоваться «сподвижником славы Наполеона», подчеркивая его военные заслуги перед Францией. Вместе с медалью пришло уведомление от французского военного министерства о назначении Савену ежегодной пенсии...
В конце жизни Николай Андреевич сдружился с молодым французским бакалавром литературы Эдуардом Пикаром, приехавшим в Саратов изучать русский язык.
Но силы Николая Андреевича были на исходе. Через два месяца после награждения он умер без страданий и мучений, прохворав несколько дней. Это случилось во вторник 29 ноября 1894 года. Постоянно навещавший его Эдуард Пикар писал, что «он умер или, лучше сказать, уснул вечным сном без малейших страданий…в седьмом часу вечера в возрасте 126 лет, 7 месяцев и 12 дней. Последний взор его был обращен на того, кто стал кумиром всей его жизни, - он глядел на портрет великого императора, написанный его собственной рукой и висящий у него над кроватью».
Похороны прошли при огромном стечении народа, все расходы городское управление взяло на себя. На могиле Н.А. Савина на средства Санкт-Петербургского общества французов-переселенцев был установлен памятник. Могила Николая Андреевича не сохранилась: на месте бывшего католического кладбища сейчас стоят городские кварталы...
Интересно, что были и другие долгожители – свидетели Бородинского сражения. В частности, сохранилась фотография, на которой запечатлены ветераны Отечественной войны 1812 года. Снимок сделан корреспондентом «Огонька» в 1912 году на праздновании 100-летнего юбилея Бородинского сражения. В первом ряду почётных гостей 122-летний Аким Винтанюк – участник Бородинского сражения, 120-летний Максим Пяточенков, наблюдавший отступление французов в городе Кирсанов, 118-летний Петр Лаптев – очевидец бегства Великой армии Наполеона, Гордей Громов (112 лет), Степан Жук (110 лет), 138-летняя бабушка, имя и фамилия которой не известны, помнящая Наполеона.
Спасибо за прочтение. Делитесь своими мыслями в комментариях. Татьяна.
Источники:
Последний ветеран "Великой армии" Наполеона. Михаил Астапенко. Дзен
Военная история мира | MILITARY HISTORY