Воины Влада Цепеша собираются напасть на какую-то мирную деревню. Вот какая-то девушка кормит старого отца йогуртом (спасибо переводчику).
Я не собираюсь слишком сильно защищать Цепеша – деревни он, разумеется, грабил. И православные, и католические, и турецкие, наверное, если добирался до них. Но если эта деревня турецкая – то здесь вопрос уже к султану, почему он не защищает своих подданных вменяемыми войсками, а не чернокрылыми почитателями красных яблок, а если христианская – то зачем Влад это делает? С кого он будет собирать налоги в следующий «отчетный период»?
А, нет, селение всё-таки христианское – вот крест у девушки, надо же показать, что вред от Влада был не столько туркам, сколько, собственно, христианам. Разумеется, бесстрашные не могуть пройти мимо и семеро напомаженных конников эпически, частично в замедленной съемке, изничтожают отряд разбойников Цепеша. Они и спасают девушку, а еще младенца, берут их с собой. Родных девушки, «люди Влада» убили уже давно в каком-то городе. Опять логика – что же султан только сейчас проснулся, раз Влад уже десятилетиями разбойничает?
И опять я ничего не понял, извиняюсь. Тот старик, оказывается был приемным отцом этой девушки, из туркменов, которых «османы переселили на балканскую землю». Нет, я вполне допускаю, что старик мог удочерить христианскую сироту, но крайне сомневаюсь, что он продолжал воспитывать ее в христианской вере и позволял ей ходить с крестом по деревне.
Это как в XV веке? Да, хотя бы замуж, этот туркмен, свою приемную дочь, как и за кого собирался выдавать? Только я об этом подумал, как один из Бесстрашных пафосно толкнул речь о свободе вероисповедания в империи. Ну да, ну да… И дзинь-дзинь, опять логика – если это и правда так, ну, допустим, то почему у девушки вообще возникли какие-то сомнения в своей безопасности из-за веры и понадобились успокаивающие слова?
Переносимся в замок Влада Цепеша. К князю втаскивают какого-то хмыря, похожего на тех его разбойников. Воин, притащивший разбойника, заявляет – «Все отряды, которые вы послали на юг грабить села, уничтожены. Убежать смог только этот». Вот как. Бесстрашные умудрились всемером уничтожить все отряды? И когда только успели, да и разговоров между ними не было про успешное уничтожение других отрядов.
Бесстрашные все еще в пути, надо куда-то ребенка деть… Тут один из них и говорит – «Недалеко, я знаю, табор цыган, оставим ребенка у них». Ну, вариант, допустим, вот только опять не понятно – табор, что вечно на одном месте стоит? Раз Бесстрашный точно знает, где он находится и даже запомнил это место? Воины подъезжают к танцующему табору, там сразу принимают их не глядя, как дорогих гостей.
«Возьмите, возьмите у них лошадей!» - весело кричит главная в таборе, приказывая своим принять прибывших. Надеюсь, актеры дубляжа понимали двусмысленный юмор этой сцены.
Неожиданно поймал себя на мысли, что идет 50-ая минута фильма (всего два часа времени), а персонажи все еще никак не доедут до главного злодея. Тех ли султан послал на важное дело? Неспешно так передвигаются, с передыхами – ранее сидели в каких-то катакомбах, теперь вот в таборе остановились.
Неизвестно почему, но пребывание Бесстрашных в таборе заняло не мало экранного времени. Подходил к ним какой-то мутный тип, накрашенный так же, как и эти воины, пытался угостить вкусным супом. Но чем-то он у них вызвал подозрение... Предположу, что это засланец Влада. Спасённую девушку-христианку по имени Алайджа и ребенка, воины оставили в таборе.
И здесь же у цыган есть ещё один спасенный от разбойников Влада ребёнок, девочка лет пяти, тоже из какой-то туркменской деревни. Только вот почему-то девочка с русыми волосами. Бесстрашные снимаются с очередной «вынужденной» стоянки и сопровождаемые эпичными замедленными кадрами, вновь пускаются в дорогу через поля и луга.
