- Госпожа, госпожа, простите, Ваш завтрак остывает. Прикажете заменить его? – взволнованный голос Назлы-хатун вывел Хюррем из потока воспоминаний, накрывшего её с головой.
- Оставь всё, только чай принеси погорячее, - немного помедлив, ответила Хюррем и потянулась к кувшинчику с айраном, смешанным со свежей зеленью, который любила выпивать натощак, считая, что это способствует здоровому пищеварению и красоте.
На столе также стояла яичница со шпинатом и береки, скрученными в трубочку полосками теста с начинкой из соленого творога, двух яиц и зеленью, обжаренные в оливковом масле.
Взгляд Хюррем упал на ещё горячие береки и закуску из овощей эзме. Береки и эзме созданы друг для друг, так считала Хюррем, однако подвинула к себе тарелку с кашей из булгура, дроблёной пшеницы, не желая нарушать установленную самой же традицию.
Назлы поставила на стол миниатюрный чайник, из горлышка которого струился пар с ароматом корицы и шалфея, и Хюррем с удовольствием завершила утреннюю трапезу невероятно вкусным чаем со сладостями.
- Назлы, Сюмбюль-ага и Джеври-хатун пришли? – спросила служанку Хюррем, встав из-за стола и поправив перед зеркалом причёску.
- Да, госпожа, они ждут Вашего приглашения в коридоре, - ответила та.
- Хорошо, проси, - кивнула Хюррем, присаживаясь на диван.
Джеври-хатун после смерти Айшель-хатун была назначена на должность хазнедар.
Женщина строгих правил лет сорока от роду почти никогда не улыбалась, отлично разбиралась в казначейских делах, аккуратно и правильно вела гаремные книги, регулярно составляла отчёты и строго следила за соблюдением порядка в гареме.
Всему этому она научилась у своей предшественницы, которая однажды выделила разумную и хваткую Джеври-калфу из всех, приблизила к себе и стала постепенно готовить её себе на замену.
Султан Сулейман после похорон валиде-султан назначил управляющей гаремом свою супругу Хюррем-султан, и Айшель-хатун представила женщину госпоже, рассказав, что обучила её обязанностям хазнедар.
Хюррем побеседовала с калфой, осталась довольна выбором Айшель-хатун и выразила надежду, что женщина справится с новой работой, если возникнет такая необходимость.
Вскоре Джеври-калфа доказала, что вполне сможет стать “правой рукой” и помощницей хасеки, замещая раненую Айшель-хатун.
Ну а когда бедная Айшель умерла, Хюррем без колебаний назначила на освободившуюся должность Джеври-калфу.
- Всё ли готово к встрече Шах-султан? – спросила Хюррем, когда хазнедар и евнух вошли в комнату.
- Да, госпожа. Для Шах-султан подготовлены просторные покои с террасой в левом крыле дворца, недалеко от Ваших.
В них произвели генеральную уборку, ковёр на полу заменили на новый, в трёх вазах поставили только что срезанные цветы. Шекер-ага заканчивает приготовление любимых блюд госпожи, - деловито доложила Джеври-хатун.
- Хорошо, - удовлетворённо кивнула султанша и прищурилась. – Готов ли хамам? – вспомнила она.
- Да, Хюррем-султан, - продолжила Джеври-хатун, - в хамаме с утра поддерживается оптимальная температура, все средства для мытья и натираний обновлены, лаванда заменена на фиалку, как любит Шах-султан. Госпожа, есть один вопрос, который я хотела бы уточнить, если позволите, - сложив руки перед грудью, слегка нахмурила лоб Джеври-хатун.
- Да, спрашивай, слушаю тебя, Джеври, - внимательно посмотрела на женщину Хюррем.
- У нас фиалкового мыла осталось примерно на неделю, мы не стали его много покупать. Известно ли Вам, сколько пробудет во дворце Шах-султан? Это её любимое мыло, и если она задержится более недели, товар нужно срочно покупать.
Хюррем сдвинула брови и о чём-то раздумывая, покачала головой.
- Мне неведомо, как долго Шах-султан намерена оставаться в Топкапы. Судя по тому, что она изъявила желание приехать сначала к нам и в письме указала, какие покои ей подготовить, она намерена остаться надолго. Вероятно, во дворец к супругу она не торопится. Поэтому, Сюмбюль-ага, срочно отправляйся на рынок и купи всё, чего не достаёт в гареме. Джеври-хатун, выдели ему деньги из казны. Всё, вы можете идти, - распорядилась Хюррем-султан.
Слуги поклонились и вышли из покоев султанши.
А Хюррем снова задумалась.
От Бейхан она знала историю замужества Шах-Хубан, эта история также печальна, как и у её сестёр, выданных замуж за “нужных” пашей.
У Хатидже первый муж был престарелым визирем в совете дивана, покойный муж Бейхан, также визирь совета дивана, отличался деспотизмом и жестокостью.
О супруге Фатьмы-султан ходили нехорошие слухи, хотя сама она не выносила личную жизнь на обсуждение родственников, молча терпела ненавистное замужество.
На первый взгляд могло показаться, что Шах-Хубан повезло больше всех из сестёр, супруг был старше её всего на 21 год, отличался здравым умом, деловитостью, был солидным и серьёзным человеком.
Однако Хюррем ещё тогда, на похоронах валиде-султан поняла, что Шах-султан равнодушна к мужу, если не сказать больше.
Когда он слегка обнял её, чтобы утешить, от Хюррем не укрылось, как госпожа неприязненно передёрнула плечами и почти с отвращением высвободилась из объятий Лютфи-паши, содрогнувшись всем телом.
“Так что наверняка госпожа пробудет в Топкапы долго”, - подумала Хюррем и заволновалась, найдут ли они общий язык.
Тем временем кортеж Шах-Хубан-султан, состоящий из четырёх экипажей, приближался к столице Османской империи.
Сразу за поворотом показалось стадо овец, пересекавшее шлях, и извозчики на облучках натянули поводья, поспешив остановить лошадей.
Спустя четверть часа возница первого экипажа осторожно маневрировал между отставших животных, и остальные кареты последовали за ним.
Шах-Хубан во время вынужденной остановки выглянула в окошко и заметила на краю дороги каменную веху (указатель оставшегося расстояния до пункта назначения), показывающую, что до столицы оставалось пятнадцать миль.
“Ещё два часа пути, не меньше”, - подумала она и прислонилась головой к спинке сиденья.
Мерный топот копыт убаюкивал своей однообразностью и заставлял смыкаться отяжелевшие веки Шах-Хубан, навевая дрёму.
Молодая женщина прикрыла глаза, и тут же налетевший ледяной ветер воспоминаний заставил её зябко поёжиться.
Из подсознания прорвались преследующие её мысли о тех днях, когда она впервые познала отчаянное горе.
Ей только что исполнилось четырнадцать лет, когда её, милую весёлую девочку прямо из детства выдернули во взрослую жизнь, сделав замужней женщиной.
Перед глазами всплыло красивое лицо матушки.
- Шах-Хубан, познакомься, это Лютфи-паша, через месяц состоится ваш никях, - сказала она, величественно запрокинув голову.
В первые секунды девочка подумала, что матушка решила её разыграть, и юное нежное личико озарила открытая наивная улыбка.
- Вот и хорошо, моя красавица. Я знала, что ты правильно отреагируешь на эту весть, ты же умница, - поощрительно кивнула головой валиде-султан. – Лютфи-паша, надеюсь, Вы сделаете счастливым моего ангела, - царственно обратилась она к паше.
- Госпожа, можете не сомневаться, я жизнь отдам за Шах-султан, - ответил, склонив голову, паша, только что назначенный бейлербеем второго по значимости санджака империи – Анатолии.
В это время улыбка медленно покинуло лицо девочки. Шах-Хубан во все глаза смотрела на грузного мужчину с толстой шеей, мохнатой бородой с проседью и словно падающими чёрными глазами.
- Хорошо. Вы можете идти, Лютфи-паша, - позволила ему госпожа, и он, не разгибаясь, попятился к двери.
- Матушка, так это была не шутка? Вы и вправду хотите выдать меня замуж? – с круглыми от ужаса глазами спросила Шах-Хубан.
- Шутка? Почему ты решила, что это шутка? Такими вещами не шутят, дочь моя. Это очень серьёзно. Лютфи-паша умён, имеет большой авторитет в своих кругах и поэтому должен стать надёжным соратником повелителя, семейные узы накрепко привяжут его к династии, - ответила Айше-Хафса-султан.
- Матушка, но он старый, некрасивый и совсем не похож на…- начала говорить девушка и запнулась на полуслове.
- Ну? Что же ты замолчала? Не похож на кого? На красавца Юсуфа из поэмы Хамди Челеби “Юсуф и Зулейха”, тебе ведь так нравится читать такие произведения. Я даже знаю, что “Сура Юсуфа” из священного Корана у тебя любимая.
Однако, девочка моя, пойми, жизнь это суровая реальность, а не легенда или красивый миф. Часто она бывает жестока к нам и не оставляет выбора, и тогда мы обращаемся за утешением к Аллаху, и он помогает нам смиренно сносить все невзгоды.
Девочка моя, чаще обращайся к Всевышнему, и он укажет тебе праведный путь, он поможет тебе узнать, что за зимой всегда наступает весна, а потом и лето, и вот тогда ты обязательно будешь счастлива. Возможно, это случится не так скоро, но счастье придёт к тебе, верь мне. Я это чувствую, родная, - мать погладила растерянную дочь по голове, и глаза Шах-Хубан вмиг стали похожи на штормовое море.
Казалось, вот-вот, и это море польется через край. Мысли путались у молоденькой султанши в голове, сердце гулко стучало, обида и горечь захватили её.
- Матушка, за что Вы так со мной? – по-детски недоумённо спросила она, и слёзы бурным потоком побежали по щекам, стекая на шею, грудь, обжигая юную душу.
- Шах-султан, извольте успокоиться и пойдите в свои покои. Негоже члену династии закатывать истерику, будьте благоразумны, - официальным тоном заявила мать, как делала всегда, выказывая недовольство.
Девочка опустила голову и с поникшими плечами направилась к выходу.
Когда за дочерью закрылась дверь, Айше-Хафса присела на диван и закрыла лицо руками. “Бедная, бедная моя девочка, - прошептала она, - ну что я могу поделать? Тебе не повезло родиться в семье великой династии османов, для которой любовь – невиданная роскошь. Впрочем, как и жизнь”, - подумала и добавила она.
…Дни подготовки к свадьбе проходили для Шах-Хубан как в тумане, точно она смотрела на себя со стороны.
Примерка свадебного наряда, наставления валиде, подарок брата-повелителя в виде драгоценного кулона с огромным топазом, ночь хны с заунывным плачем какой-то хатун и, наконец, путь в санджак, к месту службы супруга, а потом - и к супружескому ложу, который молодая жена от слёз перестала видеть и остановилась.
“Ах, если бы можно было, как в той поэме, которую я читала, подложить в постель моему супругу вместо себя служанку”, - с горечью подумала Шах-Хубан и смиренно проследовала дальше, покорившись судьбе.
Испытывая боль, унижение и отвращение, девушка была невероятно зажата, что не позволило супругу в полной мере насладиться сладостью первой брачной ночи. Изрядно вымученный супруг кое-как расслабился, перевернулся на спину, успокоил себя мыслью, что всё впереди, и тут же захрапел.
Шах-Хубан, с омерзением утирая одеялом свои мокрые лицо и грудь от пота Лютфи-паши, откатилась на самый край кровати и накрыла голову подушкой.
Следующие две ночи оказались хуже предыдущей. Лютфи-паше пришлось приложить немало усилий, уговаривать, клясться в любви, даже взывать к совести молодой жены и пугать наказанием Всевышнего за неисполнение супружеского долга, чтобы акт близости случился. И снова спустя какое-то время супруг храпел под нервные всхлипывания молодой жены.
Мужчина проснулся рано, с досадой посмотрел на свернувшуюся калачиком юную жену и встал, желая побыстрее уехать из дома по делам.
Шах-султан не спала уже третью ночь. Услышав, что супруг зашевелился, она усилила дыхание, притворяясь спящей.
Как только он покинул покои, её веки дрогнули, глаза приоткрылись. Полусознательный, переполненный болью взгляд стал блуждать по комнате, смутно улавливая находящиеся в ней предметы.
Девушка медленно встала с кровати и, пошатываясь, подошла к кувшину с водой. Сделав несколько глотков, она позвала служанку.
- Дамла-хатун, подойди ближе, - велела она, и молодая женщина приятной наружности с добрым лицом тут же встала напротив султанши.
- Слушаю Вас, госпожа, - промолвила она, не поднимая головы, потому что молоденькая султанша выглядела так, что вызывала у рабыни сострадание вплоть до боли в сердце.
Шах-Хубан ничего не ела, не причёсывалась. Бесцветные губы сливались с бледным лицом, на котором особенно стали выделяться большие глаза с голубовато-синими тенями вокруг.
“Да что ж она, бедненькая, так мучается? Ладно, первая ночь, понять можно, а следующие? Месяц до свадьбы вела себя спокойно, не плакала, не жаловалась, можно было подумать, что и не против вовсе. Почему же она теперь так страдает?” – задавалась вопросом служанка и не находила ответа.
Мысли её прервал глухой голос госпожи.
- Дамла-хатун, достань мне яд, я за ценой не постою.
Женщина подняла испуганный взгляд на Шах-султан.
- Госпожа, что Вы задумали? Зачем Вам яд? Лишать человека жизни это большой грех. Простите, но Лютфи-паша не заслужил такого. Неужели нельзя найти другой выход? – страх заставил хатун перечить султанше.
- Грех? – Шах-Хубан взметнула вверх длинные чёрные ресницы, из-под которых на служанку посмотрели полные боли глаза. – Грех – это жить такой жизнью, которая ожидает меня. Вот я и нашла выход – прекратить эту жизнь. Так ты достанешь мне яд? – упрямо повторила султанша.
- О, Аллах! Госпожа, так Вы решили себя лишить жизни? Вы такая молодая, красивая, у Вас всё впереди, - всплеснула руками служанка.
- Замолчи! – неожиданно крикнула девушка. – Ничего хорошего меня впереди не ждёт. Тебе не понять, я не могу даже видеть этого человека, не то, что ложиться с ним в одну постель.
Шах-Хубан рухнула на диван и разрыдалась.
У Дамлы-хатун сжалось сердце. Когда-то она сама отказалась выходить замуж только потому, что ни один из пашей, которых ей предложили, не понравился. Теперь, глядя на несчастную госпожу, она убедилась, что поступила правильно. Нет любви – и счастья не будет, - поняла она.
