Автор Сергей Солодовник
Говорят, что этот молодой человек много пил, завёл любовницу на глазах у жены, верил в пользу муштры, пытался нащупать выход из победоносной для России войны, но в составе разгромленной коалиции...
Тот, о ком идёт речь, не был близок к трону. Он сидел на нём. И царствовал самодержавно — Карл Петер Ульрих Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский, внук Петра Великого, Пётр Третий.
Посмертный пиар составляли победители
Если не вспоминать побасенки о казнённой крысе, собственноручно повешенной наследником престола Петром Фёдоровичем за повреждённого оловянного солдатика, то главным оправданием переворота со стороны Екатерины, впоследствии Великой, был полный провал её предшественника во внешней политике. Мол, мы, русские, кровь проливали, к присяге Восточную Пруссию привели, Берлин взяли, а Пётр III всё отдал ― задаром, просто так. Страна устала от войны, а он повёл гвардейские полки отвоёвывать свою Голштинию, будто сдалась нам та «голштинщина со шлезвигщиной в придачу». Порушил вековой порядок: дворянин должен служить, а этот «вольность дворянскую» объявил. Теперь всяк волен в своём поместье просиживать, и приструнить его нечем. Ограбить хотел народ: вес медной монеты снизить в два раза и ассигнации из бумаги ввести, вот и разорение всем сословиям бы вышло.
Подробности любой желающий найдёт в записках Екатерины Великой, в воспоминаниях Екатерины Дашковой, в «жизни и приключениях» Андрея Болотова. Последний так обосновывает преклонение Петра Фёдоровича перед Фридрихом Прусским: «Он (Пётр III) введён был как-то льстецами и сообщниками в невоздержанностях своих в масонский орден, а как король прусский был тогда, как известно, гранд-мэтром сего ордена, то от самого того и произошла та отменная связь и дружба его с королём прусским, поспешествовавшая потом так много его несчастию и самой пагубе».
Победителей поддержала историческая школа Империи Российской, страны Советской, большинство историков и сценаристов фильмов о Екатерине Великой в современной РФ. То, что знает о Петре III абсолютное большинство наших граждан, это даже не набор мифов, а устойчивый на эмоциональном уровне стереотип: «ничтожная личность предала нашу победу в силу преклонения перед врагом России».
Попытаемся разобрать причины «предательства» и понять возможный вектор развития стратегии в случае реализации установок и решений Петра Фёдоровича.
Контекст 1762 года: мы победили или нас обнулили?
Пётр Фёдорович принял престол в уникальной для России обстановке. На локальном театре военных действий мы имели победы, поражения и ничьи. Побед было больше, враг разбит, поле боя осталось за нами. И впервые за всю предшествующую историю включало оно Восточную Пруссию с городом-крепостью Кёнигсбергом (ныне Калининград), Берлином и крепостью Кольбергом. Ту, что поляки называют Колобжег.
Казалось, цели войны достигнуты. Обменяли принадлежавшую номинально Польше Курляндию на Восточную Пруссию, Австрию защитили от гегемонии Пруссии, восстановили баланс в Восточной Европе, с Францией впервые поимели братство по оружию, вступили в действенный союз. С прежним врагом своим заклятым, со Швецией, воевали совместно, и шведы получили для себя на некоторое время прусскую Померанию, которую они ранее утратили при войнах Карла XII. Кроме того, протянули союзническую руку далёким испанским Бурбонам, впервые вступившим в союз.
С дипломатической и формальной позиций всё выглядело весьма гламурно. Первый раз за последнюю пару столетий Бурбоны французские вступили с Бурбонами испанскими в альянс, и мы оказались вровень с передовыми и неожиданными достижениями дипломатии. Недаром такая конфигурация союзов будет потомками названа Дипломатической революцией, или переворачиванием альянсов — renversement des alliances. Австрийские Габсбурги всегда были противниками французских Бурбонов и получали финансирование от Англии. Ну а поскольку французы вступили с австрияками в альянс, что бы нам, в лице Елизаветы Петровны, не поддержать доминирующие в континентальной Европе военные силы?
Ничего, что союзнички из Парижа и Вены были неоднократно биты пруссаками под руководством Фридриха II, впоследствии — Великого. Мы всё равно под конец 1761 года прусскую армию помножили на ноль! И выиграли на своём театре военных действий. Это реальный факт, равно как и поголовная присяга императрице Елизавете Петровне населением Восточной Пруссии, включая жителя Кёнигсберга Иммануила Канта.
Альтернативное прочтение итогов Семилетней войны
Впервые в истории человеческой цивилизации боевые действия шли в акваториях трёх океанов одновременно: Атлантического, Индийского и Тихого. Впервые в истории военного дела боевые столкновения происходили не только на Европейском континенте, но и в Азии, на Дальнем Востоке, в Северной Америке, причём в Европе было вначале три театра военных действий (Восточная Пруссия, Силезия, прирейнские провинции), а затем добавилась Португалия.
Одновременно в действие были введены вооружённые силы крупнейших и наиболее могущественных в военном отношении держав, кроме Оттоманской Порты: Англии, Франции, Австрии (впоследствии Австро-Венгрии), Пруссии, России, Швеции, Испании, Португалии. Война полностью истощила бюджеты стран, вызвала временное прекращение глобальных торговых обменов, привела к перераспределению контроля за территориями на трёх континентах.
Характеристики войны 1756—1762 годов полностью соответствуют признакам, по которым в двадцатом веке войны 1914—1918 годов и 1939—1945 годов отнесены к мировым. Вслед за Уинстоном Черчиллем автор с полным основанием берёт смелость отнести Семилетнюю войну к разряду нулевой мировой.
В этой всемирной войне коалиций Россия противостояла на Европейском театре военных действий (ТВД) непосредственно Пруссии, союзнику Англии. Сама Англия достигала стратегических целей в борьбе против Франции, а также Испании на Азиатском ТВД (Индия), Атлантическом ТВД (Северная Америка) и Тихоокеанском ТВД (Филиппины). На каждую нашу победу на Европейском ТВД приходилась в том же году одна или две победы Англии на глобальном фронте за господство над морями, колониями и торговыми потоками. Небольшие по мировым масштабам изменения контроля над территориями в Европе сопровождались переделом контроля над мировой прибавочной стоимостью. Похожую схему можно наблюдать и в период Второй мировой войны: истекающий кровью советско-германский фронт и глобальное приращение контроля США в Азии, Африке и на Тихом океане.
Сделаем необходимое примечание для XVIII века. Все позиции, которые захватила Англия у Франции в ходе Семилетней войны, были плодами практически столетних усилий Парижа по захватам и освоению заморских территорий в Северной Америке и в Индии. Квебек основан в 1608 году, Монреаль — в 1642 году, форт Ниагара — в 1679 году, форт Поншартрен дю Детройт, позднее известный как город Детройт, — в 1701 году. Испания, в свою очередь, более века укоренялась на Кубе и на Филиппинах.
Таким образом Лондон устроил европейскую ловушку для конкурентов, втянув их в войну на континенте, который соперники Британии в тот период посчитали главным, и перечеркнул вековые усилия обеих держав ― всего за семь лет войны.
Для Франции это был геополитический разгром. Когда неудачливого Людовика XV на престоле сменил Людовик XVI, цели и задачи своей страны он подчинил геополитическому реваншу. Успешная попытка была предпринята в рамках помощи Джорджу Вашингтону в его борьбе за ослабление Британии. Последующие шаги планировались в районе Великих озёр и Индии. Любой посетитель его кабинета в Версале и сегодня может увидеть подробные карты регионов, на разведку которых муж Марии Антуанетты не жалел ни денег, ни жизни французских разведчиков и агентов влияния среди индейцев и индусов. Первым в мире он провёл стандартизацию артиллерии по системе Грибоваля: крайне затратное мероприятие, но позволившее французам уже при Наполеоне дойти до Каира, Берлина, Вены и Москвы.
Французы и испанцы, обиженные англичанами в Нулевой мировой войне за колонии, вновь соединились флотами при Наполеоне, чтобы переиграть итоги Семилетней войны, но потерпели поражение при Трафальгаре.
Итоги и выводы для России на 1762 год
Проведём короткую инвентаризацию, чего смогла добиться страна-победительница в сражениях на Европейском ТВД. Восточная Пруссия — наша, присягнула Елизавете Петровне. Однако земля Кёнигсбергская была на тот момент отделена от имперских земель Курляндией, принадлежавшей Польше. Другой маршрут — через нынешнюю Белоруссию ― в то время Восточные кресы королевства Польского. Значит надо делить Польшу?
Задолго до XVIII века сие предлагал России Венский двор. Первый раз ― Максимилиан I в 1514 году. Государь Василий III получил от него следующую оферту: цесарцам должна достаться Силезия, а Москве — Киев с прилегающими территориями. Иоанну IV Грозному поступило ещё более радикальное предложение от Максимилиана II в 1572 году: вся коронная Польша отходит под скипетр Габсбургов, а литовские земли в виде нынешних Украины и Белоруссии — к Москве. Ни Василий, ни его сын на цесарскую ловушку не поддались, и причины тому были как и у Григория Потёмкина через два столетия, когда он на коленях молил Екатерину Великую не уничтожать Польшу ― балансира в Восточной Европе.
Остаётся путь по морю. Но неизбежно придётся воевать с недавним союзником — Швецией, и Дания не останется безучастной. Кстати, пороху у Швеции после Семилетней войны хватило аж на три войны с Россией за возврат шведского господства на Балтике. Не будем недооценивать потенциал шведов и решимость стокгольмского двора на основе скоропалительных выводов некоторых исследователей: что после 1721 года Швеция утратила амбиции великой державы в районе Балтии. Окончательное слово мог сказать британский флот, и слово это при морской коалиции против России станет окончательным: Восточной Пруссии по морю нам не видать…
Выходит совсем безрадостный для нас баланс. Всё, что не сможет захватить и подчинить Россия, достанется Австрии, которая была неоднократно бита Фридрихом Великим и спасена в итоге Елизаветой Петровной ценой крови русского солдата.
Что было ожидать нам от союзника в лице Франции? Ничего хорошего для интересов России: возобновления поддержки Швеции на Балтике, Польши на центральном фронте, Турции на южном фланге. Механизм этот работал и при Бурбонах, и Наполеоне Бонапарте, и Луи-Филиппе, и Наполеоне III. Не только у Англии не было и нет постоянных союзников, зато есть постоянные интересы: тем же руководствовались и наши временные союзники по Семилетней войне в лице двора Венского и двора Версальского.
Любой современник событий, за исключением агентов влияния, понимал сие. Похоже, что и Петру III, и его окружению этот анализ был более чем доступен и очевиден.
