Крепость когда-то была живой. Перекликались с высоких стен часовые, звон и грохот доносился из кузниц, гомонили мальчишки, бегущие за втягивающимся в ворота купеческим караваном. А сами караванщики с облегчением вздыхали: эту ночь они проведут в царской крепости Неаполис, защищенные от всех напастей, которые могут подстерегать в пути торгового человека.
Любой симферополец без колебаний может сообщить, чья крепость стояла некогда на Петровских скалах – «скифский город». Удивительно, но за многолетнюю историю исследования этого места, Неаполь Скифский так и не избавился от этого стереотипа. Хотя его настоящая биография намного богаче и разнообразнее прилепившегося к нему «скифского ореола».
Крым был окраиной античного мира. Местом, в котором древнегреческим колонистам волей-неволей приходилось соседствовать с самыми разными народами. Здесь на границах античного мира образовывались сообщества, где местная культура или даже несколько «накладывались» на греческую. Люди обменивались товарами, заимствовали обычаи, языки, порой – обряды и даже богов. Неаполь Скифский, находившийся в такой «контактной зоне», можно было бы сравнить с супом, который хозяйка варит не по рецепту, а из всего, что нашлось в закромах. Неаполь – это не скифы, не греки, не сарматы, не кельты, и не крымские аборигены тавры, это настоящая солянка сборная народов и культур.
«Это место основательно исследовали с начала XIX века, но нам удалось собрать все сведения и находки в своего рода информационный узел, который помог составить четкую хронологию событий – военных, политических, культурных, – рассказывает директор Историко-археологического заповедника «Неаполь Скифский» Юрий Зайцев. – И мы можем «наложить их на археологию» – то есть показать, что и в каком уголке крепости находилось. А еще мы знаем имена нескольких человек, связанных с Неаполисом. В первую очередь, это царь Аргот, который, возможно, и не был основателем крепости, но являлся автором ее реконструкции в «столичном виде» – ведь не зря его похоронили у ворот. Это большая редкость и удача, когда есть могила и имя, упоминавшееся в письменных источниках, да еще связанных с обстоятельствами захоронения. К слову, нам известно немало богатейших погребений царей, членов их семей, но их имен, увы, история не сохранила. А Аргот, видимо, заслужил, чтобы его имя дошло до нас сквозь необъятную толщу времени в 22 столетия. Для своей эпохи он был, как бы сейчас сказали, человеком номер один. Я его в шутку часто называю первым мэром Симферополя».
Другие известные имена неапольцев – могущественный царь Скилур и его сын Палак. О них писали древнегреческие авторы как о «притеснителях Херсонеса». Еще двое, как минимум, детство свое провели в крепости – это дочь Скилура – Сенамотис, упомянутая в одной пантикапейской надписи в качестве жены знатного человека, состоявшего при дворе боспорского царя Перисада V. И, наконец, самый неоднозначный персонаж – Савмак, представитель скифской знати, организовавший в великом царстве Боспорском настоящий государственный переворот и лично убивший царя Перисада V. «Есть вполне обоснованная версия, что знаменитый Савмак был одним из сыновей Скилура. Его могли отослать из родного города на воспитание – в античное время царские семьи соседних государств нередко обменивались детьми. Пять знаковых исторических личностей, связанных с Неаполем Скифским – это много», – рассказывает Юрий Зайцев.
Неаполис всегда был крепостью с пестрым населением. В период своего высшего расцвета главной его достопримечательностью был дворец. В то время кроме него здесь не было практически ничего фундаментального. Археологи находили лишь временные землянки и остатки легких построек. В современных реалиях представить это можно как, например, госадминистрацию, обнесенную высоким забором, с несколькими подсобными помещениями и казармой для охраны.
«Возможно, это был центр некоей транзитной территории, по которой проходили сухопутные торговые маршруты, в основном, в направлении «восток-запад», – предполагает Юрий Зайцев. – Они связывали разные уголки побережья, Черное море – с Азовским. Мореплавание – это хорошо, но побережье горной части Крыма было очень опасным для судоходства. Кораблям в непогоду приходилось идти вдоль скал, причаливать в каких-то бухтах и укрываться в них во время штормов. А уж там в желающих пограбить купцов недостатка не было».
Именно поэтому по Крыму был проложен иной путь: цепочки крепостей, отстоящих друг от друга примерно на 4–6 километров – на расстоянии безопасного перехода. А Неаполис служил главным «караван-сараем», транспортно-экономическим узлом, принимающим одновременно несколько торговых обозов. Причем таким, который мог оказать и военную помощь, дать стражников «на усиление» охраны. И, конечно же, цари Неаполиса контролировали значительную территорию за пределами крепости.
Что сохранила земля
…С утра в районе Петровских скал толпились люди. Через оцепление, организованное военными, пройти могли лишь те, кто имел отношение к работающим на раскопе археологам. Слухи по толпе зевак гуляли самые разные, но главный – о грудах золотых украшений, якобы найденных под землей. Это был 1946 год. Годом раньше на Неаполе начала работать Тавро-скифская экспедиция, которую возглавлял выдающийся археолог Павел Николаевич Шульц. Представьте: только-только закончилась война, чуть больше года прошло со времени освобождения Симферополя от фашистской оккупации, а на Петровских скалах уже развернулись внушительные археологические работы.
В Институте археологии Крыма сохранился дневник Павла Шульца, где он довольно подробно описывает сборы и подготовку экспедиции, ее быт, рабочие будни, сложности, которые приходилось преодолевать. Раскопки такого масштаба требовали много рабочих рук. Вначале он рассчитывал на помощь военных и даже просил командующего Таврическим военным округом генерала-полковника Мельника предоставить двадцать красноармейцев. Но тот отказал, ссылаясь на то, что свободные части отсутствуют. Но в Симферополе был и другой «резерв».
Из дневника Павла Шульца: «21 августа. Вечером был у секретаря Областного комитета партии В. А. Чурсина. Ему удалось договориться с НКВД о предоставлении для раскопок Неаполя 20 военнопленных и об обеспечении военнопленных рабочими хлебными пайками в количестве 10 пайков. 23 августа. Пришел в госпиталь выздоравливающих. Получил 20 военнопленных румын, венгров, немцев. 4 километра от казарм до раскопок они шли больше часа».
Как рассказал Юрий Зайцев, изучавший дневник Павла Шульца, первый выход военнопленных на раскоп оказался не очень удачным. Дорога пешком заняла много времени, а уже в 12:30 их повели на обед – трапезничать арестантам полагалось «по месту приписки», и начальник конвоя решил, что после обеда назад их вести нецелесообразно. На следующий день Шульц в лагере для военнопленных выяснил, что получить эту рабочую силу он сможет лишь на половину дня. Он лично отобрал группу, отсеяв из нее немцев.
Еще любопытный факт из дневника: в районе раскопок сотрудники НКВД задержали подозрительного человека с фотоаппаратом. Казалось бы, ведь не секретный завод он снимал, не военный аэродром – ан нет, чекисты проявили бдительность. Пожалуй, можно это принять как подтверждение официальной значимости работы Тавро-скифской экспедиции на Неаполе. Кстати, задержанный оказался фотографом экспедиции Рябовым, по рассеянности забывшим свой пропуск.
Фрагменты статьи "Не скифский Неаполис" из Крымского познавательного журнала "Полуостров сокровищ", выпуск №23.
