Как показала практика, эволюция биологических видов может развиваться в самых разных направлениях, в том числе и противоположных, но неизменно позитивных. Примером этому могут служить островные виды животных, одни из которых в новых стесненных условиях мельчают, а другие наоборот – укрупняются. Также очень интересно, что одни из самых страшных мифологических существ из греческих мифов – одноглазые циклопы, - произошли от довольно мирных реальных существ – карликовых слонов, которые водились на островах Эгейского моря, и которых предки древних греков истребили подчистую еще в доисторические времена.
Я давно слышал о том, что древние греки были настолько глупы, что находя на островах Эгейского моря черепа древних карликовых слонов, принимали их за каких-то ужасных существ с одним глазом. И якобы от этого в тамошних мифах и появились циклопы, которые устраивали на островах свои логовища и убивали всех людей, которые на этих островах появлялись.
Ну, я сразу понял, что тут что-то не так. Греки, находя такие странные черепа, не могли не понимать, кому именно они принадлежали – древние люди были знакомы со слонами и строением их черепов еще до того, как стали греками. Именно их предки и истребили всех карликовых слонов на островах, и до греков эта информация должна была дойти в полном объеме.
Просто греки, развивая свою цивилизацию, очень сильно нуждались во всяких «исторических» мифах, и потому для их генерации брали всё, что попадалось «под руку».
Вот так и появились в человеческой мифологии циклопы, и были они вовсе не страшными людоедами, а обычными слониками-карликами. Люди их всех съели, черепа и прочие кости раскидали по всем островам и больше этим делом не парились. А у греков появился повод для очень интересных и захватывающих мифов.
И как же эти маленькие безобидные слоны превратились в зловещих гигантов циклопов?
Дело в том, что носовое отверстие у слона, ну, откуда хобот растет, на черепе превращалось в зловещую глазницу. А настоящие глазницы, гораздо более малого размера, совершенно не учитывались, как не учитывались и карликовые бивни, которые превратились в клыки циклопа.
И всю свою историю древние греки, как, впрочем, и греки новые, скрывали наличие на островах Эгейского моря черепов и скелетов древних карликовых слонов, и только в XX веке европейские ученые получили к этим останкам доступ, и сразу стало ясно, откуда «растут ноги» греческих мифов о циклопах.
И вот, эта тема о карликовых слонах – только малая часть очень большой эпопеи об эволюции животного мира, о которой в свое время писал еще и Чарльз Дарвин. Очень быстро выяснилось, откуда взялись на островах карликовые слоны, и вообще почему они стали карликовыми. Этот вопрос полностью укладывался в теорию Дарвина, потому что сами по себе карликовые слоны ничем не отличались от своих больших сородичей, водившихся в древние времена в Северной Африке и Малой Азии.
Просто большие слоны на эти острова попали тогда, когда и мелководное Эгейское море, как и Средиземное, обмелело из-за перекрытия Гибралтара по геологическим причинам пару миллионов лет назад. А когда море снова стало полноводным, то слоны, изолированные на небольших клочках суши, чтобы выжить в условиях малого количества пиши, стали мельчать. И довольно за короткое время, по историческим меркам, большие слоны выродились в карликовых, обмельчав в несколько раз.
Кстати, то же самое произошло и на многих других средиземноморских островах, правда, до XX века их останки для ученых тоже почему-то оказались недоступными. Но когда их наконец-то начали находить в больших количествах, тут-то наука в своем разделе эволюции видов обогатилась значительно.
Но не только слоны претерпевали такую метаморфозу, очутившись на изолированных островах, но и множество других видов. И что самое интересное, некоторые островные животные не только мельчали, а, наоборот – увеличивали свои размеры. Например, известен гигантский голубь дронт, который водился на некоторых островах Индийского океана и полностью вымер из-за деятельности европейских колонизаторов во второй половине XVIII века. Также известен четырехметровый страус моа из Новой Зеландии, который вымер в XVI веке, но из-за других колонизаторов – полинезийцев маори.
К счастью, сохранился до сегодняшнего дня гигантский варан с индонезийского острова Комодо. Правда, этих древних гигантов осталось всего несколько тысяч, обитающих всего на нескольких островах вокруг Комодо, но они сегодня очень хорошо охраняются, и вымирание им не грозит.
И вот, ученые сегодня разрабатывают тему эволюции видов в теме обмельчания и укрупнения видов животных на островах, правда, к единому мнению они пока, скорее всего, не пришли, потому что эта тема очень сложная и требует многолетних наблюдений и исследований. Нет, может быть кто-то эту проблему уже решил, но мне это пока что неизвестно.
В связи с этим я хочу предложить своему читателю заметку из очень старого журнала «Наука и жизнь» 55-летней давности, в которой эта тема обрисована гораздо более профессионально, чем ее могу представить я, не имеющий соответствующего образования. И пусть никого не смущает то, что журнал и старый, и советский, потому что очерк, помещенный в нем, можно представить как отправную точку в изучении этой интереснейшей темы.
А в следующих своих публикациях я постараюсь эту интересную тему продолжить, потому что за последние полвека ученые наверняка наплодили еще много всяких теорий, используя самые современные методы исследований и обработки данных. А, может быть, и на самом деле уже всё объяснено и никакой загадки ни для кого не представляет.
Но все же архивные материалы из старых журналов тоже интересны, и если их все сложить в хронологическом порядке, то получится очень позитивная картина, по которой можно проследить путь науки по интересующему нас вопросу. А я пока покопаюсь в своем архиве и наверняка найду еще что-то интересное по теме «эволюции островных видов».
Журнал «Наука и жизнь», 1967 г., №5
ГИПОТЕЗЫ, ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, ДОГАДКИ
РОБИНЗОНАДЫ ЖИВОТНЫХ
Автор – И. Рябов.
В 1419 году после изнурительной борьбы со свирепым штормом и сильным течением моряки португальской каравеллы наконец увидели землю. Но это не были берега западной Африки, куда послал их принц Генрих-мореплаватель. Открытая земля оказалась небольшим островком, честь открытия которого отныне принадлежала их начальнику — капитану каравеллы Хауну Гонзалесу Зарко.
Через 37 лет португальцы вторично посетили остров. Корабли доставили сюда колонистов, которые возлагали большие надежды на богатые земли Порту-Санту (один из островов архипелага Мадейра – прим. ред.) - так назвал остров Гонзалес Зарко. Но планам поселенцев не суждено было сбыться. Необыкновенно многочисленные зверьки размером с крысу уничтожали запасы продовольствия, посевы, портили пастбища. В конце концов колонистам пришлось покинуть остров.
Почему ни Гонзалес Зарко, ни его спутники никогда не упоминали об этих полчищах грызунов? Очень просто!
Начало этому грызущему племени положила крольчиха с крольчатами, выпущенная на остров моряками самого Гонзалеса. В течение 37 лет кролики не только чудовищно размножились (этому способствовало полное отсутствие хищников), но и неузнаваемо изменились.
Чарлз Дарвин в своей работе «Происхождение домашних животных и искусственный отбор» продолжает эту любопытную историю о метаморфозе домашних кроликов.
Спустя четыре столетия он исследовал несколько грызунов и пришел к выводу, что они отличаются от всех других кроликов прежде всего необыкновенно маленькими размерами. Кролики-островитяне были даже мельче дикого европейского кролика. А ведь предками обитателей Порту-Санту были крупные домашние животные.
В Лондонский зоопарк привезли двух порту-сантовских лилипутов. Оба оказались самцами. К ним подсаживали самок других пород, но потомство получить не удалось. Это поразительный факт - обычно кролики различных пород легко скрещиваются между собой.
Дарвин писал, что если бы история этих кроликов не была доподлинно известна, то большинство натуралистов возвело бы их в отдельный вид.
Похожие превращения происходили и с лошадьми. На новые земли, разбросанные в океане, колонисты-скотоводы привозили среди прочих домашних животных и верховых лошадей. Сменялись поколения, и потомки завезенных скакунов уже мало походили на своих рослых резвых предков. Животные поразительно мельчали. Так, потомство лошадей, завезенных испанцами на Фолклендские острова, через сто лет настолько измельчало, что скотоводы вынуждены были завезти «свежих» коней с материка.
Интересно, что на островах Корсика и Сардиния, заселенных человеком с древнейших времен, существуют свои давно сложившиеся породы лошадей - малорослые пони.
Это происходит не только с домашними животными. Обитающие на «малых землях» дикие звери часто мельче материковых форм того же вида.
Например, северный олень. Это животное обитает и в Канаде, и в Аляске, и в приполярной Азии, и в Скандинавии, и на Алтае. Естественно, что «жители» каждого района чем-то отличаются от своих сородичей. В каждой местности — свой подвид. И самые мелкие представители — опять-таки островитяне. Их родина - архипелаг Шпицберген.
Разнятся размеры благородного оленя с островов Средиземного моря и живущего на материке. Олени-островитяне в три раза мельче европейских.
На островах Мальта, Кипр, Сардиния и Сицилия палеонтологи находят кости слонов. По размерам эти ископаемые слоны едва превосходили обыкновенных лошадей. Дикие миниатюрные кабаны и бараны до сих пор встречаются в горах Сардинии.
Кто не помнит буйвола Раму, воспетого Киплингом в «Маугли». На спине этого могучего зверя мальчик чувствовал себя в полной безопасности. Ему не страшен был даже тигр.
Такие рослые буйволы обитают на материке. А на Целебесе - самом восточном из Больших Зондских островов - водится буйвол-лилипут. Его рост не превышает одного метра.
Итак, травоядные, живущие на островах, мельчают. Известен и обмельчавший хищник. Тигр, еще недавно встречавшийся на индонезийском острове Бали, был почти в три раза меньше бенгальского.
В чем же дело? Почему мельчают животные, обитающие на островах? Действием каких закономерностей можно объяснить подобные явления?
Прежде всего следует уточнить: далеко не все животные, приспосабливаясь к островному существованию, уменьшаются в размерах. Многие островные птицы и пресмыкающиеся гораздо крупнее своих материковых родственников.
Например, именно на островах обитают наиболее крупные виды голубей. Никобарский голубь, получивший имя своей родины - Никобарских островов Индийского океана, достигает в длину 36 сантиметров. Еще крупнее (до 75 сантиметров в длину) венценосный и веероносный голуби, обитающие на Новой Гвинее.
Совсем недавно на Маскаренских островах (Реюньон и Маврикий) водился голубь-гигант - дронт. Его габариты были весьма внушительны: около полуметра в длину и до 16 килограммов весом. Из-за своей тяжести дронты не могли летать. Это способствовало истреблению дронтов.
Для сравнения вспомним размеры голубей, обитающих на материках: длина их тела обычно не превышает 32 сантиметров. Исключение составляет вяхирь: 43 сантиметра, - но и ему далеко до венценосного голубя и до дронта.
Гигантские страусы тоже жили на островах - в Новой Зеландии. Вымерший страус моа имел почти четырехметровый рост и весил около четырехсот килограммов.
Некоторые пресмыкающиеся также достигают на островах предельных размеров, достаточно вспомнить самых больших ящериц-варанов с острова Комодо (Индонезия) и черепах, обитающих на Галапагосском архипелаге и острове Альдабра из группы Коморских островов.
Пока трудно ответить однозначно, почему млекопитающие на островах с течением времени уменьшаются, а птицы и рептилии увеличиваются. Можно рассуждать о целесообразности размеров вида, ссылаться на роль хищников, способствующих возможному отбору определенных форм. Но проблема яснее не становится.
Может быть, ее можно решить другим путем. Совершить кругосветное путешествие, измерить «параметры» коз, кроликов и свиней, завезенных пару веков назад колонистами, и построить сложнейшие графики зависимости соотношения между размерами островов и величиной обитающих там четвероногих.
Но как быть с полуостровами? С островами, равными по площади, но с различной длиной береговой линии? Или, в случае обратной зависимости, длина береговых линий одинаковая, а площади неравны? Все это существенно меняет кривые графиков.
Видимо, на этом пути знаков вопроса пока значительно больше, чем оснований для ясного ответа.
Но намечаются «тропинки» поиска.
С аналогичными явлениями встречаются гидробиологи. Маленький прудик или озерко можно считать островом по сравнению, скажем, с системой американских Великих озер. Рыболовам хорошо известно, что карась из маленького пруда во взрослом состоянии гораздо меньше карася из большого озера. Соотношение веса карасей может достигать в этом случае 10:1. Ученые считают, что существует зависимость размера карася от площади воды данного пруда или озера.
Можно у себя дома экспериментально проверить эту зависимость. Для этого нужен аквариум или банка на два-три литра. Налейте воду из озера или пруда, бросьте ил, взятый со дна водоема, и пустите несколько прудовиков - больших улиток с завитой раковиной. Их можно найти в любом пруду.
Запаситесь терпением: придется ждать пару лет. За это время сменится несколько поколений прудовиков, и вы убедитесь, что потомство значительно мельче, чем прабабушки и прадедушки.
Возможно, за эти же два года будет найдено и однозначное решение «островной» проблемы, ведь два года - срок немалый в наш век скоростных темпов развития науки, немалый даже для таких «старых» наук, как зоология.
ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ НА МОЁМ КАНАЛЕ:
Современную собаку человек сделал из злобного волка, хитрой лисы и гавкающего шакала
Скоро Землю могут захватить разумные крысы, и это не гипотеза, а результаты научных исследований
Краткая, но полная энциклопедия по крупным кошкам. Кто есть кто, где и как живёт
