Ванька Пыхтиков несся сейчас не разбирая дороги мимо заброшенной часовеньки, которая находилась возле старого кладбища. Дурным это место стало с некоторых пор. Как схоронили там за оградой ведьму Сидорку, так и не спокойно стало. Правда это или нет, толком никто не знал. Но поговаривали именно так.
Иван засиделся в соседнем хуторе у кума Игната. Выпили хорошо, Игнат оставлял кума заночевать у него, но тот не соглашался, собирался домой.
-- Вань, так может все же переночуешь? А утром я тебя на колхозной бричке мигом доставлю домой.
-- Нет, кум не уговаривай, Маруська моя, баба сурьезная, накажет так кум, что только держись.
-- Да, она сурьезная, -- соглашался Игнат, еще помня, как Мария охаживала их вожжами. А что они такого сделали? Да ничего, всего лишь с разведенкой Ульянкой посидели, да чекушку выпили. Не так пьяные были сколько Маруська шуму подняла. Вот тогда Игнат и опробовал тяжелую руку кумы.
-- Как ты с ней живешь? -- Спросил поежившись Игнат.
-- Да как, по любви. Знаешь у нас какая любовь была? -- Иван подкатил пьяненькие глаза, вспоминая ту любовь. А потом вдруг в голове нарисовалась его любовь с вожжами, и Иван засобирался домой.
-- Вань, ты мимо лихого места идти будешь, давай выпьем на посошок. Кум Игнат разлил по рюмкам горячительного, они выпили и смачно крякнули, занюхали рукавом и кум выпроводил Ивана за ворота.
-- Эх кум, угораздило тебе жениться на гренадере в юбке, -- во след Ивану пробормотал Игнат.
Иван шел медленно иногда затягивая песню, потом замолкал забывая слова. Он миновал последнюю хату хутора, где жил его кум и пошел дальше. Между двух хуторов расположилось старое кладбище, сюда на погост свозили покойников с обоих хуторов. Недалеко от кладбища на пригорке стояла небольшая часовенка, искусно срубленная местными мужиками. Часто старушки заходили, ставили свечи за упокой по умершим. А вот с некоторых пор стало это место лихим. Боялись хуторяне мимо ходить в темное время. Рассказывали многое, и каждый кто хоть однажды побывал в позднее время подле кладбища, рассказывали, что такого страху натерпелись, которого отродясь не испытывали.
Иван поравнялся с кладбищем и решил не смотреть в ту сторону быстро семеня пьяными ногами, торопился пройти страшное место. Ему было жутко, в голову лезли все истории, которые хуторские рассказывали друг другу.
-- Вань, ты куда так торопишься? -- Вдруг окликнули его со стороны кладбища. Он подпрыгнул от неожиданности и посмотрел в ту сторону откуда послышался оклик.
-- Ваня, постой, ну куда так спешишь, давай поговорим, -- высокая, красивая дева подходила к нему. Иван остолбенел, вытаращил пьяные глаза, пытаясь в темноте рассмотреть ту, кто его так ласково зовет. В ночи высвечивалось белое красивое лицо девушки. Иван на миг залюбовался, а потом вдруг вспомнил, где он находится и рванул бежать. Он несся от кладбища не разбирая дороги, но сколько бы он не бежал, все прибегал на то место откуда начинал свой бег. Девка смеялась жутким смехом, а Иван не мог перевести дыхание. От быстрого бега и жуткого страха, сердце колотилось как птица в клетке. Хмель выветрился от страха. Волосы на голове жили отдельной своей жизнью.
-- Ваня, пойдем со мной, покажу что. -- Звала его девица.
-- Изыди, чур меня, -- крестился Иван.
-- Отче наш, -- пытался он произнести молитву, но дальше этих слов, память отказывалась ему помогать. Продолжение он не помнил. А девка подошла совсем близко к нему. В нос ударил сладковатый запах лилий и еще чего-то приторного и тошнотворного. У Ивана закружилась голова, а Дева взяла своей холодной рукой его за руку и повела на кладбище. Иван шел за ней как телок, не пытаясь сопротивляться. Страх сильной рукой сдавил его за горло. Дышать было тяжело и больно. Тянущая боль стала разливаться по левой стороне. Иван чувствовал, как холод от ее руки проникает во все органы, отчего млеют и руки и ноги. .
-- Ваня, ты зачем копал яму за оградой? -- Спросила девица. А он стоял, и не мог понять о чем она спрашивает. Страх совсем отбил паморки ему.
-- Господи, господи помоги, -- шептал он онемевшими губами.
-- Ваня, копал могилу за оградой? -- Не унималась девка громко рыча.
-- Сейчас себе рядом выкопаешь, давай, копай вот здесь. Девка привела его на могилу к ведьме Сидорке, и теперь указывала на место рядом.
-- Копай здесь, -- вдруг завизжала она. Иван подскочил от страху и стал руками разгребать землю.
-- Копай Ваня, копай, -- уже ласково уговаривала она. Луна доселе спавшая, выкатилась в небе и осветило девку. Иван глянул на нее и чуть не потерял сознание. Перед ним стояла мертвая Сидорка, только молодая. Лицо у нее посинело, а глаза, где должны были быть глаза — там пустые глазницы.
-- Копай давай, -- тряслась Сидорка.
--Рядом будешь лежать со мной.
Иван рыл землю как собака и выл навзрыд выкрикивая слова молитвы, которые еще остались в его пьяном воспаленном мозгу. Силы его покидали, он до крови обломал ногти, пытаясь, копать себе яму. И все выкрикивал:
-- Господи, спаси и помоги, Господи, отведи и защити от этой нечисти меня Господи! А Сидорка бесновалась рядом. Ее трясло, она вся посинела и только выла пытаясь схватить его за горло:
-- Копай, давай, копай!
Спасли Ивана местные петухи. Петушиный крик развеял и распугал всю нечисть. Иван очухался. Он сидел подле могилы ведьмы, а рядом была выкопана свежая могила, считай по колено.
Как Иван добежал до дому он не помнит. И то, что с ним произошло на кладбище, он тоже не любит вспоминать. Только Сидорка все-таки оставила метку на память Ивану, голова его стала совсем белой. Такого страху тогда натерпелся Иван на кладбище. А потом он вспомнил, а ведь и правда он тоже помогал рыть могилу Сидорке. Вот она и не простила, что ее за оградой положили.
Конец
Спасибо что дочитали историю до конца