Возвращение к себе после предательства души в 2000 году потребовало значительных усилий. В первую очередь, административного характера: на получение необходимых для перевода на дневную форму обучения зачётов и оценок по предметам. Впрочем, и в бурных 2020-х исправление такого рода ошибки, что родилась в 2010-х, обошлось дорого. Ещё дороже, чем в нулевые (об этом сейчас). А о 2020-х - поведаю в следующих публикациях. Но в моменте, когда достиг желаемого - это была чистая, почти детская радость от получения доступа к профильной библиотеке, лингафонному кабинету и сведениям из фундаментальных дисциплин. Больше всего поразило в тот период знакомство с предметом "Языкознание".
Провинциальный филфак и фундаментальная наука
Василий Тихонович, декан филфака, которому я сдавал этот предмет индивидуально, увлекался (писал докторскую диссертацию) по искусственно созданному языку - эсперанто. И ему требовалась конфиденциальная помощь с поиском и переводом некоторых англоязычных источников, а мной двигал интерес, да и он был как раз профильным специалистом в нелёгкой для восприятия дисциплине. Так родился симбиоз познания, а я получил материалы для изучения принципов создания и функционирования языков и того, кому можно было задать вопросы с которыми самостоятельно я был не в силах разобраться. Тогда же я увлёкся решением олимпиадных задач по лингвистике из советского сборника олимпиадных задач, а ещё доступнах и сейчас (например, на Литрес сборника Зализняка) и переиздания Бодуэна де Куртенэ.
Из практики решения таких задач я вынес то, что повлияло в дальнейшем на моё отношение к коммуникативному подходу, его применение для обучения других взрослых и самого себя. А именно: совсем необязательно знать аккадский или болгарский, или санскрит, чтобы решить лингвистическую задачу по этом языку. А вот что необходимо обязательно - это методы анализа функций, ролей, мест в предложении, навыки поиска паттернов и много чего ещё. Увлечение идеями генеративной грамматики и методами анализа из смежных дисциплин служило топливом для категоризации, сопоставления и затем уже самостоятельного синтеза по руководством профильного специалиста. Это в значительной мере повлияло на мои способы познания языковой реальности и те способы, которые я потом приоткрывал своим обучающимся к их радости. Их радость вызывало большей частью то, что объём запоминания был минимальным - только принципы функционирования того или иного явления, из которых проистекали логичные правила и закономерности. То есть, на практике учить нужно было принцип и исключение из правил.
Эти практики познания были необязательны, их не требовали сдавать на оценку в провинциальном учебном заведении высшей школы, но жажда познания привела меня и к знанию, и к проводнику, который мог подсветить мой путь. И в этот же период я увлёкся Дж.Р.Р. Толкиеном, чему поспособствовала вышедшая тогда экранизация "Властелина колец". Он ведь тоже создавал языки: эльфийский, язык Мордора и прочие наречия Средиземья. По некотрым из них даже написаны словари и пособия. Кстати, в эльфийском мне нравился предложенный Толкиеном принцип словообразования, при котором форма слова может отражать связанные с ним концепции субъекта, объекта и способа совершения действия. Оттого слова такие длинные, что их приходится распевать, чтобы произнести. Тогда же родилась мечта переводе преподавания в цифровой вид, трансформировавшаяся годом позже в идею преподавания онлайн. Тогда ещё даже подходящие для этого цифровые технологии не были разработаны (кабельный интернет только появлялся, а я сам ещё пользовался модемом), потому первые эксперименты были в локальной сети кабельного интернет-оператора, с Windows Media Center и (о ужас!) фокусировались на решении задачи трансляции для реализации принципа "jug&mug", о котором я пишу в цикле Learning Kitchen и немного затрагиваю в другой подборке, характеризуя как не имеющий отношения к обучению. Да, я тоже "танцевал тарантеллу на граблях", тех же, что и современные поставщики услуг обучения. Стыдно, да, но это был путь познания. Мой собственный путь.
Провинциальный филфак в изучении английского
Будем честны: нам его не преподавали. В почёте на кафедре педагогики был грамматико-переводной метод, старательно в симбиозе с кафедрой иностранных языков насаждаемый в наши неокрепшие головы. Я писал немного о разнообразии методов в другой публикации. Этими же кафедрами навязывались нам учебники авторства Бонк, Аракина и прочая "классика филфака". Хоть Наталья Александровна и не любила давать интервью, но в одном из редких случаев сообщила о том, что она с коллективом выполнила поставленную руководством задачу создания учебника для русскоговорящих. И даже если хоть какой-то доле учащихся он поможет достичь высот свободного говорения - это будет уже победа. Целые поколения учились по учебникам её коллектива, и последний вышел в 2009 году. На Культурологии можно почитать лёгкую статью о её творческом пути, а здесь - более детальный обзор с цитатами интервью. Тем не менее, грамматико-переводной метод мне лично не нравился. В первую очередь - своей трудоёмкостью и тем, что преподавателям было сложно переносить изложенные сведения о языке в настоящую практику решения коммуникативных задач, к чему я привык в пособиях коммуникативного подхода с детства. В общем, я брал от филфака всё, до чего мог дотянуться: часы практики в лингафонном кабинете, методы обработки языковой информации в дисциплинах "Теория перевода", "Практика перевода", "Теоретическая грамматика", "Практическая грамматика", "История английского языка" других, недоступных ранее источников. Особенно мне нравилась "Стилистика английского языка". нещадная эксплуатация лингафонного кабинета нравилась особенно, так как она избавляла меня от рисков порчи кассет на домашнем оборудовании (в предыдущей публикации - фото этого оборудования) и просто было удобно делать привычные задачи. Это сейчас можно запустить два плеера на компьютере и поставить микрофон на звукозапись, а тогда в моём компьютере не было звуковой карты для подключения микрофона и разделения выходов сигнала.
Коммуникативный подход в обучении взрослых иностранных языков на практике
Я считаю, что мне крупно повезло с тем, что в этот период я посещал языковые курсы немецкого для взрослых в Университете Заарланда (Universität des Saarlandes) целый месяц. Это были интенсивные (по 4-5 часов каждый день, с домашними заданиями ещё на 1-2 часа) сертификационные курсы, с измерением базового уровня навыков (около часа тестировали с чем мы пришли), распределением по уровням сложности и сдачей квалификационного экзамена по немецкому языку в конце по желанию). Применяемый подход к обучению был как раз коммуникативный, реализовывали его специально обученные преподаватели иностранного языка для взрослых. Потому я ощутил на себе его сильные и слабые стороны. И сильных было больше: ведь я мог сравнить с грамматико-переводным и опытом обучения в обоих. Почему немецкий? На дневной форме обучения вторым языком был немецкий, потому приходилось им усиленно заниматься с нуля. ТОлько латинские буквы знал, в конце семестра сдал пару зачётов, а экзамен того года, когда я только перешёл с заочки, мне перенесли на осень. Собственно, в эту отсрочку у меня и был интенсив по языку в Германии.
Из практики: В университете определили мой базовый уровень и отправили учиться на уровне А1, а практически через месяц я получил свой сертификат А2, сдав свой первый в жизни тест навыков в независимой сертифицирующей организации (для немецкого - это Goethe Institut). Об уровнях можно почитать в публикации другой подборки. Хоть преподаватели и рекомендовали идти на экзамен уровня В1, я был реалистом: моя письменная речь могла его "завалить". Поэтому я пошёл сдавать А2 и сдал его в пределах критериев. Итого, за около сотни часов интенсивной практики в рамках коммуникативного подхода я смог перескочить через уровень и сдать на более высокие критерии, чем те, которых требовала сама программа обучения. Ведь на моей стороне была ещё и фундаментальная наука. В конце каждого дня после выполнения домашних заданий на следующий я выходил "на охоту за ошибками". То есть, выходил из общежития и старался вступить в разговор со случайными собеседниками, предпочитая решать те коммуникативные задачи, которым нас тренировали в аудитории и закрепляли навыки в домашних заданиях. На это уходило ещё несколько часов каждый день. В итоге, это была победа концепции коммуникативного подхода: я увидел его силу и возможности, испытав на себе.
Немного опишу аскетичный быт студенческого общежития
Комната
Кухня в комнате
Выводы: в этот период я много экспериментировал. Результатом всех этих экспериментов стало формирование взгляда на само преподавание, получение практического опыта по обе стороны баррикад и результаты бесконечных экспериментов над собой, методами, способами и механизмами формирования навыков. Это был путь уже вполне опытного обучающегося и в то же время - путь познания учащегося преподавателя. Более того, я уяснил для себя казалось бы прописную истину:
- Важно не только прилагать много усилий к изучению иностранного языка. Не менее важно их прилагать правильно. А как правильно? Я много над этим размышлял и в конце концов пришёл к тому, что способ обучения должен соответствовать индивидуальным особенностям обучаемого английскому взрослого, учитывать его механизмы восприятия, навыки анализа и синтеза, условия, в которых обучаемый наиболее успешно решает типовые коммуникативные задачи.
- Обученные преподаватели должны правильно выбирать эти способы, оперировать ими для достижения цели - формирования практических навыков решения коммуникативных задач. Как именно - об этом отдельная подборка Learning Kitchen.
- По большому счёту - не так уж и важны регалии учебного заведения. Важно то, что движет обучающимся, к чему он стремится, сколько труда прилагает к достижению цели и кого он выбирает себе в проводники на пути познания. И тогда открывается намного больше дверей. А регалии - это для отдела кадров и построения социальных связей более важно. Рано или поздно квалификация, опыт решения практических задач и реальный уровень теоретической подготовки расставит всё на свои места.